Иногда с видом кажущегося триумфа спрашивают, какие стимулы могли бы быть у штатов, если бы они были разобщены, для ведения войны друг с другом? Было бы полным ответом на этот вопрос сказать—точно такие же побуждения, которые в разное время залили кровью все народы мира. Но, к сожалению для нас, этот вопрос допускает более конкретный ответ. В рамках нашего непосредственного рассмотрения существуют причины различий, о тенденции которых, даже в условиях ограничений федеральной конституции, у нас было достаточно опыта, чтобы мы могли составить суждение о том, чего можно было бы ожидать, если бы эти ограничения были сняты.
Территориальные споры во все времена считались одним из самых благодатных источников вражды между народами. Возможно, большая часть войн, опустошивших землю, произошла от этого источника. Это дело существовало бы среди нас в полной силе. У нас есть огромный участок незаселенной территории в пределах границ Соединенных Штатов. Между некоторыми из них все еще существуют разногласия и нерешенные претензии, и распад Союза заложил бы основу для аналогичных претензий между ними всеми. Хорошо известно, что до сих пор они серьезно и оживленно обсуждали права на земли, которые не были предоставлены во время революции и которые обычно назывались землями короны. Государства, в пределах колониальных правительств которых они входили, заявили о своих правах на них как на свою собственность, другие утверждали, что права короны в этой статье перешли к Союзу; особенно в отношении всей той части Западной территории, которая либо в силу фактического владения, либо в силу подчинения индийских собственников находилась под юрисдикцией короля Великобритании до тех пор, пока от нее не отказались в мирном договоре. Как уже говорилось, это, во всяком случае, было приобретением Конфедерации по договору с иностранной державой. Разумная политика Конгресса заключалась в том, чтобы успокоить этот спор, убедив Штаты сделать уступки Соединенным Штатам на благо всего мира. Это было сделано до сих пор, чтобы при продолжении Союза обеспечить решительную перспективу мирного урегулирования спора. Однако расчленение Конфедерации возродило бы этот спор и породило бы другие на ту же тему. В настоящее время большая часть свободной западной территории является, по крайней мере, путем уступки, если не по какому-либо предшествующему праву, общей собственностью Союза. Если бы это было сделано, штаты, которые сделали уступку на основе принципа федерального компромисса, были бы склонны, когда мотив предоставления гранта исчезнет, вернуть земли в качестве возврата. Другие государства, без сомнения, будут настаивать на определенной пропорции по праву представительства. Их аргумент будет заключаться в том, что грант, однажды предоставленный, не может быть отменен; и что справедливость участия в территории, приобретенной или обеспеченной совместными усилиями Конфедерации, остается неизменной. Если бы, вопреки вероятности, все штаты признали, что каждый из них имеет право на долю в этих общих акциях, все равно пришлось бы преодолевать трудности в отношении надлежащего правила распределения. Для этой цели различными государствами будут установлены различные принципы; и поскольку они будут затрагивать противоположные интересы сторон, они могут быть нелегко восприимчивы к мирной корректировке.
Таким образом, на обширной территории Западной территории мы видим достаточный театр для враждебных притязаний, без какого-либо судьи или общего судьи, который мог бы вмешаться между противоборствующими сторонами. Чтобы рассуждать от прошлого к будущему, у нас будут веские основания полагать, что к мечу иногда будут обращаться как к арбитру их разногласий. Обстоятельства спора между Коннектикутом и Пенсильванией, касающегося земли в Вайоминге, убеждают нас не быть оптимистами, ожидая легкого урегулирования таких разногласий. Статьи конфедерации обязывали стороны передать этот вопрос на рассмотрение федерального суда. Представление было подано, и суд принял решение в пользу Пенсильвании. Но Коннектикут дал явные признаки неудовлетворенности этим решением; и она, похоже, не совсем смирилась с этим, пока путем переговоров и управления не было найдено что-то вроде эквивалента потери, которую, как она предполагала, понесла сама. Ничто из сказанного здесь не направлено на то, чтобы выразить хоть малейшее осуждение поведению этого государства. Она, без сомнения, искренне считала, что это решение нанесло ей ущерб; и государства, как и отдельные лица, с большой неохотой соглашаются с решениями, принимаемыми в их пользу.
Те, у кого была возможность ознакомиться с внутренней стороной сделок, которые сопровождали ход спора между этим штатом и округом Вермонт, могут поручиться за противодействие, которое мы испытали, как со стороны незаинтересованных штатов, так и со стороны тех, кто был заинтересован в иске; и могут засвидетельствовать опасность, которой мог подвергнуться мир Конфедерации, если бы этот штат попытался отстаивать свои права силой. В этом противостоянии преобладали два мотива: во-первых, ревность к нашей будущей власти; и другое-интерес определенных влиятельных лиц в соседних штатах, которые получили гранты на земли под фактическим управлением этого округа. Даже государства, выдвинувшие претензии, противоречащие нашим, казалось, больше стремились расчленить это государство, чем утвердить свои собственные претензии. Это были Нью-Гэмпшир, Массачусетс и Коннектикут. Нью - Джерси и Род-Айленд во всех случаях проявляли горячее рвение к независимости Вермонта; и Мэриленд, до сих пор встревоженный появлением связи между Канадой и этим штатом, глубоко придерживался тех же взглядов. Эти небольшие государства недружелюбно смотрели на перспективу нашего растущего величия. В обзоре этих сделок мы можем проследить некоторые из причин, которые, вероятно, приведут к столкновению штатов друг с другом, если их неблагоприятная судьба будет заключаться в том, чтобы стать разъединенными.
Еще одним плодотворным источником разногласий могли бы стать торговые состязания. Государства, находящиеся в менее благоприятных обстоятельствах, хотели бы избежать неблагоприятных местных условий и воспользоваться преимуществами своих более удачливых соседей. Каждое государство или отдельная конфедерация будут проводить систему коммерческой политики, присущую только им самим. Это привело бы к различиям, предпочтениям и исключениям, которые породили бы недовольство. Привычки общения на основе равных привилегий, к которым мы привыкли с самого раннего заселения страны, придали бы этим причинам недовольства более острое значение, чем они, естественно, имели бы независимо от этого обстоятельства. МЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ГОТОВЫ ОБОЗНАЧИТЬ УЩЕРБ ТЕМ ВЕЩАМ, КОТОРЫЕ НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛИ ОПРАВДАННЫМИ АКТАМИ НЕЗАВИСИМЫХ СУВЕРЕННЫХ ГОСУДАРСТВ, ПРЕДСТАВЛЯЮЩИХ ОСОБЫЙ ИНТЕРЕС. Дух предприимчивости, который характеризует коммерческую часть Америки, не оставил ни одного случая проявить себя неразвитым. Маловероятно, что этот необузданный дух будет с большим уважением относиться к тем правилам торговли, с помощью которых конкретные государства могли бы стремиться обеспечить исключительные выгоды для своих собственных граждан. Нарушения этих правил, с одной стороны, усилия по их предотвращению и отражению, с другой стороны, естественно, приведут к возмущениям, а это приведет к репрессиям и войнам.
Государства-притоки с нетерпением будут рассматривать возможности, которые будут иметь некоторые государства для того, чтобы сделать другие зависимыми от них в соответствии с коммерческими правилами. Относительная ситуация в Нью-Йорке, Коннектикуте и Нью-Джерси может служить примером такого рода. Нью-Йорк, исходя из потребностей доходов, должен обложить пошлинами ее импорт. Большая часть этих пошлин должна быть уплачена жителями двух других государств в качестве потребителей того, что мы импортируем. Нью - Йорк не захотел бы и не смог бы отказаться от этого преимущества. Ее граждане не согласились бы с тем, чтобы уплаченная ими пошлина была переведена в пользу граждан ее соседей; также было бы практически невозможно, если бы не это препятствие на пути, различать клиентов на наших собственных рынках. Будут ли Коннектикут и Нью-Джерси долго подчиняться налогам Нью-Йорка в ее исключительной выгоде? Следует ли долго позволять нам оставаться в спокойном и безмятежном наслаждении мегаполисом, из обладания которым мы извлекли преимущество, столь ненавистное нашим соседям и, по их мнению, столь угнетающее? Должны ли мы быть в состоянии сохранить его против нынешнего веса Коннектикута, с одной стороны, и давления сотрудничества Нью-Джерси, с другой? На эти вопросы только безрассудство даст утвердительный ответ.
Государственный долг Союза стал бы еще одной причиной столкновений между отдельными штатами или конфедерациями. Распределение, в первую очередь, и постепенное угасание после этого, были бы одинаково продуктивны как для плохого настроения, так и для враждебности. Как можно было бы согласовать правило распределения, удовлетворяющее всех? Вряд ли можно предложить что-то такое, что было бы полностью свободно от реальных возражений. Они, как обычно, были бы преувеличены неблагоприятными интересами сторон. Среди государств даже существуют различные взгляды на общий принцип погашения государственного долга. Некоторые из них, либо менее впечатленные важностью национального кредита, либо потому, что их граждане не проявляют особого, если вообще проявляют, непосредственного интереса к этому вопросу, испытывают безразличие, если не отвращение, к выплате внутреннего долга в любом случае. Они были бы склонны увеличивать трудности распределения. Другие из них, многочисленные граждане которых являются кредиторами общественности сверх доли государства в общей сумме государственного долга, будут стремиться к некоторому справедливому и эффективному обеспечению. Промедление первого вызвало бы негодование второго. Урегулирование правила тем временем будет отложено из-за реальных разногласий во мнениях и связанных с этим задержек. Граждане заинтересованных государств подняли бы шум; иностранные державы будут настаивать на удовлетворении своих справедливых требований, и мир в государствах будет поставлен под угрозу двойной случайностью внешнего вторжения и внутренних раздоров.
Предположим, что трудности, связанные с согласованием правила, преодолены, и распределение произведено. Тем не менее есть все основания предполагать, что согласованное правило, по результатам эксперимента, окажется более жестким для некоторых государств, чем для других. Те, кто пострадал от этого, естественно, будут стремиться к смягчению этого бремени. Остальные, естественно, были бы не склонны к пересмотру, что, скорее всего, привело бы к увеличению их собственных неудобств. Их отказ был бы слишком благовидным предлогом для жалующихся государств, чтобы отказать в их взносах, а не быть принятыми с жадностью; и несоблюдение этими государствами своих обязательств стало бы поводом для ожесточенных дискуссий и споров. Если бы даже принятое правило на практике оправдывало равенство его принципа, все равно просрочки платежей со стороны некоторых государств были бы вызваны множеством других причин—реальным дефицитом ресурсов; неправильным управлением их финансами; случайными нарушениями в управлении правительством; и, в дополнение ко всему остальному, нежелание, с которым люди обычно расстаются с деньгами для целей, которые пережили потребности, которые их породили, и препятствуют удовлетворению насущных потребностей. Правонарушения, независимо от причин, могут привести к жалобам, взаимным обвинениям и ссорам. Возможно, нет ничего более вероятного для нарушения спокойствия наций, чем их обязательство вносить взаимные взносы для любой общей цели, которая не приносит равной и совпадающей выгоды. Ибо это наблюдение, столь же верное, сколь и банальное, состоит в том, что ни в чем люди не расходятся так легко, как в выплате денег.
Законы, нарушающие частные контракты, поскольку они равносильны посягательствам на права тех государств, граждане которых пострадали от них, могут рассматриваться в качестве еще одного вероятного источника враждебности. Мы не вправе ожидать, что более либеральный или более справедливый дух будет руководить законодательствами отдельных штатов в будущем, если его не будут сдерживать какие-либо дополнительные проверки, чем мы видели до сих пор во многих случаях, когда они позорили свои кодексы. Мы наблюдали склонность к возмездию, возникшую в Коннектикуте в результате чудовищных деяний, совершенных законодательным органом Род-Айленда; и мы разумно заключаем, что в аналогичных случаях при других обстоятельствах война, не на ПЕРГАМЕНТЕ, а на мече, наказала бы за такие ужасные нарушения моральных обязательств и социальной справедливости.
Вероятность несовместимых союзов между различными штатами или конфедерациями и различными иностранными нациями и последствия этой ситуации для мира в целом были достаточно подробно рассмотрены в некоторых предыдущих статьях. Из изложенного ими взгляда на эту часть предмета следует сделать вывод, что Америка, если бы она вообще не была связана или только слабой связью простой лиги, наступательной и оборонительной, в результате действия таких противоречивых союзов постепенно запуталась бы во всех пагубных лабиринтах европейской политики и войн.; и из-за разрушительных раздоров частей, на которые она была разделена, скорее всего, стала бы добычей хитростей и махинаций сил, одинаково враждебных им всем. Разделяй ивластвуй[1] должно быть девизом каждой нации, которая либо ненавидит нас, либо боится[2].