Остров Пальма: между трагедией и туризмом
Ясное звездное небо Пальмы. Вид на кипящую лаву активного вулкана из церкви в маленьком городке Таджуя в этот вечер особенно впечатляет туристов. Там, где появляются организованные группы туристов, присутствуют и полицейские. Посторонние люди не должны входить в защитную зону вокруг кратера.
Всего за несколько недель на Пальме все изменилось.
«Раньше туристы приезжали на остров как минимум на неделю, а теперь они чаще всего бронируют отели только на три дня, чтобы увидеть извержение вулкана и снова вернуться в более безопасное место», — подчеркивает гид Ромео Вебер.
Некоторые жители острова, потерявшие или живущие в страхе лишиться своих домов и имущества, стоят рядом с зеваками. Одни оплакивают потерянное, другие следят за тем, чтобы их эвакуированные дома не разграбили мародеры.
Присутствие полиции должно отпугивать и мародеров, ведь 8000 домов остаются на острове без присмотра хозяев. Над вулканом в течение нескольких недель кружили дроны, предоставляя испанским службам безопасности важную информацию для дальнейшей эвакуации. Уже сейчас около 2000 частных домов и предприятий превратились в руины или стерты с лица земли.
«Это одна из причин, по которой мы еще не рекламируем туры открыто», — объясняет директор отеля Карим Гаггстаттер.
Но в долгосрочной перспективе 31-летний немец полагает, что Пальме придется зарабатывать на вулкане, как бы печально это ни звучало.
В традиционной рубрике «Репортёра» #ОбзорРепортажей – Deutsche Welle о том, как на небольшом канарском острове Пальма одни спасаются бегством от извергающегося вулкана, а другие летают туда в качестве туристов-гафферов.
Приморский бой
— Мы здесь власть! Мы решаем, какой будет генплан и когда, — кричит забравшийся на сцену городского театра Анапы пожилой мужчина в футболке с надписью «СССР». Он кричит в микрофон, который только что отобрал у мэра. — Вася, помолчи, пожалуйста, — урезонивает главу города, пытающегося вернуть слово себе.
— Какой я тебе Вася? — возмущается мэр. Мужчина не обращает на него внимания и продолжает говорить. Он призывает всех в зале, в том числе градоначальника, выйти на улицу, где их ждут другие протестующие. «На улицу!» — скандирует зал.
Мэр Василий Швец, потерявший после перепалки свою первоначальную надменность и лоск, пожимает плечами и подчиняется: идет за анапчанами к выходу. Мужчину в футболке с надписью «СССР» окружают люди в пиджаках. Кто-то пытается вступиться, но он говорит: «Ничего страшного, даже если убьют — это наш Сталинград».
В Анапе — многотысячные протесты из-за нового генплана. Горожане опасаются, что у них заберут жилье. Мэр уверяет, что если генплан не поменять и не построить рекреационные объекты, то в городе не будет современной инфраструктуры. Может это и так, но тем временем в близлежащих селах частные дома попали в зону сельхозтерриторий и кадастровая стоимость их участков снизилась в 10-15 раз.
«Люди подозревают застройщиков и инвестпроекты, ради которых это все затевалось, — говорит член инициативной группы Ирина Сыркина. — Шутят, что где-то жители написали обращение, что хотят присоединиться к Канаде, и власти моментально решили их проблему (в июне 2019 года жители Киселевска Кемеровской области обратились к премьеру Канады Джастину Трюдо с просьбой предоставить им убежище из-за плохой экологии в городе. Мэрия Киселевска тут же пообещала их расселить). Говорят, и нам так надо: давайте напишем, что якобы хотим присоединяться к Турции».
Надежда Исаева из «Новой газеты» с заметкой о протестах в Анапе.
37 паспортов и один беспилотник
«У них уже фантазия закончилась. Они названия этих перемирий как из этих... святцев переписывают... Рождественское, Пасхальное, Школьное, даже Хлебное перемирие было... Медовое, Яблочное еще давайте... Все равно как назови — оно работает вообще?, — возмущается таксист Дмитрий, который часто возит пассажиров из Донецка к линии разграничения. — Стреляли и стреляют потихоньку, каждый раз какие-то дыры от осколков новые. Соседу вон снайпер среди бела дня, в субботу, крышу на доме зажигательным спалил. Зачем, спрашивается?... Другое дело — как об этом рассказывают. В основном-то «обстрелы» из стрелкового. Пара мин через позиции перелетела — уже «бомбежка». Никто и разобраться не пытается — это все, как сейчас говорят, хайп?! Кто-то покурить на балкон вышел — в темноте грохочет. Тут же в интернет выкладывают «нас утюжат». Слушаешь, а это не прилеты — выстрелы, и не в город, а перестрелка на «передке». А это уже по всем каналам передают».
Говорят, человек привыкает ко всему. И на восьмом году войны обострения воспринимаются не так уж и остро. Если бы не захват села в «серой зоне», чего не случалось уже давно, и собственноручное признание Украины в авиаударе, которого не случалось никогда, это обострение даже могло бы пройти почти незамеченным — обычная неделя в прифронтовой зоне. Но если Байрактар — дело военное, которое скоро вытеснят из памяти другие события, то история про 37 российских паспортов только начинается и запомнится надолго. Для кого-то это лакмусовая бумажка — тест на доверие к Родине.
В ДНР в прифронтовой зоне живет 140 тыс. человек, из них 18 тыс. с российским гражданством. Что будет делать Россия, когда под ударом окажутся ее новые граждане?
Корреспондент сетевого «Репортёра» в Донецке разбирался, чего ждут жители Донбасса от нового обострения и отличается ли оно чем-то от всех остальных.
Бичура: чем живет большое село староверов
— Раньше у каждой бабенки по несколько сарафанов было, в одних работали, в других выступали. Сейчас уже никто в нашем околотке их и не шьёт, хороший сарафан днём с огнём не сыщешь. Тут у соседей одна старуха умерла, а мужик её и говорит: «Возьми, Манька, сарахван, да выступай». Она, видно, не носила его, а кашемир слежался, или от старости уже расползается. Если приглядеться - весь в дырах. Но ничего, еще одеваю, — рассказывает о традиционных обычаях, связанных с одеждой, Соломонида Сергеевна Зоркольцева, лучший народный голос Бичуры, одного из самых крупных семейских сел староверов в России.
Бичура раскинулась по обеим сторонам одноименной реки. Село находится вдали от туристических маршрутов, однако туризм здесь планируют развивать, но не слишком активно — чтобы туристический поток не повлиял на традиционный образ жизни, являющийся по-настоящему уникальным. Многие забытые обычаи, некоторые из которых могут показаться кому-то странными, все еще существуют в селе и много значат для людей, живущих там.
Так, «сарахваны», о которых рассказывает Соломонида Сергеевна, — далеко не единственный обычай староверов, связанный с одеждой. Например, женщины у семейских никогда не стирали праздничный наряд, будь ему хоть 50 лет. Сарафан лишь вывешивали на улице в солнечную погоду проветриться и просушиться. Еще один интересный обычай — держать отдельную посуду для гостя. Все для того, чтобы «не оскоромиться».
Борис Слепнёв подготовил репортаж из Бичуры для «Национального акцента», в котором рассказал об укладе жизни семейских и о самых интересных традициях жителей села.
«Участковый для начальства —это тля»
«Я в администрации сказал, что буду жить у них в фойе», — говорит бывший участковый Виктор Байдюк. Он вышел на пенсию в 2018-м, после 27 лет службы. Байдюк вспоминает, что 13 лет назад на вручении ключей от квартиры в администрации Челябинска ему сказали: «Квартира будет ваша, можете там распоряжаться». Но в приватизации бывшему полицейскому отказали. «Я даже и не думал, что нас так вышвырнут, — сокрушается Виктор. — Нам некогда было думать о квартире: людей на участках не хватало, я обслуживал три участка. Раз ее [квартиру] дали, значит, должна была стать моей. В кредит купить квартиру никогда не было возможности».
По закону сотрудник полиции, имеющий стаж службы в органах внутренних дел не менее 10 лет, имеет право на получение выплаты на покупку своего жилья. В 2020 году 1313 пенсионеров МВД, в том числе семьи погибших сотрудников, получили такие компенсации в размере около семи миллионов рублей каждому. Сейчас в очереди на выплату стоят около 90 тысяч сотрудников полиции. Никто из тех, кого сейчас выселяют в Челябинске, денег от государства не получил, многие значатся в списках уже много лет. И, судя по всему, очередь до них дойдет не скоро, потому что их места в списке — даже не среди первых десяти тысяч.
Муж Лидии пошел работать участковым именно ради квартиры: тогда у них родился первый ребенок, а денег на покупку жилья не было: «Муж родился 10 ноября, всегда говорил: „Я родился в День милиции, значит, я должен быть милиционером“. Это была его мечта. Жалко его труд. В итоге все насмарку, получается? Хочется, чтобы государство нас пожалело».
Многие участковые, по их собственным словам, шли на службу в девяностых и двухтысячных именно потому, что нуждались в жилье. Бывшие полицейские рассказывают, что ипотеку им банки не одобряли: зарплата была невысокой и не впечатляла кредиторов. Жилплощадь от государства была единственной надеждой.
Челябинских полицейских после 20 лет службы выселяет на улицу мэрия. С некоторыми из них поговорила Екатерина Фомина. В ее репортаже* - рассказ о том, как живут десятки участковых, служивших в этом городе до самой пенсии, а теперь рискующих остаться без крыши над головой, и что в такой ситуации они, те, кому не помогли даже Путин и Колокольцев, намерены делать.
*ссылка ведет на сайт СМИ, которое выполняет в России функцию иноагента
#ОбзорРепортажей