Когда обсуждаем и - осуждаем Рудольфа, антигероя мелодрамы «Москва слезам не верит» (1979), мы редко задумываемся вот о чём. О его итогах. В первой серии он «полюбил» Катю, ибо считал, что этот брак введёт его в профессорские круги; во второй серии он же принялся по новой «свататься» к женщине, некогда им брошенной.
Тот факт, что она лишь выиграла от его поступка – вопрос десятый. Сегодня мы поговорим о нём и его судьбе - а она просматривается великолепно. Он-то что-нибудь вылепил из своей жизни? С чем подошёл к зрелости?
Смотрите – в 1958 году это был перспективный мальчик из развивающейся отрасли. Помните, он говорит, что для телевизионщиков не придумали ещё вузов? Он – оператор на телевидении. Ездит на съёмки. Всегда в гуще событий.
Модный, симпатичный, из небогатой, но вполне приличной семьи, не так давно перебравшейся из коммунальной квартиры в типичную хрущёвку (вот тут я разбираю его «квартирный вопрос»). Его мать чётко проговаривает больную для неё тему: они вдоволь натерпелись по коммуналкам…
Парень захотел повыше прыгнуть. Ну, хорошо. А результат? Катя встречает всё того же Рудольфа, у которого поменялось лишь имя с эстетского - на исконное (кстати, об этом – здесь). Нет, у него шикарная кожаная куртка ещё и великолепный синий тренчкот, но это – частности.
Он что, стал руководителем канала, крупным тележурналистом или ещё каким боссом на ТВ? Не-а. С камерой так и ездит по заводам и фабрикам. Снимает всю ту же Катю. А вот она – взлетела. Из робкой комсомолочки, не знавшей, куда девать руки, она превратилась в красивую и жёсткую даму.
Итак! Рудольф-Родион вообще не сделал карьеру. Он - лузер. Неслучайно сетует, что жизнь как-то по-дурацки прошла и «всё казалось не живу, а так, черновик пишу». Имеются в виду не только два развода и отсутствие детей, но и всё остальное. Наверняка Рудольф даже в институт не пошёл.
Сначала «телевизионщиков нигде не готовили», а потом время ушло. Все двадцать лет фиксирует он чужие победы. Разве что камера модернизировалась. И вот заявился к своей «бывшей». К очень_бывшей. Потому что она – директор и моложавая леди (но второе не так важно, как первое).
Будь она такой же «героиней труда» в спецовочке – он бы даже не сделал вид, что узнал. А так – престижная мадам. Скорее всего, у него и квартирка всё та же. А тут – крутые хоромы. Не высотка, разумеется, но в доме улучшенной планировки.
Рудольф почти уверен, что «разбитую чашку», о которой он говорил в первой части, всё-таки можно склеить. Он же не из-за желания видеть свою дочь пришёл на то свидание – все его помыслы максимально прозрачны. Сначала – дочь. Потом – ...а давай склеим чашку? И ещё этот вечный мальчик очень боится одинокой старости!
P.S. А телевидение так и не стало ведущей инфо-средой - у нас нынче везде один Интернет! И здесь Рудику облом-с.
Zina KorZina (c)
