Они взяли билеты на вечерний поезд. В нужную им сторону состав шел в одиннадцать вечера. До того напарники, как уже мысленно называл их Стрельников, успели поискать нерадивую мамашу Марину, но скоро стало понятно, что она покинула город несколько лет назад, почти сразу, как уехал ее гражданский муж.
Во время обеда Юлия ухватилась за новую ниточку и теперь требовала от Вадима действий в этом направлении.
- Я хочу, чтобы вы нашли моего дядю, то есть брата Аллы, - сказала девушка, отставив чашку почти прозрачного чая. Вадим считал, что чай бывает только черный и никакой другой, потому он с подозрением косился на ее чашку.- Мы уже не сможем ничего узнать про Аллу с этого края. Она словно растворилась тогда, двадцать лет назад. Но можно додумать, что она моя мать, и именно тогда, она меня лишилась, а я лишилась матери. Я только не могу понять, меня увезли, чтобы бросить или спрятать.
- На этот счет у меня есть некоторые соображения, но я не хотел бы их озвучивать. Потому что вы и так слишком все пропустили через себя. я понимаю ваше состояние, но это не правильно. Вы строите в голове картинку, образ, который потом будет сложно разрушить.
- Я не обладаю достаточным воображением, чтобы нарисовать хоть какой-то образ. Мне даже сложно представить, что заставило женщину рожать так, словно это преступление. А ребенка потом скрывать как самое позорное в ее жизни. Но я не могу ее осуждать. У нас на все есть причины. У меня тоже есть причины делать странные и не всегда правильные вещи.
- Скажу честно, что такое мне тоже сложно представить, - без какого-либо кокетства сказал Стрельников.
- Мой образ до омерзения правильный? – Юлия криво усмехнулась.
- Вы так спросили, словно это тоже нечто плохое?
- Я всегда была правильной, потому что родители меня так воспитывали. Главное казаться, а не быть. И я создавала образ девочки в розовом платье с большими бантами. А потом мне создали другой образ, своего парня у тинейджеров. А я все сижу и думаю: какая я на самом деле? Ведь мне не дают узнать себя и никогда не давали. Простите, вам это совсем не интересно. Я слиишком много говорю.
- Вы не правы. Я слушаю вас, вы можете говорить. Мне даже приятно говорить о чем-то, что не относится к моей работе. Я уже довольно долгое время живу только ею.
- У вас нет семьи? – Князева опустила глаза с длинными ресницами. – Я совсем бестактна.
- Нет, у меня больше нет семьи, - поджал Вадим губы и крутанул чашку с кофе по кругу в одну и другую сторону. – Она была, но я все потерял.
- Жена от вас ушла из-за работы?
- Нет, ее убили из-за моей работы, - Стрельников поднял взгляд на спутницу и продолжил говорить. Уже давно он ни с кем не говорил про Ольгу, храня и повторяя все события того рокового дня про себя. Хотя ни единожды у него пытались выспросить ту историю. – Я работал следователем. Естественно, что на моем счету было немало людей, которые мечтали мне отомстить. А я был столь самоуверен, что считал, будто со мной ничего не может произойти. В тот день мне нужно было поехать на юбилей начальника. Оля, моя жена, не хотела ехать. А я настоял, что мы должны поехать вместе. Ведь юбилей, ведь начальник. Мы поехали вместе. В самом кафе и пробыли-то недолго, час от силы. Оля все просила поехать домой. И я наконец ее послушал. Мы вышли на улицу, и нос к носу столкнулись с пьяным сыном одного моего подследственного. Там была некрасивая история. Жена, муж и любовник. Муж вернулся чуть раньше, застал жену. И хоть любовник был тот еще бугай, муж отоварил того молотком. Любовник умер, мужа я посадил на четыре года, а он в колонии умер. И вот сын напился – забыл сказать, что дело происходило второго августа- и не нашел ничего лучше, как наставить на меня пистолет. Мы столкнулись случайно. Но он меня узнал. И достал пистолет. А Оля, Оля взяла и закрыла меня собой. Она погибла на месте.
- Мужественная женщина. Она вас очень любила, - сказала Юля.
- Но она ушла, а я остался. Со всем тем ужасом, что теперь вместо нее. И с огронмым чувством вины перед нею, ее родителями, которые потеряли единственную дочь. Которая ничего и никого после себя не успела оставить. Я ей мешал
- Но она же была с вами счастлива, раз не задумываясь закрыла собой. Такой любви можно только позавидовать. Она бы не смогла жить без вас, я уверена.
- Но это эгоистично, - впервые в жизни произнес Вадим. – Она не смогла бы, а я? Почему она решила, что я смогу?
- Потому что считала вашу жизнь более ценной, - девушка сказала это тихо, но так весомо, что Стрельников посмотрел на нее широко раскрытыми глазами. – Теперь вы должны прожить свою жизнь так, чтобы она наверху, глядя на вас, не пожалела бы о своем поступке.
За их столом повисла тишина. По соседству продолжали беседовать люди, но молодые люди смотрели друг на друга и изучали друг друга. Вадим не мог поверить, что столь молодая женщина может быть такой мудрой, а еще он не понимал, что она думает в этот момент. И сильно нервничал. Нервничал словно сидел на первом свидании в свои семнадцать лет.
- Я не смог себя простить, - признался он. – Работа для меня сейчас это главное, что еще дает возможность двигаться вперед. Я слишком долго провел на одном месте. И многим обязан Семенову. Это он сделала меня напарником, когда я был на самом дне. Он и правда весьма головастый парень.
- Но имеет слабость к женскому полу? – хитро прищурилась девушка.
- Да, имеет, - медленно кивнул Стрельников. – Юлия, вы знаете, что вы удивляете меня сегодня уже который раз?
- Чем же?
- Вы рассуждаете весьма зрело. Совсем не так, как обычно думают в вашем возрасте.
- Спасибо за комплимент, - она широко улыбнулась. – Но я всегда считала, что мне как раз не хватает легкости и некой безбашенности. Пока мои ровесники наслаждались жизнью, я сидела за учебниками, готовилась к поступлению, готовилась к экзаменам. В моей жизни не было веселых вечеринок, милых глупостей или чего-то такого. У меня нет ни одной подруги. Вы представляете, чтобы у женщины не было подруг? А у меня вот нет. Я просто не успела их завести, потому что была слишком серьезной. А сейчас слишком поздно.
- Почему поздно?
- Потому что самые крепкие связи завязываются в детстве и юности. Когда все проще. Чем люди старше, тем недоверчивее они к другим. Тем сложнее завести настоящих друзей. А мне с моим лицом, которое все время мелькает на экране, еще сложнее. Ведь хотят общаться не со мной, а с тем образом из телевизора.