Однако они не могут не допустить, что истинность аксиомы о том, что две прямые линии не могут охватывать пространство, даже если [стр. 259]очевидна независимо от опыта, также очевидна из опыта. Нуждается ли аксиома в подтверждении или нет, она получает подтверждение почти в каждое мгновение нашей жизни; поскольку мы не можем смотреть на любые две прямые линии, которые пересекаются друг с другом, не видя, что с этой точки они продолжают расходиться все больше и больше. Экспериментальные доказательства обрушиваются на нас в таком бесконечном изобилии и без единого примера, в котором можно было бы даже заподозрить исключение из правила, что вскоре у нас будет более веская основа для веры в аксиому, даже в качестве экспериментальной истины, чем у нас есть почти для любой из общих истин, которые мы, по общему признанию, узнаем из свидетельств наших чувств. Независимо от априори доказательства, мы, безусловно, должны верить в это с глубиной убежденности, намного большей, чем мы допускаем в любой обычной физической истине: и это тоже в период жизни, намного более ранний, чем тот, с которого мы датируем почти любую часть наших приобретенных знаний, и слишком рано, чтобы признать, что мы сохранили какие-либо воспоминания об истории наших интеллектуальных операций в тот период. Где же тогда необходимость предполагать, что наше признание этих истин имеет иное происхождение, чем все остальное наше знание, когда его существование полностью объясняется предположением, что его происхождение то же самое? когда причины, порождающие веру во всех других случаях, существуют в данном случае и по степени силы настолько же превосходят то, что существует в других случаях, насколько выше интенсивность самой веры? Бремя доказывания лежит на сторонниках противоположного мнения: им надлежит указать на какой-то факт, несовместимый с предположением, что эта часть нашего знания природы взята из тех же источников, что и любая другая часть.
Это, например, они смогли бы сделать, если бы смогли хронологически доказать, что у нас было убеждение (по крайней мере, практически) так рано в младенчестве, что оно предшествовало тем впечатлениям чувств, на которых, по другой теории, основано убеждение. Это, однако, не может быть доказано: дело слишком далеко в прошлом, чтобы быть в пределах досягаемости памяти, и слишком неясно для внешнего наблюдения. Сторонники априорной теории вынуждены прибегать к другим аргументам [стр. 260]. Их можно свести к двум, которые я постараюсь изложить как можно яснее и убедительнее.
§ 5. Во-первых, говорится, что если бы наше согласие с утверждением о том, что две прямые линии не могут охватывать пространство, было получено из чувств, мы могли бы убедиться в его истинности только путем фактического испытания, то есть, увидев или почувствовав прямые линии; в то время как на самом деле это видно как истинное, просто подумав о них. То, что камень, брошенный в воду, идет ко дну, может быть воспринято нашими органами чувств, но простое размышление о камне, брошенном в воду, никогда бы не привело нас к такому выводу: однако не так обстоит дело с аксиомами, относящимися к прямым линиям: если бы меня можно было заставить понять, что такое прямая линия, не видя ее, я бы сразу понял, что две такие линии не могут охватывать пространство. Интуиция-это “воображаемый взгляд”39. но опыт должен быть реальным взглядом: если мы видим свойство прямых линий быть истинным, просто воображая, что смотрим на них, основой нашей веры не могут быть чувства или опыт; это должно быть что-то ментальное.
К этому аргументу можно было бы добавить в случае этой конкретной аксиомы (поскольку утверждение было бы неверным для всех аксиом), что доказательства этого при фактическом осмотре глаз не только не нужны, но и недостижимы. Что говорит аксиома? Что две прямые линии не могут замкните пространство; что после того, как они однажды пересеклись, если они растянуты до бесконечности, они не встречаются, но продолжают расходиться друг от друга. Как это, в любом отдельном случае, может быть доказано фактическим наблюдением? Мы можем следовать по линиям на любое расстояние, какое нам заблагорассудится; но мы не можем следовать за ними до бесконечности: о чем могут свидетельствовать наши чувства, они могут сразу же после самой дальней точки, до которой мы их проследили, начать приближаться и, наконец, встретиться. Следовательно, если бы у нас не было какого-либо другого доказательства невозможности, кроме того, которое дает нам наблюдение, у нас вообще не было бы оснований верить аксиоме.