Друг, ты помнишь, друг, как небо метало молнии, как злился гром, как дождь барабанил по крыше той будки, в которой мы стояли? Что это было тогда, я забыл, будка? Остановка? Телефон? Просто козырек магазина? Я не помню, скажи мне, что ты произнес, когда мокрая кошка подбежала и начала тереться о ноги, смахивая капли с шерстки. Ты помнишь? Ты помнишь, как небо вдруг озарилось белым огнем? Как кошка, полезла к тебе на руки, чтобы ты согрел ее своим дыханием? И ты грел.
Друг, ты помнишь людей, которые пробегали мимо под зонтиками? Мне запомнился один ярко желтый с фиолетовыми безвкусными кругами, и еще один, глупо розовый в мелкий черный цветочек. Нет, ты только вспомни, мы стояли тогда на улице, ты гладил кошку, а перед нами пробежала девушка. У нее не было зонта, он ей был не нужен. Она смеялась, поднимая лицо к небу, чтобы теплые летние капли умыли ее. С волос капало, а она все бежала, раскинув руки и смеялась, так смеялась. Мне тогда хотелось засмеяться, но я только улыбнулся, а ты покачал головой и пробормотал что-то неразборчивое, обращаешься к кошке, не ко мне.
Я достал из кармана красную салфетку и записал, что ты променял меня на бродячую кошку, впрочем, так мне и надо. Я протянул ее тебе, но ты не заметил, как и всегда. Вздохнув, я снова посмотрел на дождь, смешная и смешливая девушка убежала, смеша кого-то еще, даже зонтики куда-то пропали, что меня не могло не радовать.
Вскоре дождь кончился, и мы вышли из-под какого-то козырька, или телефонной будки, или остановки, я так и не помню, и мы болтали. То есть я говорил, а ты слушал. Или не слушал, не знаю. Гуляя, мы подошли к детской площадке, ты сел на качели и стал тихонько покачиваться, а я встал рядом, не переставая говорить. Ты посмотрел на соседние качели и горько вздохнул, с силой провел ладонями по лицу и снова начался качаться. Я знал, что именно тебя гнетет. Я прикоснулся к твоему плечу, но ты не почувствовал, ведь я – только призрак.