До шестидесяти Маруся в больнице работала, хотела и раньше уйти, но санитарок не хватало. И врачей и сестричек было достаточно, а вот с санитарками просто беда. Как можно уйти, когда просят остаться? Без санитарки в больнице никак нельзя, это только кто не знает, считает, что без них можно обойтись. Нет. Не обойтись без санитарок.
Вот и работала Маруся. И даже когда ушла, месяца по два в год приходила подменять тех, кто в отпуск уходил. И проделывала тогда Маруся свой знакомый ежедневный маршрут. Но только теперь уже никто из дворов своих не выглядывал и вслед ей не смотрел. Да и красавицу в ней уже давно никто не видел. Это раньше она с лёгкостью преодолевала эти три километра до больницы, а сейчас передвигается с трудом и медленно идёт не потому, что торопиться некуда, а потому что быстро идти ей уже не по силам. Как вроде бы и ничего особо не болит, на сердце, печень и все внутренности никогда не жаловалась, а вот ноги подводят её. И где она такая болячка взялась, слоновостью называется? Старые люди говорят, что это от малоподвижного образа жизни. Ну какой же у Маруси малоподвижный он? Нет, такого она о себе сказать не может. А вот надо же… И прячет Маруся свои безобразные ноги под длинные юбки. Но боль не спрячешь, она так и норовит наружу выйти и дать о себе знать.
- Тётка Маруся, а правда, что вы в войну операции делали вместо хирурга? - спросил её молодой фельдшер-стажёр, - Или болтают?
- Болтают…, - ответила Маруся и вспомнила Варю. Молоденькая была, младше неё, совсем девчонка. Как сложилась её жизнь, Маруся знала мало о ней. Слышала, что замуж вышла в Ростов, что троих родила. Спустя месяц после операции родители Вари ей половину мешка пшена привезли. Ох и выручило же их то пшено в голодные годы! А потом, спустя лет пять Варя вновь весточку прислала. Её мать привезла мешок мужских носков. Оказывается, Варя на чулочной фабрике работала в Ростове, оттуда и носки.
- Но не обессудьте, носки без пятки. Мы приспособились и пришиваем пятки, да так и носим все, - сказала Варина мать, - Варя на конвейере работает до того, как пятки вывязывают.
Анисия мастерица была вязать, накупила чёрных ниток и пятки тут же появились. Кого только не снабдили этими носками, и брату в Большую Крепкую переправили. У него пацанов много, двое своих, да двое сироты, покойной Нюриной сестры дети. Не дожила сестра до конца войны всего три дня, а муж с фронта не вернулся. Нюра с этими двумя и замуж за Марусиного брата выходила. Старший мальчик, Вовик, всего-то только на десять лет и младше был Нюры. И как это Шурка женился на ней? Столько баб в деревне было и вдов и молодух, а он Нюру с двумя детьми заприметил.
У брата Шурки сыновья да дочь есть, у брата Петра тоже дочь есть, любимая Марусина племянница, а у неё… Вздыхает Маруся. Старший сын неизвестно где и как знать, жив ли, а младший… Младший Виктор с ней, рядом, да только неблагополучный он. «И на кого его оставить, когда время моё прийдёт?» - думала Маруся и думы эти не давали ей покоя. Был бы Валентин, он не бросил бы брата. Но нет Валентина. Столько лет страдает Маруся. Вспоминает, как в армию ушёл, как писал ей часто-часто. Жили напротив почты и часто работники почты кричали Марусе о письме.
- Тебе опять треугольник пришёл. Скоро принесём, - Солдатские письма приходили без конвертов, просто сложенные треугольником и на них штамп имелся: «Солдатское письмо бесплатно» Ругала себя Маруся, не сохранила все письма, только писем пять и остались. Часто писал сын, разве же мог он не дать о себе знать, если бы жив был? Не верила Маруся, что сын отказался от неё, но надеялась, что вернётся.
Умерла Маруся, не дожив до семидесяти пяти. Хоронили соседи и возможно и больница подключилась, но никого из родственников не было. Братья Марусины Шурка и Петька не знали. Виктор сообщил письмом, а не телеграммой, ла и адрес указал «на деревню дедушке». Не получали братья писем и узнали лишь когда спустя месяц Петька, работавший на шахте в Луганской области, приехал её навестить. Как всегда, Пётр ехал на своей машине, горбатом Москвиче, заезжал за Шуркой и дальше ехали вместе.
На этот раз их ждала плохая новость. А Маруся, как чувствовала, оставила на этажерке, рядом со стоявшими там фотографиями братьев, их адреса. Никто из соседей не обратил на это внимание, а Виктор посчитал, что всё сделал правильно.
Виктор без Маруси прожил лишь два года. Он по прежнему помогал всем соседям, а они его кормили. Свои последние два дня он трудился, помогая переносить цемент соседям, строящим дом. Он вообще не пил алкоголь, но умер от него. Каждый раз, когда пили мужики после работы, он просил для себя ситро.
- Я ситро люблю, а самогон горький, не хочу его, - обычно говорил он. Ему и не предлагали. А в тот день, хозяйка захотела непременно напоить.
- Тётка Даша, ты мне лучше квасу сделай такого, как мамка моя делала, - попросил он.
- Да я тебе, Витёк, разве же такой квас сделаю?! – Она налила ему самогон, и мужчины начали настаивать, чтобы выпил.
- Мужик ты или не мужик? Тогда пей! – говорили они и Виктор начал изображать мужика. Сказать, что это был какой-то ядовитый суррогат, нельзя, ведь его пили все и помногу. А почему это повлияло так на Виктора, неизвестно. Тут же и забыли о том, кто именно настаивал на том, чтобы Виктор выпил. И хозяйка, Дарья, сразу же забыла, как советовала выпить напиток получше кваса.
На Синявском кладбище две могилки рядом: это Маруся и Виктор, а совсем недалеко от этих могилок, могила Анисии, рядом с которой каждый год расцветает сирень.
Они жили. Надеялись. Любили. Но…
Их время прошло…