Такая простая история. Из туберкулезного диспансера вышел человек. Хороший ли, плохой - не знаю. Выгнали его или просто не могли больше держать в больнице - тоже не знаю. Он вышел, но идти ему было некуда, ибо он - бомж. Человек сначала цеплялся за жизнь, о чем говорит поступок с телефоном. Копейки, полученные за продажу этого телефона, человек потратил на лапшу. Потом он собрал по дворам покрывала-одеяла, развешанные доверчивыми жителями. Не отходя далеко от тубдиспансера, в недостроенной медицинской лаборатории, сложил эти покрывала на нижнем этаже, давно затопленном и превратившемся в крытый каток. И лег умирать. Да, возможно, он надеялся выжить, лежа при минус двадцати в холодном помещении на метровом слое льда, укрывшись тряпкой, но сдается мне, что надежды там уже не было, лишь автоматизм - лечь, укрыться. И жизни не было. И смысла жить.
От этой истории холодно уже второй день. Где-то в районе седьмого позвонка. В первом сезоне шведско-датского сериала "Мост/Bron", который, наверняка, многие из вас видели, есть сцена (это же можно назвать сценой?), в которой сына одного из героев замуровывают живым в стену. Параллельно идут лихорадочные поиски, расследование, бег, счет на секунды... Вот это ощущение уходящей жизни при титанических усилиях со стороны, чтобы удержать ее, - это наше с вами существование. И мы одновременно и в стене, и в поисках.