Что сбивает с толку в семейных сагах, так это обилие имен/персонажей+даты+география проживания/перемещения, из которых такие "сюжетные узоры" выводит авторская рука, что диву даешься. Казалось бы, что может связывать одесское музыкальное семейство Этингеров с алма-атинской семьей? География проживания никак не связывает. И только семейный куплетик "Стаканчики граненыя упали со стола ... Упали и разбилися - Разбилась жизнь моя ..." вкупе со старой монетой, "неказистой, но тяжеленькой" 1828 г., и Желтухиным Первым (канарейка! птичий род аж до Пятого дотянет!) проливает свет на тоненькую нить, связывающую два семейства. Леону и Айе, волей судьбы оказавшимся на тайском острове Джум, прошедшим немало жизненных испытаний, останется пройти последние - самые-самые ... После которых человек долго приходит в себя ...
Составление вот такого литературного генеалогического древа проясняет ситуацию с "клубком" героев. Итак, Леон из семейства Этингеров (по-моему, синтез оперного певца и сотрудника внешней разведки удался).
Айя, знающая некоторые "подробности" из жизни своего дяди Каблукова, который, в свою очередь, когда-то подарил канарейку
(Желтухин Первый, проживший 21 год) семейству Этингеров.
Каждую историю, удостоенную авторским вниманием в несколько сотен/десятков страниц, а то и всего лишь парой фраз, стараешься запомнить, пропустить через себя, из них постепенно составляется картина впечатлений, которая долго не отпускает, заставляет вновь "проживать" жизнь героев, и особенно полюбившихся. Ох, и любит Рубина водить читателя по сюжетному лабиринту.))Вот уж, думаешь, показался свет в конце тоннеля, как вдруг вырастает стена и ты ощущаешь себя даже в каком-то смысле обманутым.)) Название "Русская канарейка" имеет двойственное значение: здесь и образ птицы (начиная с Желтухина Первого и до Пятого), которой, оказывается, некоторые хозяева выкалывают глаза, чтобы лучше пела, и образ певца Леона Этингера (Кенарь руси), которому в плену ливийский террорист выкалывает глаза. Такова жертва - за талант. Под конец третьей книги наконец-то "некомплектная пара", слепой Леон Этингер и глухая (с рождения) Айя, обретает счастье.
Искусство всегда под пристальным вниманием автора. Театр - в "Синдроме Петрушки", скульптура в романе "На Верхней Масловке". А "Русская канарейка" - это апофеоз музыки. Столько музыкальных терминов, имен композиторов, названий их произведений, подробное описание концертных программ! Диву даешься. Не будь у автора музыкального образования, преподавательского опыта, и роман не был бы таким изящным.
Не обделены вниманием автора и другие стороны жизни. Про жизнь канареек такие тонкости узнаешь, тут без консультаций знатока (биолога?) не обошлось, наверное.) Кулинарные изыски Стеши, прабабки Леона, можно выписывать в тетрадку с рецептами.))
Некоторые факты из биографии Рубиной нашли отражение в романе: мать Рубиной родом из Полтавы, и в романе бабка Барышни родом из тех краев, отец писательницы родом из Харькова, и в романе Каблуков (Зверолов) появился на свет в этом городе. Израильские мотивы тоже нашли свое достойное место в романе.
Рубина - мастер слова. Такие словесные кружева плетет! Вот Иммануэль (оплатил обучение Леона, вернул к музыке), разговаривая с Леоном, переходит на родной язык - русский, и далее авторское откровение: "Родной язык ... его хочется держать во рту и посасывать слоги, как дегустатор слагает подробности аромата винного букета, лаская его послевкусие. Хочется ворочать камешки согласных между щек, а гласные глотать по капле, и чтобы смысл иных слов уходил глубоко в землю, как весенние ливни в горах". Или. Леон одарен не только прекрасным оперным голосом, но и языковым чутьем (кроме русского и иврита, говорит на английском, французском и арабском):"... как интересно у него устроена башка: взять хоть эти "резервуары" с языками - запечатанные амфоры с драгоценными винами. Каждый напиток имеет свой вкус: терпкий или сладковатый, пряный, с фруктовым или травяным послевкусием... Завершая фразу, ты собираешь языком последние капли, растворяя в себе последний отзвук смысла. Для каждого языка у него существовало гармоническое соответствие, и чтобы перейти с языка на язык, нужно было прислушаться... приклонить свое ухо, как говорят мудрецы восточных сказок, к глубинной сути самого себя; перейти в другую тональность. Стать иным совершенно".
Итак, семейная сага о "двух потомках одной канарейки" превзошла все мои ожидания!
Ознакомительный вариант из 65 страниц.
#романтика и любовь #книги #творчество #критическое мышление #текст
Из ранее прочитанного:
О книге "School's out" (by Sarah Tucker)
О книге "Набоков в Америке" Роберта Роупера
О книге "Прокопий Капитонов" Станислава Востокова
О книге "More Than We Remember" (by Christina Suzann Nelson)
