В начале 2021 года был найден мертвым музыкант Сергей Селюнин, знаковая личность русского рока. Кем он был и на чем строил свою жизнь и песни? Об этом рассказали Умка, Макс Ильин, Юлия Теунникова и другие участники вечера памяти Селюнина, организованного культуртрегером Николаем Милешкиным в рамках проекта «Вселенная».
В рамках проекта «Вселенная» 3 сентября 2021 года прошёл вечер памяти рок-музыканта Сергея Селюнина или — в обиходе — СиЛи.
Русская рок-музыка крепко дружит с устным словом. Устное слово, в свою очередь, нерасторжимо связано с мимикой и жестикуляцией (динамика губ, телодвижения, моторика музыканта), а сфера пластики, в свою очередь, неотделима от актёрства. Мало сказать, что русский рок-музыкант — каковым в полной мере являлся Селюнин — работает одновременно в сфере звука, слова и жеста, действуя буквально на износ, не жалея себя, выкладываясь до конца. Необходимо добавить, что речевая мимика и пластика — эти сестры устного слова — связываются с поэтикой поведения, со своего рода жизнестроительством (или, довольно часто, с художественно намеренным разрушением собственной жизни).
Если дело обстоит так, то рок-музыкант, рок-поэт Сергей Селюнин не сводится к совокупности звучащих текстов, он включает в себя и нечто большее. К этому большему относятся даже люди, окружавшие СиЛю, ибо возможна ли поэтика поведения, например, на необитаемом острове? Всякое творчески намеренное прожигание жизни, жизнь-как-скандал требуют понимающей или хотя бы заинтересованной публики, а она, в свою очередь, порождает цветистые мифы о певце Селюнине, хранит исторические анекдоты о нём.
Поэтому невозможно преувеличить с виду малый, почти незаметный подвиг Николая Милешкина, который в рамках проекта «Вселенная» собрал людей по-настоящему знавших Селюнина. Ведь они — это СиЛя.
В заслугу Милешкину хочется поставить и то, что вечер СиЛи носил характер словно бы живой встречи с певцом, а не дежурного мемориального мероприятия. И вот мы слышим живой голос живого человека: СиЛя выступает со своим ансамблем «Выход».
…Некоторые знатоки рок-музыки считают, что минимализм — это не изображение чего-либо малого, а намеренный повтор одной фигуры речи или одной мелодической фигуры. Какой бы термин мы ни употребили, СиЛя сводит с ума зрителей, повторяя на максимальном накале одно слово, сильнодействующий мем: «Автопилот». Минимальными — а значит, наиболее действенными средствами — СиЛя побуждает зал плавно зависать над бездной. Всех присутствующих обжигает одно только безупречно поданное, до потери сознания выстраданное слово: «Автопилот!».
Видеозапись с Селюниным заканчивается, и вот на сцену выходит человек, лично знавший СиЛю и работавший с ним — Макс Ильин, лидер группы «Собаки Качалова». Внезапно в зале меркнет свет — лампочки словно не выдерживают — и Макс настоятельно просит не включать его снова. На вопрос Милешкина, не будет ли мрачно, Ильин отвечает: пусть будет. И мы все чувствуем: если Сергей Селюнин буквально раздал себя всем, честно сгорев в искусстве, минимальное освещение уместно. Несколько парадоксально продолжается творческий праздник: СиЛя музыкально гармонизирует нас и оттуда, где он сейчас пребывает.
Свидетельства певца о певце окрашены недостижимо высоким градусом лирической депрессии, безысходностью в небесных тонах. Такие настроения отчётливо звучит в песнях Сергея Селюнина, которые он в своё время разрешил исполнять Ильину.
Творец, сгорая в служении прекрасному, едва ли встретит понимание у масс, скорее, есть повод говорить об узком круге «своих людей». Эти вполне классические творческие муки СиЛи неожиданно предстают в ультрасовременном ключе. Отдавая дань уважения классике, Селюнин воссоздаёт ситуацию наших дней: окружающий мир невозможно переделать, существующий расклад тотален, и остаётся неутомимо, до неизбежных шишек биться головой о стену. На академическом языке это называется гамлетовской ситуацией, а в сленге описывается выражением «всё схвачено, за всё заплачено». Наконец, в шахматных терминах можно говорить о патовой ситуации (дословно — о такой диспозиции, когда ни одна из сторон не может ни выиграть, ни проиграть). В противоположность распространённым стереотипам о рок-музыке герой песен Селюнина намеренно не героичен.
Музыка продолжается. Звучат всё новые песни, и исполняющий их Макс уже не возражает против того, чтобы включили свет: пусть будет.
Вслед за Ильиным на сцену выходит известный рок-журналист Сергей Гурьев. Он рассказывает байку о СиЛе: музыканты в студии на досуге упражняются в метании ножа, стараясь попасть лезвием в дверь. Но, по словам Гурьева, нож чаще всего «врезается жопой и падает на пол». Между тем, СиЛя отлучается в сортир. Когда же он возвращается и открывает дверь — в ней дрожит нож, на долю секунды раньше в неё воткнувшийся. Вот так настоящие рок-поэты постоянно рискуют, вольно или невольно, постоянно балансируют на грани жизни и смерти.
Воодушевлённая рассказами Гурьева, Умка (она же Аня Герасимова, составившая и выпустившая книгу воспоминаний о музыканте) — рок-певица, также лично знавшая СиЛю, — предлагает Гурьеву записать всё, что тот о нём помнит. Сергей вынужден объяснять, что в его памяти чудом сохранились «какие-то историйки», но вообще-то память у него недостаточно цепкая.
На сцену выходит сама Умка. И она в свою очередь рассказывает житейский анекдот о СиЛе. Дело было так: на одном из квартирников, куда обещали привести Селюнина, Умка всех предупредила: не надо давать ему алкоголь, иначе квартирник будет сорван. Сказано это было исключительно из человеколюбивых соображений — чтоб «не испортить обедни» организаторам квартирника. Однако те передали СиЛе эти слова. Он ответил: «А эта старая алкоголичка — знаем, знаем…». В итоге Селюнин-таки напился и сорвал-таки квартирник. Позднее Умка встретила СиЛю и выговорила ему по поводу «старой алкоголички»: «Я практически не пью. Что за фигня?». Не нужно наверное объяснять, что после этого отношения двух рок-музыкантов не расстроились. И вообще для рок-музыканта Селюнин вёл себя абсолютно нормально, даже классически.
Один из присутствующих решился задать вопрос, который висел в воздухе: как СиЛя зарабатывал и чем жил на фоне своего творчески-хаотичного существования. Ведь даже хулиган Есенин был вынужден думать о деньгах, так как сама бесшабашность Есенина требовала определенной материальной роскоши. (Из биографических источников известно, что иногда поэт бывал весьма практичен и даже изобретателен в поисках денег). Поэтому и вопрос о СиЛе неизбежно напрашивался. Отвечая на него, Умка рассказала, что вообще-то Селюнин был талантливым физиком, учился в МГУ. Однако МГУ ему скоро надоел, СиЛя стал «мягко говоря, валять дурака» и, в конце концов, бросил учебу. В дальнейшем Селюнин смог неплохо зарабатывать на ответственной технической должности: он стал наладчиком электронного оборудования… Но и эта должность ему приелась. Он отправился в Питер петь и прожигать жизнь. СиЛя мог ночевать под кустом или под столом, питаться, чем попало, — свидетельствовала Умка, говоря о необъяснимости того, как и чем певец жил в материальном смысле (при всех изначально логичных жизненных шагах).
Параллельно из зала посыпались вопросы о том, почему всё-таки СиЛя не обрёл социального благополучия и массового признания как музыкальная знаменитость. Эти вопросы явно всех волновали, многим было по-человечески обидно за музыканта, некоторые воспринимали поэтическую неприкаянность СиЛи как форму творческой нереализованности. Продолжая размышления Гурьева, говорившего о неспособности или нежелании Селюнина включиться в популярные проекты, Умка с грустью объяснила, что для достижения массовой популярности нужно вписаться в определённый формат, в стандартный «квадратик». А СиЛя не захотел вписываться в «квадратик», его это раздражало, чего не скажешь, например, о Гребенщикове — человеке социально гораздо более успешном. (Гребенщикова Умка упомянула, впрочем, без осуждения, даже с пиететом).
«А как у Мамонова обстоят дела с “квадратиком”?», — прозвучал вопрос из зала (Умка уже почти составила книгу воспоминаний о Петре Николаевиче). Молниеносно схватив суть вопроса, Герасимова объяснила, что Мамонов сам себе организовал «квадратик». Мамонов, по ее словам, оказался настолько масштабной личностью, что мог позволить себе создать «квадратик» и в итоге перерасти его. Напрашивалась параллель с Маяковским, поэте настолько огромном, что даже конъюнктура не смогла полностью уничтожить в нём поэта.
— Мамонов не делал ставку на рок-поэзию, — добавил Сергей Гурьев, устроившийся на мягком диване в углу. — Он — несомненный профи — конечно, сообразил что к чему. Мамонов мог быть — и периодически был! — безупречным в области вокала, но эта область не была для Мамонова центральной. Создатель «Звуков Му» едва ли не в первую очередь прославился как актёр… Нужно ли объяснять, что актёр и певец измеряются разными величинами (причём, речь не идёт о соотношении «лучше» / «хуже»)?
Отдавая должное Мамонову, оставляя за ним право не противоречить официальной линии, Умка, тем не менее, себя ассоциировала скорее с Селюниным. «Говорить, что мы легенды русского рока неточно, более того, вульгарно, скорее мы — мифы, ибо мифы есть то, чего нет», — процитировала Аня Селюнина.
Упоминание Мамонова, казалось бы, не совсем вязавшееся с темой вечера, было неизбежным, поскольку тот недавно покинул этот мир и нельзя было не вспомнить об усопшем. Умка говорила о почти сверхчеловеческих качествах обоих певцов, об их исходно железном здоровье, которым они рисковали, бросая его в алкогольную топку.
Людям, которые сидели в зале, конечно, хотелось книг как о СиЛе, так и о Мамонове. Трагикомично прозвучало то, что человек, которому было поручено привезти на вечер книгу «СиЛя в воспоминаниях соплеменников», запил и не смог этого сделать. Ступор (хочется думать, временный) сопровождает также подготовку книги о Мамонове: его вдова Ольга Ивановна противится публикации воспоминаний о музыканте.
И всё же Умка продиктовала свой телефон, позвонив по которому желающие смогут приобрести книгу о СиЛе. Впрочем, экземпляров осталось немного.
Вслед за Умкой выступала Юлия Теунникова — редкая исполнительница песен СиЛи, уступающая в означенном искусстве только самому лидеру «Выхода». Звучала классика русской рок-музыки: песня «Пригласи меня на анашу» и несколько других.
Продолжая тему о неспособности и нежелании СиЛи вписаться в «квадратик», Юлия рассказала залу о том, что Селюнин по-своему даже противился успеху: например, однажды музыканта представили некоей Кате, с видами на то, чтобы та его «раскручивала». Однако перед встречей с Катей СиЛя мертвецки напился, и та гневно отказала музыканту в каком-либо покровительстве. Селюнин не был настолько глуп, чтобы один раз не сдержать тягу к алкоголю, однако нежелание идти на поводу у собственной популярности побуждало его совершать с виду странные поступки, — пояснила Теуникова.
К сожалению, библиотека должна была закрываться, гости и так засиделись. Однако Умке была дана возможность исполнить напоследок одну песню. И она спела СиЛину песню «Сумарь». Из песни следовало, что бухло житейски едва ли не презренно, но при всём том эстетически сакрально. Как без него?
Вечер закончился. Но СиЛя и высокоградусная рок-музыка продолжаются.
Василий Геронимус