Каждый раз, когда люди сталкиваются с проявлениями зла, они начинают искать способы защититься от него навсегда. Испуганные внезапным вторжением в их жизнь злокозненной стихии, люди полагают, что достаточно принять какие-то меры, и зло растворится, скукожится, затаится в неведомых закоулках бытия, и в жизни общества вновь воцарится такое знакомое и повседневное, такое половинчатое и обывательское добро, именуемое на языке людей нормальностью. Люди полагают, что зло можно победить.
В современном светском обществе есть единственная инстанция, от которой люди требуют защиты от зла, – государство. Каждое проявление злого начала, каждое его вторжение в повседневность они считают недоработкой власти. А потому среди предлагаемых мер преобладают те, что связаны с государственным регулированием общественной жизни. Это интернет виноват, давайте его сильнее контролировать! Это свободное время виновато, давайте займём людей так, чтобы у них не осталось и секунды на зло! Это просто мало кругом охраны, давайте всё сильнее охранять, и тогда зло не проскочит сквозь кордоны! Это вот эти люди всему виной, или вон те, или вообще другие, может, надо всех этих людей запретить? Или их идеи запретить? Или мы не знаем что, но что-то точно надо запретить, и тогда, конечно, перед злом захлопнется очередная дверца, и не сможет оно тревожить нас своей бесцеремонностью.
И государство радостно потирает руки, готовое откликнуться на инициативы народа. А точнее, на те из них, к которым и само давно присматривалось, да всё повода не было. Люди накачивают власть ещё большей властью, раздувая монстра, который и рад раздуваться, не заботясь о том, что чем больше от него ждут, тем сильнее потом спросят. Разве откажется власть, вечно тяготящаяся своими нынешними границами, от такого подарка? Душу государства бередит иллюзия всеохватности, придающая ему квазибожественный статус; оно и само начинает верить, что «приняв соответствующие меры» сможет победить зло. Или, по крайней мере, то, что представляется злом ему самому.
Но надежды народа тщетны – зло всё равно найдёт себе дорогу. Что можно ждать от государства, если даже упования на Бога не приносят плодов – Его могущество несравнимо с силой земной власти, но зло существует от века. И потому приходится богословам и философам изобретать теодицеи – оправдания Бога, пытающиеся примирить Его всесилие и неустранимость зла в сотворённом Им мире. Государственным толкователям стоило бы взять их изобретательность на заметку.
Однако ничего сложного в оправдании Бога на самом деле нет: Бог не может победить зло, потому что даже и не пытается. Он, конечно, мог бы это сделать, но слишком дорогой для Его любимого творения ценой – отобрав у человека свой великий дар – свободу воли. Ведь зло – это не какая-то субстанция, воплощающаяся в фигуре Дьявола или чём-то подобном, это просто фундаментальное следствие человеческой свободы. Бог не стал создавать человека безмысленным големом, марионеткой, запрограммированным на добро автоматом. Он не остановил руку человека, срывающего плод древа познания добра и зла. И потому человек свободен выбирать сторону в великом этическом противостоянии – именно этическом, а не субстанциональном, как полагают гностики и их современные случайные последователи. Человек выбирает сторону в каждой мысли и каждом поступке, хотя чаще всего неосознанно, вообще не задумываясь о том, как нужно квалифицировать своё деяние с нравственной точки зрения, но оставаясь в праве и в возможности совершить такой поступок, какой хочет. А потому наличие зла – верный признак человеческой свободы, цена за то, что мы обладаем автономностью воли. Обладаем несмотря на то, что множество людей не ценит эту автономность и готово вручить свою волю под управление внешней инстанции – самому Богу, или же природе, или вообще государству.
Но, может, это было бы к лучшему? Может, не стоит нам претерпевать зло из-за какой-то свободы воли, с которой ещё и непонятно, что делать? Что ж, добровольный отказ от свободы и автономности воли – это тоже поступок свободного человека, как и всё добровольное на свете. Но лично я остаюсь солидарен с Богом, который не борется со злом в эмпирически-материальном плане бытия, возможно, только потому, что не хочет лишать себя наслаждения добром. Ведь без свободы воли невозможен и сознательный выбор добра – эта вершина, квинтэссенция человечности. Едва ли Бог любил бы так сильно человека, если бы тот выбирал добро в силу встроенной программы, неотменимого рефлекса или государственного принуждения. Бог, наверное, больше всего любит тех, кто поверил в Него и пришёл к Нему сознательно и самостоятельно, по выбору и велению души, иначе Он не допустил бы существования атеистов. Или тех, кто пришёл к Нему несмотря на опасность, иначе Он не допустил бы мученичества и гонений на верующих. Без автономности воли нет человека как надприродного существа, личности, персоны, поэтому сосуществование со злом есть цена и условие поддержания нашего человеческого статуса, отличающего нас от остального живого в мире. Никто не считает злым льва, поедающего антилопу.
А тех, кому эти рассуждения кажутся слишком абстрактными, я хочу напомнить о том, что потеря свободы в борьбе со злом есть зло само по себе. Особенно наглядно это видно, когда в качестве инстанции, лишающей свободы воли, мы представляем не Бога и не природу, а государство. Разве является рабство главным источником добра в истории человечества? Разве люди для спасения от бед и невзгод так уж часто выбирают заточение в тюремной камере? Рабство и тюрьма – это предельные степени несвободы, её сгущения, и можно поручиться, что практически каждый человек будет рассматривать их как зло для себя. Но почему тогда многие требуют сокращения свободы в обществе как спасение от зла потенциального, а не сопротивляются ему как злу актуальному? Только потому, что оно рядится в одежды заботы о народе и его безопасности, ослепляя взгляд? Тогда необходимо прозреть: требование борьбы со злом не уменьшит количество зла в мире, а просто изменит формы его проявлений.
Конечно, я понимаю, как психологически трудно людям при столкновении со злом не искать способы защиты от него, а призывать не делать ровным счётом ничего. Ведь нас с детства учат, что со злом нужно бороться, и что его можно победить. А позиция недеяния и непротивления – разве она не делает нас поборниками зла? Что ж, если вам хочется бороться, не задумываясь о том, не являются ли ещё большим злом предлагаемые вами способы борьбы (например, смертная казнь), то боритесь. А я при столкновении с очередным злом буду удовлетворённо отмечать, что свобода и автономность воли злодея по-прежнему существуют. А значит, и мои тоже.