Опрос филологов: 1. Какая литературоведческая книга, вышедшая в период 2010-2020 гг., стала главным событием? 2. По вашей оценке, филологическая наука переживает расцвет или упадок? Что её ожидает? 3. Удовлетворяет ли вас уровень разговора о современной поэзии в академической среде? 4. Откуда приходят компетентные филологи? Как оцениваете молодое поколение и нужна ли сегодня школа, готовящая их к большой литературе?
Ирина СУРАТ, литературовед, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник отдела русской классической литературы ИМЛИ РАН.
1. Вы спрашиваете о филологических итогах и литературоведческих книгах — для меня это совсем не одно и то же. Литературоведение сейчас уходит в основном в комментарий или в биографию писателя, чаще общественную, чем творческую, а филологических книг, посвященных анализу и пониманию текстов, поэтике и семантике, описанию художественного мира того или другого автора, — таких книг я вижу не много. Из филологических назову прежде всего книгу, наиболее интересную мне по материалу и симптоматичную во многих отношениях: Павел Успенский, Вероника Файнберг, «К русской речи: Идиоматика и семантика поэтического языка О.Мандельштама» (М., Новое литературное обозрение, 2020) — ней мне уже приходилось писать («Знамя», 2021, № 2), так что повторять свои соображения здесь не буду.
2. Скажу сразу, мне не очень удобно рассуждать о состоянии филологической науки и называть здесь имена моих коллег — «людей, о коих не сужу, затем что к ним принадлежу». Если в общих чертах, то, по моему ощущению, филологическая наука переживает скорее упадок, чем расцвет. Когда мы в последний раз читали статью о творчестве Пушкина, Толстого или Заболоцкого, в которой были бы новые крупные идеи, которая обогатила бы наши представления, которую обсуждали бы не только в филологических кругах? Давно такого не помню. (Впрочем, появления одной анонсированной пушкиноведческой книжки я очень жду.) Не в упадке почтенный жанр историко-литературного комментария — добротных научных изданий с комментариями выходит немало, и это замечательно. Из коллективных проектов выделяются свои уровнем и продуктивностью семинары «Лаборатории ненужных вещей», посвященные древности и культурам Средних веков.
Что ожидает филологию? Прежде всего маргинализация. Маргинализация тематики филологических исследований произошла давно, а я говорю теперь о другом — филология не занимает и не будет уже занимать такого важного места в интеллектуальной жизни, как это бывало в 1970-1990-е годы, когда работали крупные филологи с большим кругозором — С.С.Аверинцев, М.Л.Гаспаров, Ю.М.Лотман, В. Н. Топоров, С.Г.Бочаров.
3. В академической среде до сих пор не принято заниматься современной поэзией. Есть редкие исключения, но именно исключения. И это грустно, на заре развития нашей филологической науки это было совсем не так, — вспомним Тынянова, Жирмунского, Эйхенбаума. Так что меня не удовлетворяет прежде всего именно это пренебрежение даже к той поэзии, которая на наших глазах уже стала классикой (Елена Шварц, Виктор Кривулин). В отношении современной поэзии важно прежде всего понять само явление того или иного поэта, но академическая филология подобных задач перед собой давно не ставит. Если говорить о конкретных трудах в этой области, то надо назвать сборник «Ольга Седакова: Стихи, смыслы, прочтения» (М., Новое литературное обозрение, 2017) — в нем есть академические работы высокого уровня мышления. Только что вышли в научной серии того же издательства две книги о современной поэзии: Людмила Зубова, «Грамматические вольности современной поэзии» (М, НЛО, 2021) и «“Лианозовская школа”: Между барачной поэзией и русским конкретизмом» (М., НЛО, 2021) — будем их читать.
4. Компетентный еще не значит хороший, компетентных немало, а хороших единицы. Молодое поколение я оценивать не хочу, во-первых, потому, что я не оценщик, а во-вторых, потому что оценивать поколение в целом дело совсем уж последнее. Есть молодые талантливые люди. Откуда они приходят? Как и во все времена, приходят кто откуда, и от школы тут мало что зависит. Сейчас на филфаках завели новую дисциплину — академическое письмо, не думаю, что это поможет начинающим, скорее наоборот — может оказаться помехой самостоятельному развитию.
Ника ТРЕТЬЯК, поэт, студентка филологического факультета МГУ
1. Должна заранее предупредить читателя, что мой сознательный возраст начался намного позже 2010-го года, чуть ли не в конце второго десятилетия. По этой причине выбрать одну литературоведческую книгу было легко — многие я просто ещё не прочитала. Представленные ниже ответы можно считать позицией студента, единицы молодого поколения, но никак не представителя всего студенчества или современной молодёжи.
Как человек, мыслящий не только в сторону литературы, хочу назвать сборник интервью О. А. Седаковой «Вещество человечности», изданный в НЛО в 2019 году. В этой книге, будто в гигантской лаборатории, наглядно показаны все инструменты филологического мышления; как сказал Аверинцев, показана «универсальность, пределы которой невозможно очертить заранее». Возникает желание сделать эту книгу настольной для моего поколения, чтобы новым филологам расти уже через высказывания Ольги Александровны об «общем корне всего, о чём бы ни заходила речь».
И вот, сейчас я нарушу условия опроса, но попробую выкрутиться. Увесистый том Д.Л. Быкова о Пастернаке издания того же 2019 года — тоже краеугольный камень современного литературоведения не только для пастернаковедов. Не противопоставляя эту книгу предыдущей, хочу сказать о её значимости для студенческого мира, для разговора о литературе в школе. Первое знакомство с поэзией вообще и с тем, что такое биография поэта, разумно и полезно начинать именно с этой книги, потому что она даёт полное представление и о работе филолога: исторический контекст, широта кругозора, профессиональный и доступный стиль изложения, а самое главное — любовь к тому, о чём пишешь.
2. Во избежание крайностей, назову нынешнее состояние филологической науки периодом раздробленности. Это и не хорошо и не плохо, но в обозримом будущем должно быть лучше. Университеты и институты, разбросанные по стране, живут каждый своей жизнью, редко действуют сообща. Мне известна тенденция уходить из альма-матер в другое заведение, где активнее жизнь или больше платят.
Наблюдая жизнь филологического факультета МГУ изнутри, скажу о зависимости положения науки от материальных благ. На днях была в Научной библиотеке МГУ; последний год изданий в предметном и именном указателе — 2008. На факультетах громоздкая система приёмной комиссии разваливается на глазах, отсылаю к новостной ленте. Можно ли говорить о состоянии технической оснащённости? Не подумайте, что я клевещу на собственное гнездо, но если гуманитарные факультеты главного ВУЗа страны не выведут коммуникацию со светским обществом на новый уровень, то не стоит ожидать живого потока научной мысли. Пока жизнь теплится, проходят конференции и круглые столы — для узкого круга, и только вот-вот задул ветер перемен.
3. Увы, не совсем, и здесь я снова выступлю с критикой изнутри. Изучаю научные плоды деятельности кафедры «Истории новейшей русской литературы и современного литературного процесса» МГУ, и кажется, что современной поэзии она боится. На последних прошедших «Ломоносовских чтениях» обсуждалось творчество Людмилы Улицкой, в частности, сборник рассказов «О теле души», творчество В. Пелевина. Это, конечно, хорошо. Однако не кажется случайным, что магистр, поэт и дебютант десятилетия Ростислав Ярцев написал диплом о творческой практике Михаила Гронаса на другой кафедре, «Теории и практики коммуникации», именуемой в студенческой среде «дискурсом». Он не одинок, ведётся успешная работа с современной поэзией — преподаватели РГГУ, в частности Евгения Вежлян и Александр Марков ведут курсы о современных поэзии и искусстве, активно участвуют в литературном процессе, а на филологическом факультете НИУ ВШЭ преподаёт Алексей Кубрик, развивается поэтический клуб при участии поэта Алексея Колесниченко. Так что академическая среда неравномерно говорит о современной поэзии, к сожалению, не везде о ней готовы говорить.
4. Талантливые филологи рождаются сами по себе, а к литературе их приводят случайности. Есть лишь варьирующийся набор причин, которые помогают найти путь к литературе: это вовремя встреченный учитель или наставник, это случайно попавшая в руки книга, это желание справиться с непонятным. Далее помогают олимпиады — феномен «Всероссийской олимпиады», «Покори Воробьёвы горы!», «Ломоносова», где мотивированные ребята знакомятся, ведут интеллектуальные беседы — но высок риск перегореть в юности. Конечно, фундаментальное образование в университетах создаёт благоприятные условия (лишь бы они не ухудшались помимо вынесенных проблем). И в довершение всего — это самообразование, лучше него ещё никто ничего не придумал. Но, как показывает реальность, этого недостаточно. Всё же создание независимой школы русского стиха, где были бы представлены все литгруппы, направления, выстраивалась бы иерархия с подвижной структурой — создание такой школы необходимо, как бы утопично это ни звучало. Сейчас среди своих сверстников я вижу много незаурядных людей, они достойны того, чтобы непосредственно войти в современную филологию и литературу, и они к этому готовы.
Елена ЗЕЙФЕРТ, профессор Российского государственного гуманитарного университета, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Московского государственного лингвистического университета, писатель:
1. Это книга 2020 года — «Красота прозы» Валерия Игоревича Тюпы, посвящённая раскрытию эстетической целостности таких классических шедевров, как «Повести Белкина», «Мёртвые души», «Обломов», «Анна Каренина», «Дама с собачкой», «Душечка», «Доктор Живаго» и др. Красота — категория эстетическая, а «эстетика художественного письма не альтернативна его риторике». Предметом рассмотрения в книге Тюпы выступает не риторическая изобретательность «приёмов», а эстетическая целостность художественной реальности.
Валерий Тюпа, литературовед феноменологического, философского типа, — имя мирового уровня. Мне очень интересны его труды, по уровню равные работам Тынянова, Бахтина, Лотмана. Когда в 2017 году я слушала лекции Валерия Игоревича на курсах повышения квалификации в РГГУ и он рассказывал о своей стажировке в советское время во Францию и о лекциях Греймаса, Барта и Кристевой, я понимала, что буду с такой же гордостью, как об историческом событии, рассказывать о лекциях Валерия Игоревича. Как повезло студентам Валерия Тюпы! По его учебнику «Теория литературы», написанному в соавторстве с Натаном Тамарченко и Самсоном Бройтманом, учится огромное количество студентов, и это не описательный и не сообщающий, а дающий системное знание и стимулирующий к восприятию философских моделей и парадигм учебник.
2. Расцвет. Бытует мнение, что филологическая наука становится герметичной, не востребованной, что уходят сильные учёные старшего поколения, а смена им не выросла. Но так ли это? Отнюдь нет. Каждая эпоха даёт своих гениев и талантливых людей. Другое дело, пошли ли эти люди в филологию или произошла утечка мозгов в бизнес или куда угодно. Сейчас университеты перешли на оплату труда по эффективному контракту, по которому успешный учёный может заработать не только базовую, но и стимулирующую часть оклада, основанную на его книгах, статьях, докладах в отчётный период. Это позволяет учёным, финансово окрепнув, оставаться на плаву.
Мои коллеги на кафедре теоретической и исторической поэтики РГГУ — очень продуктивные учёные, у нас сильные докторанты и аспиранты, и я знакома с большим количеством ярких учёных из разных стран — конечно, это подтверждение расцвета науки.
3. Ещё нет достаточной взаимосвязи между академической наукой и новейшей критикой, они каждая даже используют свои термины. Например, понятие «оптика» очень любит критика, но почти не знает теория литературы. Как разбегающиеся галактики, академическое литературоведение и современная критика и удаляются друг от друга, и способствуют расширению области знания. Их объединение произойдёт и создаст синергию. Моя соискательница Елена Новожилова завершает кандидатскую диссертацию, основной месседж которой — выяснение, как теория литературы отражается в рецензиях на стихи.
4. Приходят из области своего дара. Но к врождённым способностям нужны знания, умения и навыки, поэтому обучение в университетах, причём на разных этапах (бакалавриат, магистратура, аспирантура, докторантура), у сильных мастеров очень важно. Я очень люблю молодёжь, всегда искренне радуюсь успехам других людей, особенно молодых, и очень оптимистически оцениваю потенциал молодых учёных. Научная школа нужна, учёному без мастера никак. Когда я пишу свои научные работы, нередко вспоминаю своего научного руководителя Светлану Алексеевну Матяш, которая говорит, к примеру: «Проделанный анализ проливает свет на следующие тенденции…». Я готова воспитывать учеников и в РГГУ, где работаю профессором, и в МГЛУ, куда меня недавно приняли ведущим научным сотрудником.
Продолжение следует...
Гуманитарные итоги десятилетия. Часть первая