В последнее время – с начала пандемии - меня регулярно спрашивают, как мне не стыдно танцевать «свои легкомысленные танцы живота в ТАКОЕ время». Когда все и вся. А я. Да еще учеников подстрекаю.
Так вот о легкомысленности египетского танца.
Это было в Каире году в 2013-м. Воздух в городе звенел, как у нас перед грозой, от надвигающейся «второй революции». Первая случилась в 2011-м и не принесла египтянам ничего особенно хорошего. К 2013-му буря была уже неизбежна. В тот год мы приехали на международный танцевальный фестиваль учиться, и всю неделю безвылазно провели в классах в отеле возле пирамид - практически на осадном положении. Гиза уже полвека не отличается фешенебельностью, а в тот момент и вовсе то и дело слышны были перестрелки. По окончании фестиваля организаторы попросили всех как можно быстрее лететь по домам – Тахрир уже заполнялся протестующими, и революция могла полыхнуть в любую секунду.
Оставалась последняя ночь в Каире до самолета, и она подарила нам удивительное путешествие в настоящее египетское кабаре «для своих» – не шикарный ночной клуб для туристов с большой сценой и дорогими артистами, а старенькое заведение, крошечное, всего-то на 8 столов, донельзя замызганное и навсегда провонявшее табаком или чем похуже. Это исчадие ада пряталось в центре города на самом верхнем этаже пыльного отеля. Открыв дверь, мы дружно ослепли, оглохли и задохнулись – кабаре встретило нас едкой дымовой завесой, от которой слезились глаза, визгом плохонького синтезатора и непередаваемой атмосферой "плохого места".
Женщин в зале не было. Женщинам вообще нечего делать в таких местах. Разумеется, наше появление в этом чисто мужском обществе произвело фурор. Слава богу, еще больший фурор произвело появление нашего провожатого, так что мы были в безопасности.
Откашлявшись и привыкнув к дыму, мы уселись за стол в углу подальше от любопытных глаз и принялись разглядывать «сцену» - помост размером с пятачок, на котором каким-то чудом умещался бэнд из пяти человек. Музыканты самозабвенно терзали инструменты. Над их головой трогательно свисал новогодний дождик. Других украшений на сцене не было – кроме, конечно, танцовщиц. Они выходили одна за другой всю ночь, танцуя по 20 минут каждая – простые, некрасивые египтянки из оборванных каирских кварталов, бедные и нескладные, как вся их жизнь. Они никогда не учились танцу – но сколькому научились от них мы в ту ночь! Это был он - живой и непричесанный танец египетской земли, который живет, как кошка, сам по себе из века в век, не помня никаких правил, а только следуя своей врожденной природе.
Больше всего я запомнила двух.
Одна – испуганная молоденькая девочка в жутком макияже и отвратительном костюме больше ее на два размера. Она явно начала выходить на сцену совсем недавно. Боясь не понравиться публике, она от отчаяния вытащила на сцену единственных женщин в зале – нас. И вдруг ее уставшее измотанное лицо озарилось совершенно детским восторгом – мы танцевали, мы знали ее родной танец! Забыв про зрителей, она начала танцевать с нами, кружась и хлопая в ладоши. На несколько минут счастье озарило ее лицо. Скольких человек кормила она теми грошами, что зарабатывала в этом жутком месте? Ждет ли ее кто-то дома? Да и есть ли у нее дом?
Вторая была в хорошем костюме и танцевала очень уверенно. Возможно, она была «звездой» в этом клубе. Она умело держала дистанцию между собой и зрителями, маня и ускользая в ту же секунду. От нее я узнала о египетском танце больше, чем за все мастер-классы в жизни. Сделав поворот, она закончила шоу возле нашего стола и принялась жать нам руки как особым гостям.
- А вы знаете, что у нас завтра революция? – спросила она, лучезарно улыбаясь, и не дожидаясь ответа, потянула нас на сцену: – Идем танцевать!
Музыканты вдарили по инструментам. Над нами полетели специальные купюры, с помощью которых публика выражает свое восхищение артистам каирских кабаре вот уже сто лет. Барыги – пардон, гости кабаре – размахивали кальянами и передавали друг другу приветы через певца: «Тахейя, Щобра! Тахейя, Докки! Тахейя я Маср!» Все были счастливы и по-хорошему воодушевлены. Нам не хотелось уходить. И нам тоже было уже наплевать на революцию. Ну, очередная революция, ну что она может сделать с музыкой и танцем, которым тысячи лет? Они пережили славу и позор, свободу и рабство, мир и войны, греков, римлян, персов, турков, французов, англичан, черта в ступе. Они их проглотили, переварили и пошли дальше своим вечным шагом от бедра под ритм «вахда унус».
...В ту ночь меня не покидало чувство, что я совсем не в кабаре. Я в каком-то храме и участвую в церемонии. И пусть он сегодня выглядит так, но сила, которую хранит этот танец, никуда не делась. Пусть в такой форме, но в урочное время музыканты должны играть, певец – петь, танцовщица – танцевать, публика – обращаться к ним со просьбами. Так заведено не нами и будет делаться после нас. Все по четкому графику, все роли расписаны, все партии отточены.
Иначе солнце не встанет над Мукаттамом, и великая ладья Ра не поплывет по небу, в очередной раз разрубив пополам злого змея тьмы.
P.S. Революция на следующий день состоялась. Сегодня Египет, несмотря на пандемию, переживает настоящее возрождение. Весной 2021 года прошел "Золотой парад фараонов", торжественно открывший Музей египетской цивилизации. Заканчивается масштабная реставрация памятников по всей стране. Совсем скоро в ноябре в Луксоре состоится фестиваль Опет, реконструирующий главный праздник года в Древнем Египте. В следующем году в Гизе откроется самый обширный Музей Древнего Египта в мире, который сделает Каир центром мировой египтологии и туризма.
P.S.S. Танец и музыка, как это было всегда, сопровождают все эти исторические события.
Фото отсюда.
Ната Фари (с)
