В душе урядника еще теплилась надежда. Судя по изрубленным телам станичников, казаки дрались до последнего. По следам крови можно было понять, что и черкесам досталось немало. Рева снял с головы папаху и медленно ступая обошел место кровавого боя. Изувеченные тела односумов — станичников. Многих он знал с детства. Теперь они лежали пред ним изрубленные. Димитрий вглядывался в лица, пытаясь разглядеть знакомые черты, но среди павших казаков он не видел командира крепостницы — Гамаюна.
«Неужели его забрали черкесы!? В рабство продадут или обменяют» — Рева пребывал в догадках. Проходя мимо бывшей казармы-землянки, ему почудился стон. Димитрий машинально потянулся к шашке. Стон стал громче и отчетливее.
— Гнат, Стэпан, ходь сюды! — крикнул Рева Раку и Рябокобыле — Гляньте шо там.
Казаки подошли ближе. Через развал бревен, они увидели окровавленное тело Гамаюна. Одно из бревен лежало на его ногах. Лицо было в кровяной корке, черкеска разорвана справа на груди. Оттуда сочилась тонкая струйка крови.
— Димитрий, ходь сюды! Гамаюн раненный, — выпалил Гнат Рак. Степан Рябокобыла уже освобождал Гамаюна из завала.
Рева опустился на колено и приподняв голову Гамаюна, снял с него папаху. Волосы на голове слиплись от крови. Кровь, залив лицо казака, спеклась в одну корку. Рева попытался ее убрать, но получалось плохо.
— Гамаюн, братец, — крикнул Рева. Но подхорунжий лишь стонал.
— Отвоевался казак.
— Вин на ладан дыхае, — сказал, тяжело вздохнув, Степан Рябокобыла. — Не с нами уже. Отходит.
— Языком меньше балтай! — зло одернул его Димитрий. — Бог нэ биз мылости, казак нэ биз щастя! Лучше покумекаем, станишные, как Гамаюна быстрее в станицу отправить. Бабка Аксинья выходит. И не таких вытаскивала!
Положение усугублялось тем, что Гамаюн потерял много крови. Счет шел если и не на минуты, то на часы.
— Эх, арбу бы сейчас. До Мартанской быстрехонько бы догнали, — вставил свое слово Иванко Пята.
— Проще крылья вырастить, — хмыкнул Рябокобыла.
— Ага. Кэпкуэш, чи ни? Була сыла, як маты на руках носыла. Где визьмеш ту арбу?! — резко оборвал Пяту младший урядник.
— Погодь, Дмитро, хлопець дело кажэ, — встрял в разговор Гнат Рак. — Тильки покумекать трэ..
— Тихо! — одернул его Рева, поднеся руку к губам — Чуете?!
Казаки застыли на месте, вслушиваясь в каждый шорох.
Снизу, с дороги у подножия склона, где Рева оставил вторую половину отряда, доносились знакомые звуки. Как будто река перекатывала мелкие камни или кто- то ударял по камням деревянной чакалкой. До слуха донеслись слова одной из народных песен, которую черкесы обычно поют в дороге. Какой- то джегуако негромко пел, прерывая временами песню игрой на камыле.
— Вот и арба! Бог послал! — с радостными нотками в голосе сказал Рева.
— С нами Бог, — закрестились знамению молодые казаки.
— Стэпан, будь ласка, визьми двух хлопцев и гэть до низу. Арба эта нужна как воздух!