Интересно, конечно, бывать в местах, столь сильно отличающихся от тех, где ты вырос и родился. Посетил музей поморов в посёлке Умба, на Терском береге Кольского полуострова.
О быте поморов я уже писал у себя на канале, о том как они жили, когда приходили с промысла и как жили их жёны, когда мужья снова отправлялись в море.
Для нас, жителей Дона, рыбалка никогда не была сопряжена с рисками. А в старину рыбы в реке было столько, что некоторыми породами даже печь зимой растапливали. Совсем другое дело на севере...
С февраля по апрель начинался зверобойный промысел. Мужчины уходили в открытое море, где среди плавучих льдов (поэтому промысел ещё называется торосным) добывали тюленей, нерп и белуху.
Кожа тюленей шла на хозяйственные нужды. Жир перетапливался и использовался как горючее для светильников и свечей.
Рыбный промысел состоял из нескольких видов: сёмужий (на сёмгу), сельдяной и тресковый. Это не означает, конечно, что ловилось только три вида рыб. Просто названы по основному виду промысла.
Добыча сёмги начиналась осенью. Когда рыба массово шла на нерест в местные реки.
Треску же ловили летом, когда окончательно сходил лёд. Для справки – это середина июня. Что примечательно: Белое море хоть и находится на триста километров южнее Баренцева, но замерзает. В то время как Баренцево не замерзает, благодаря тёплому течению, которое добивает до него.
Поэтому поморы приспособились после торосного промысла тюленей отправляться через весь Кольский по суше к берегам Баренцева моря, где промышляли треску весной.
Представьте себе сколько рисков и опасностей выпадало в среднем за год одному мужчине при том уровне развития медицины и технологий. Далеко не каждый помор-добытчик доживал до старости. А провожая мужей в море, жёны прощались с ними, как если бы виделись в последний раз...
Но зато и радовались возвращению соответственно 😉
