Да нам плевать, каким он был,
Какую музыку любил,
Какого сорта кофий пил…
Он Пушкина убил!
Мне снова напомнили эти строки Л.А.Филатова. Да, конечно, автор прав. Но всё же подчас задумываешься, что же это был за человек. И, наверное, возвращаясь к дуэльной истории Пушкина, поневоле приходится говорить и о Дантесе…
Традиционно вспоминают дневниковую запись поэта от 26 января 1834 года: «Барон д'Антес и маркиз де Пина, два шуана, будут приняты в гвардию прямо офицерами. Гвардия ропщет». «Два шуана»… «Словарь языка Пушкина» сообщает нам, что поэт употреблял это слово, говоря «о французском эмигранте-легитимисте, приверженце свергнутого в 1830 г. короля Карла Х (по названию участников контрреволюционного восстания в Вандее во Франции в 1793 г.)». Видимо, именно потому, что был «шуаном», Дантес был охотно принят при дворе: известно, что французский король и русский император видели друг в друге единомышленников, Николай даже в 1830 году призывал к созданию коалиции против Франции (не встретив поддержки, вынужден был признать нового монарха, но отношения России с Францией были испорчены), а после смерти Карла Х в ноябре 1836 года при русском императорском дворе был объявлен траур.
…издалёка,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока…
М.Ю.Лермонтов удивительно точно сформулировал это «на ловлю счастья и чинов»… Кто он, этот «беглец»?
Н.А.Раевский в книге «Портреты заговорили» пишет: «Убийцу Пушкина принято считать французом; таковым он всегда считал себя и сам. По крови он, однако, больше немец, чем француз». Раевский высчитал, что Дантес, уроженец Эльзаса, был французом лишь на четверть, указывает, что П.Мериме отмечал его немецкий акцент.
Образование Дантеса было весьма поверхностным. Снова ссылаюсь на Раевского, цитирующего воспоминания внука Дантеса Луи Метмана, что его дед «леностью... отличался еще в детстве. Этим в семье объясняли и пробелы его посредственного образования [при этом Раевский подчёркивает, что французский термин "mediocre", употреблённый внуком, выразительнее русского]… Даже французский литературный язык давался Дантесу не так легко. Ему приходилось уже много лет спустя обращаться к помощи воспитателя своего внука Луи при составлении некоторых писем и документов. Домашние не припоминают Дантеса в течение всей его долгой жизни за чтением какого-нибудь художественного произведения. Единственные книги этого рода, которые внук видел у него в комнате, были французские издания "Войны и Мира" и "Севастопольских рассказов". Обе были переведены его знакомым Гован де Траншер, который их ему и прислал» (интересно, польстило ли бы Л.Н.Толстому такое признание его книг?). Уж если такое написано в биографии, составленной, по словам Раевского, «в духе семейной почтительности», то нетрудно составить представление об «образованности»…
Относительно недавно были обнаружены и опубликованы письма Дантеса к Л.Геккерну. Из них обычно приводятся отрывки, говорящие о его любви к Натали (я к этому ещё вернусь, сейчас о другом). Читая их, поражаешься удивительной мелочности интересов Дантеса, подробнейшим пересказам светских сплетен, рассказам о развлечениях… Всё это тоже подтверждает небогатый духовный мир автора их.
Известно, что он учился в течение десяти месяцев в Сен-Сире. По его словам, был исключён из-за роялистских взглядов; говорил, что участвовал в Вандейском контрреволюционном мятеже герцогини Беррийской. Говорил…
Но вот фрагмент письма А.И.Тургенева к П. А. Вяземскому, посланного в августе 1837 года из Германии. Среди прочего он пишет и о Дантесе: «Я узнал и о его происхождении, об отце и семействе его: всё ложь, что он о себе рассказывал и что мы о нём слыхали: ого отец — богатый помещик в Эльзасе — жив и кроме его имеет шестерых детей; каждому достанется после него по 200 тысяч франков. С Беррийской дюшессой он никогда не воевал и на себя налгал».
Прошу обратить особое внимание всех, кто уверяет, что всему сказанному Дантесом можно верить! Кстати, забегая далеко вперёд, позволю себе вновь сослаться на рассказ Раевского: «В действительности, Дантес, когда ему изредка случалось говорить с русскими о дуэли, старался - не всегда, впрочем, удачно, - приспособиться к собеседнику. Энтузиаста-пушкиноведа А.Ф.Онегина он уверял, что "...не подозревал даже, на кого поднимает руку, что, будучи вынужден к поединку, он всё же не желал убивать противника и целил ему в ноги, что невольно причинённая им смерть великому поэту тяготит его...". Однако, по совершенно достоверному свидетельству А.В.Никитенко, в 1876 году Дантес представился одной русской даме следующим образом: "барон Геккерен (Дантес), который убил вашего поэта Пушкина". И если бы вы видели, с каким самодовольством он это сказал, - прибавила М. А. С., - не могу вам передать, до чего он мне противен"». Нужно ли что-нибудь добавлять?
Мне ещё вспоминается финал сцены дуэли из булгаковских «Последних дней», когда в ответ на вопрос Геккерна «А тот?» Дантес весьма цинично ответит: «Он больше ничего не напишет».
«Всё ложь, что он о себе рассказывал и что мы о нём слыхали». Эти слова Тургенева относятся, несомненно, и к истории отношений Дантеса и Луи Геккерна
Много есть догадок и об их встрече, произошедшей, видимо, когда Дантес ехал в Россию. Как это было на самом деле, не знает никто. А.П.Арапова в книге о матери пишет трогательную историю о тяжело заболевшем в пути молодом человеке и проникнувшемся внезапной симпатией к нему старом голландском посланнике. Она указывает, что передаёт рассказ Дантеса «много лет спустя одному из племянников своей покойной жены». Думаю, все представляют себе, что фантазия у мадам Араповой была весьма буйной и прихотливой, а потому неизвестно, насколько эта картина (по-моему, очень похожая на сентиментальные рождественские повести) соответствует действительности (внук Дантеса не говорит о ней ничего). Добавлю лишь, что эта встреча произошла не позднее 1833 года (Дантес приехал в Россию в начале осени), и предложу посчитать возраст «старика» Геккерна, родившегося 28 ноября 1792 года.
Многое написано о весьма… (подберите сами слово) связи Дантеса и Геккерна. Не буду говорить ничего конкретного (свечку не держала!), сошлюсь лишь на письма Дантеса. В них постоянны обращения «мой дорогой друг» и «мой драгоценный друг»; позволю себе привести большую цитату из письма от 1 сентября 1835 года: «Дорогой мой, вы большое дитя. К чему настаивать, чтобы я говорил вам “ты”, точно это слово может придать большую ценность мысли и когда я сказал, “я вас люблю” - я менее чистосердечен, чем, если бы сказал “я тебя люблю”. К тому же, видите ли, мне пришлось бы отвыкать от этого в свете, ведь там вы занимаете такое место, что молодому человеку вроде меня не подобает быть бесцеремонным. Правда, вы сами – совсем другое дело. Уже довольно давно я просил об этом, такое обращение от вас ко мне – прекрасно; впрочем, это не более чем мои обычные рассуждения; безусловно, не мне жеманиться перед вами. Господь мне свидетель…» Знатоки французского языка указывают, что в нём «ты» звучит более интимно, чем в русском, и члены семьи в письмах обычно обращались друг к другу на «вы». Делайте выводы сами. И добавим, что был Дантес на полном содержании у своего «драгоценного друга».
Письма относятся к периоду, когда Геккерн, получив отпуск «по болезни», уезжал из Петербурга. Одна из целей его поездки – оформить усыновление Дантеса, к чему было немало препятствий: «сын» был совершеннолетним, и родной отец его благополучно здравствовал, а будущему «отцу»-усыновителю ещё не было пятидесяти… Раевский в своей книге указывает на различные юридические «нестыковки» в акте усыновления, но, тем не менее, оно состоялось. В России немало были удивлены, но летом 1836 года Николай I даёт указания, чтобы поручик барон Дантес «именуем был впредь вместо нынешней фамилии бароном Георгом-Карлом Геккереном».
*************
Позволите снова – из пьесы о Пушкине: Л.Г.Зорин. «Медная бабушка» (меня уже упрекнули в хайпе, но менять ничего я не намерена). Ремарка к предпоследней сцене – «10 августа 1834 года. Ресторация Дюмэ. Пушкин, Вяземский и Соболевский обедают за общим столом. В конце стола — кавалергард и господин с удивлённым лицом». И финал этой сцены, когда появляется некий «жизнерадостный господин»:
«Жизнерадостный господин (без паузы — кавалергарду). Боже, барон! Я очень рад. (Господину с удивлённым лицом.) Друг мой, какая приятная встреча. Барон, вы знакомы? Пушкин, это барон Дантес. А это Олсуфьев, мой старый приятель. Князь, прошу вас. Барон Дантес. Соболевский, это Олсуфьев.
Кавалергард. Господин Пушкин, я счастлив увидеть первого поэта России. Мне этот день будет вечно памятен.
Пушкин. Благодарю вас. Надеюсь, и мне».
…Первоначально ничего не предвещало трагедии. П.В.Нащокин рассказывал П.И.Бартеневу о Дантесе: «На него смотрели как на дитя и потому многое ему позволяли, например, он прыгал на стол, на диваны, облокачивался головой о плечи дам и пр.» Нащокин с Дантесом знаком не был. С чьих слов он рассказывал? Может быть, самого Пушкина? С.А.Соболевский записал на полях рассказов Вяземских: «Пушкину чрезвычайно нравился Дантес за его детские шалости». Рассказывают, что Пушкин смеялся, когда Дантес назвал его «трёхбунчужным пашой». Может быть, вот эта картина Л.Н.Нецветаева «Удачный каламбур. Пушкин и Дантес» действительно верна?
Он был красив, как сто чертей,
Любил животных и детей,
Имел любовниц всех мастей
И был со всеми мил…
И оставил по себе страшную славу.
**************
Уважаемые читатели! В комментариях к моим статьям кипит война вокруг Натали. Осуждающие её ссылаются, в основном, на труд П.Е.Щёголева (кое-кто высокопарно пишет: «Есть такая книга - классическая для пушкинистов - Дуэль и смерть Пушкина, Щеголева ПЕ»). Хочу ещё раз напомнить всем, мне думается, общеизвестные факты:
1. П.Е.Щёголев умер в 1931 году, и уже поэтому НЕ МОГ знать многого. Не надо ёрничать в духе одного из моих комментаторов: «А может Пушкин или его современники с тех пор написали новые письма или дневники?» - конечно, не написали, но вот найдено было немало.
2. Автор «классической для пушкинистов» книги Щёголев позволял себе подчас использование весьма сомнительных материалов в качестве непреложной истины. Достаточно вспомнить, что в жизнеописание М.Ю.Лермонтова он ничтоже сумняшеся включил данные из книги А.Оммер де Гелль, давно уже признанной фальшивкой (я об этом писала).
3. В одной из статей встретила ссылку на литературоведа В.А.Мануйлова, в молодости бывшего литературным помощником Щёголева и «любившего рассказывать забавные байки о своем патроне, в которых последний неизменно представал как человек колоритный, талантливый, но совершенно беспринципный»; он, рассказывая об экспертизе анонимного пасквиля, присланного Пушкину, результаты которой позднее были опровергнуты, говорил: «Ну, какая там, помилуйте, экспертиза. Просто Пал Елисеич поставил Салькову бутылочку, и тот написал всё, что требовалось». Даже если это просто «байка», то, очевидно, на чём-то она основана.
4. И, наконец, напомню, что Щёголев не гнушался и писать на основе непроверенных источников (сценарий фильма о Лермонтове) и сам участвовал в фальсификациях (подложный «Дневник Вырубовой», составленный им вместе с А. Н. Толстым).
Так что решайте сами, насколько можно делать выводы, опираясь на его труды.
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь