У каждой из общепринятых систем оценок есть своя история. Некоторые из них в свое время создавались с благими побуждениями, другие — как средство манипуляции, социальной или даже политической.
Вспомним всем известную Спарту. Где малышей сразу же после рождения оценивали на «профпригодность» — получится ли из него в будущем отважный воин или же его родителям «не повезло» и их ребенок вышел недостаточно крепким? Кажется ли нам сейчас это абсурдным? Очевидно, да. Но для тех людей, для тех родителей подобные оценки считались нормой. И мальчик, рожденный «неправильным», на всю жизнь становился изгоем, если выживал.
Многие признанные системы, по сути, — клетки из железных негнущихся прутьев. Посмотрим, например, на популярную до недавнего времени сетку кормления малышей. Установленная для того, чтобы женщины быстрее занимали «место у станка», она предполагала кормление грудью через каждые три часа с ночным перерывом. Так женщина не отвлекалась от работы и ночью могла спокойно восстанавливаться. А что чувствовал маленький человечек — мало кого волновало. Какое уж тут «состояние потока» и принятие своего ребенка…
Общепринятым, усредненным системам недостает гибкости. Шкалы оценок, даже изначально призванные помогать людям, превращаются в беспристрастных и порой очень жестоких судей, у которых учимся и мы.
Впервые ребенка оценивают уже в момент рождения: по шкале Апгар определяется, насколько он здоров. Этот способ изначально создан для работы медперсонала, чтобы определить, нужна ли дополнительная помощь малышу после рождения. Хорошо ли он дышит, двигается, как работает его сердечко… Со временем такая оценка превратилась в предмет гордости для чрезмерно озабоченных родителей: а моему-то 10 из 10 поставили!
Мне почему-то это напоминает сортировку фруктов и овощей. Бракованный, незрелый, неправильной формы… Вот так, не успел родиться — получи оценку!
Ребенок же рождается безоценочным. Как чистый лист. Для него все просто: есть мама или нет мамы. От этого зависит его реакция на мир. Ему все равно, как мама выглядит сейчас, что она говорит и как. Ему важно, что его мама рядом. Точка.
Представьте абсурдную картину: мама не выспалась, не успела причесаться, одеться. Подходит к своему малышу. Ему год или два. Берет его на руки или даже просто протягивает руки к нему. А он ее отталкивает. И не потому, что сейчас хочет играть или обижен на нее. Он не хочет к ней на руки, потому что она «некрасивая». Бывает ли так? Нет. Для ребенка мама по умолчанию красивая. Всегда. До определенного возраста, пока ему не объяснят, какой «должна быть красота».
У мамы же картина уже другая. Малыш со стороны мамы уже подвергается оценке круглосуточно. Достаточно ли он у меня красивый? Хороший ли? Лучше или хуже других? Вовремя ли встал, сел и отрастил зубы? Хорошо ли себя ведет? Не позорит ли меня? Есть ли повод гордиться?
Когда ребенок совершает какую-то провинность, ему будет приклеен ярлык плохого мальчика или девочки. Если он себя где-то не так поведет, мальчик тайком возьмет печенье из коробки, девочка порвет или испачкает новое платье… Это будет оценено мамой. И даже если мама вслух ничего не скажет, значит ли это, что мысленно она не поставила ему отметку от 1 до 5 по шкале «хорошо/плохо», «правильно/неправильно», «красиво/некрасиво»?
В своих оценках мы порой доходим до крайности.
Одна моя знакомая ждала третьего ребенка, у нее уже росли дочь и сын. Она молилась, чтобы был сын, потому как старшая дочка очень красивая и «второй раз такой красивой не получится». Родилась девочка. Хорошенькая, но, по меркам мамы, — недостаточно. Надо ли говорить, что малышка в свои пять лет уже страдает полным набором комплексов? Старшая — принцесса, в шикарных платьях. А младшая — в джинсах и простых кофточках. Зачем наряжать ее, если она не такая красивая? Так же девочка относится и к себе. Считает себя уродиной, а она очень даже хорошенькая.
Когда ребенок ведет себя неприемлемо для родителей (а у каждого родителя грань неприемлемости своя), он становится плохим. То есть не ты (ребенок) «ведешь себя плохо», а ты сам плохой . Поэтому заберут тебя в милицию, дядя придет, Баба Яга прилетит, Дед Мороз подарков не принесет. Ребенком, который зависим от оценок, проще управлять. Ведь ему хочется быть для своих родителей лучшим — какими они априори являются для него. А для этого он будет стараться. Будет подстраиваться под родительские нормы. Это упрощает сегодняшнюю задачу для родителей. Но упрощает ли его жизнь в целом?
Мы привыкаем воспитывать ребенка оценками — этот рисунок хороший, а этот нет. Сегодня ты красивый, а вчера нет. Сегодня ты хороший и любимый, а вчера был плохой и «отдам-ка я тебя милиционеру». Вот это ты умеешь, а вот это даже не пытайся. Исходя из своих оценок, мы формируем удобный образ нашего ребенка, с которым и общаемся. Не замечая реального человечка рядом. Который растет, развивается, меняется, меняются и его привычки, навыки, характер.
А ведь жизнь с родителями продолжается не только первые 18 лет, что само по себе уже много. Мы живем с ними всю жизнь — даже когда их нет рядом, наш внутренний голос снова и снова оценивает нас их интонациями. Брошенные мельком фразы еще долго преследуют нас — изнутри. В первые семь лет и вовсе закладывают фундамент отношения к себе в будущем. То, как они видели нас, определяет, какими мы сами себя видим. Хотя мы стали совсем другими и мир изменился, оценки остаются.
Когда мамы спрашивают доктора Сузуки: «Выйдет ли что-нибудь из моего ребенка?» — он обычно отвечает: «Ничего». Но, увидев разочарование матери, добавляет: «Он станет не чем-то, а прекрасным человеком».
Ибука Мансару «После трех уже поздно»