- Мара! Мара, - надрывалась Ирина, в поисках своей шестилетней дочери. Уже темнеет, старшая, десятилетняя Аля, уже дома, маленькая, двухлетняя Симочка вообще всегда дома, или во дворе.
А эту вечно где-то носит!
Ирина побежала к речке, может там её неуправляемая дочь? Раздражение нарастало: еще столько дел надо переделать по дому, а эта мелкая, как всегда, ей просто палка в колеса! Одни только неприятности от этой девчонки!
Берег речки хорошо просматривался с обрыва, но дочки не было видно... Ну вот куда она пропала?
Река гудела, ворчала, её воды с пеной бились о каменные берега. И надо же было им поселиться в такой близости от этой угрозы! Года не проходило, чтобы кто-то не попал в эти воды навсегда... Ирина поежилась. Страх перед этой горной рекой никогда не покидал ее. Вот и сейчас. А вдруг? И тут же отбросила эту мысль. Нельзя думать о плохом! Но тогда где же эта маленькая, непослушная, совершенно неуправляемая девчонка?
Сумерки уже плотно опустились над городком, в домах зажигались огни. Здесь вообще темнело как-то быстро, сразу, как только солнце заворачивало за горы, которые плотно обступили со всех сторон.
Беспомощно оглянувшись по сторонам, Ирина бросилась к пустырю. В голове только злость, смешанная со страхом. Еще и Степан опять задерживается на работе... Вдвоем быстрее бы нашли это ходячее недоразумение!
- Мара! Мара! -но пустырь отзывался каким-то зловещим молчанием. Страх нарастал.
Позади нее высилось брошенное трехэтажное здание и оттуда послышались какие-то звуки. То ли кошка, то ли... Ирина насторожилась, прислушиваясь. Звуки повторились, но теперь к ним прибавились всхлипывания.
- Мара!!! -голос Ирины уже садился, вырывался с каким-то хрипом.
Со стороны дома послышались откровенные всхлипывания, перешедшие в плач. Точно! Она там! Но... Входить в это здание было жутковато.
- Мара! Ты там?
- Да... Я здесь! -слова звучали невнятно, вперемежку с рыданиями, но Ирина, конечно, разобрала.
- Спускайся вниз!
- Я... Я не могу! Я боюсь!
Ирина, пересилив страх, вошла в здание. Глаза с трудом привыкали к темноте. По крутой, полуразваленной лестнице, поднялась на второй этаж. В полумраке огромной комнаты с высоченным потолком ей предстала странная картина: её дочь стоит на окне, судорожно цепляясь за раму без стекол, рядом стоит шкаф, а на нем визжащий котенок.
Ирина обомлела. Позади Мары ничем незащищенная пустота второго этажа. Одно неосторожное движение и...
Она бросилась к дочери и протянула ей руки. Девочка, закрыв глаза, упала в объятия матери и тут же получила такую затрещину, что из глаз посыпались искры....
- Да что ж ты за ребенок такой, а? Сколько можно говорить, чтобы не уходила далеко от дома?
Ирина уже и сама рыдала от страха, от облегчения, от всей этой нелепой ситуации и еще Бог знает от чего. Плакала, ругалась и уже тащила за собой свою дочь.
Свое наказание, свои неприятности, свое ходячее недоразумение...
Но упрямая девчонка не хотела с места сдвинуться. Рыдая, она кричала:
- Нееет, не пойдуууу... Нет!!! Там... Котенок!
Еще одна контрольная затрещина не помогла, только прибавила силы воплям. Мара ни за что не хотела идти, несмотря на то, что мать тащила её за руку, упрямая девчонка отчаянно упиралась, не переставляя ног, визжа и рыдая.
Ирина беспомощно обвела взглядом помещение. Вглядевшись в темноту, увидела подобие комода. С огромным усилием подтащила к шкафу и, взобравшись на него, сняла котенка, который умудрился её же и царапнуть... Ругнувшись, спустилась вниз.
Её зареванная дочь, её Мара, уже нетерпеливо тянула ручки и Ирина без сожаления передала дрожащий от страх комочек ей...
Теперь уже темнота не казалась столь зловещей.
Они торопливо шли домой. Мара, все еще всхлипывая, крепко прижимала к себе малыша, а Ирина, тоже всхлипывая, продолжала отчитывать свою такую глупую, такую своенравную дочь, периодически отвешивая ей подзатыльники.
Но Мара только крепче прижимала к себе спасенного котенка. Пусть бьет, сколько угодно. Она уже привыкла и не реагирует на эти подзатыльники.
Теперь у нее есть котенок, которого она никому не отдаст.
Её маленькое сердечко трепетало от нежности и счастья:
котик спасен!
Муж, Ирины, Степан, уже был дома. Аля сидела за столом, ужинала. Симочка тоже восседала за своим детским столиком и уплетала приготовленную мамой для нее кашку.
Бросив недовольный взгляд в сторону жены, пробурчал:
- Где вы ходите?
- Да вот! Полюбуйся! Твоя любимица опять учудила!
Зареванная, но явно счастливая Мара пряталась за ее спиной, прижимая к себе свое сокровище.
Алька сорвалась со стула:
- Ой! Дай посмотрю!
Котенок цеплялся коготками за девочку, истошно вопя. Все собрались кружком, разглядывая малыша. Несмотря на его взъерошенный вид, было ясно: красавчик! Какой-то непривычный окрас, пепельный, с редкими белыми полосками, зеленые глазки, очень пушистый и... И совсем беспомощный! Было ясно: не бездомный, ухоженный. Только непонятно: как он оказался на пустыре в том заброшенном доме!
Ирина внезапно почувствовала поступающую к сердцу жалость, смешанную с нежностью. И злилась на себя за это чувство.
"Не было у бабы забот, купила себе порося!"- пронеслось в сознании. Но уже точно знала: это существо будет жить у них и обязательно получит свою порцию любви.
Степан смотрел на все это со стороны и тоже понимал: забот прибавится. Но детям это только на пользу. Улыбнулся, вспомнив свое детство, когда он принес домой черного котенка и как уговаривал мать оставить его жить в доме. И сколько радости впоследствии принес им всем этот зеленоглазый хулиган, ставший грозой всех окрестных котов и суеверных старушек.
- Какой красивый! Голодный, наверное!
Вытащил из холодильника молоко, немного подогрел его и поставил перед новым членом семьи. И все с удовольствием наблюдали, как малыш лакал из блюдца, фыркая и разбрызгивая на пол капли.
Ирина вздохнула:
- Ничего не знаю! Кто принес, тот и будет за ним ухаживать!
- Мама, а можно я буду за ним ухаживать?
Алька была уверена: мама не откажет своей любимице. Умнице, отличнице и гордости не только семьи, но и школы.
Но Мара ревниво возразила:
- Нет! Мама же сказала: кто принес, тот и будет ухаживать!
А отец примирительно сказал:
- По очереди! Раз он будет жить с нами, значит общий! Понятно?
Девчонки закивали головами. Папа строгий, конечно, но справедливый. С ним спорить нельзя, да и не хочется.
Мама тоже никогда не возражает папе и затрещины при нем не отпускает: опасается гнева своего мужа. Он за своих девчонок горой. А Мару любит больше всех, хоть и тщательно это скрывает. В ней он видел себя, тоже в свое время был таким же неуправляемым...
А потом Мара разрешила Симочке дотронуться до котенка и малышка заливалась счастливым смехом, и все смеялись, глядя на это самое пушистое счастье, которое теперь прочно поселилось в этом доме.
Даже всегда недовольная мама улыбалась! Все, что хорошо ее семье-хорошо и для нее!
