Перевод X|| главы книги.
P.S. Издательство уже опубликовало русскоязычную обложку книги. Здесь оставлю старую просто ради традиции.
Изменения: про просьбе одной из читательниц перевод глав будет осуществляться регулярно, каждую субботу.
Пропавший принц
Лу
Деревья наблюдали за нами, ожидая, прислушиваясь к нашим шагам по снегу. Они даже, казалось, дышали, вдыхая и выдыхая с каждым слабым прикосновением ветра к нашим волосам. Такие же разумные и любопытные, как тени, которые подкрадывались все ближе.
- Ты чувствуешь их? - прошептала я, съежившись, когда мой голос вернулся эхом в жуткой тишине. Сосны в этой части леса росли гуще. Выше. Мы едва могли пройти сквозь их ветви, и с каждым шагом они касались нас, наших волос, нашей одежды, сверкающей кристаллами снега.
- Да. - Коко вдохнула воздух в свои руки, потирая их друг о друга от холода. - Не волнуйся. Деревья здесь верны моей тете.
Я вздрогнула в ответ. Это не имело никакого отношения к холоду.
- Почему?
- Красивая ложь или уродливая правда?
- Чем уродливее, тем лучше.
Она не улыбнулась.
- Она кормит их своей кровью.
Мы почувствовали запах лагеря еще до того, как увидели его — намеки на дым и шалфей на ветру скрывали в нем более резкий, едкий запах. С близкого расстояния, однако, нельзя было ошибиться в укусе магии крови. Он подавлял мои чувства, обжигал нос и горло, щипал глаза. Слезы замерзли на моих ресницах. Стиснув зубы от пронизывающего ветра, я поплелась вперед, следуя за Николиной по сугробам высотой мне по колено.
- Сколько еще осталось? - я окликнула ее, но она проигнорировала меня. Благословение и проклятие. Она не произнесла ни слова с тех пор, как мы покинули Труппу Фортуны в Сен-Луаре. Казалось, даже она боялась леса после наступления темноты.
Коко глубоко вдохнула запах крови, закрыв глаза. Она тоже стала тише за последние пару часов — более напряженной, угрюмой, — но когда я спросила ее, она настояла, что с ней все в порядке.
Она была в порядке.
Я был в порядке.
Рид был в порядке.
Мы все были в порядке.
Мгновение спустя Николина остановилась у густой сосновой рощи и оглянулась на нас. Ее глаза — такие бледно—голубые, отливавшие почти серебром, - задержались на моем лице, прежде чем метнуться к Коко.
- Добро пожаловать домой.
Коко закатила глаза и попыталась протиснуться мимо нее, но Николина исчезла. Буквально.
- Настоящее удовольствие, - повторила я, невольно усмехнувшись раздражению Коко. - Все твои сестры такие очаровательные?
- Она не моя сестра. - не оглядываясь, Коко отвела в сторону ветку и нырнула в гущу деревьев, эффектно закончив разговор. Моя усмешка сползла, когда я уставилась ей вслед.
Ансель похлопал меня по руке, проходя мимо, и слегка улыбнулся.
- Не волнуйся. Она просто нервничает.
Мне потребовалась вся моя сдержанность, чтобы не наброситься на него. С каких это пор Ансель знает о чувствах Коко больше, чем я? Словно почувствовав мои недобрые мысли, он вздохнул и, подхватив меня под локоть, потащил за ней.
- Давай. Ты почувствуешь себя лучше после того, как поешь.
Мой желудок заурчал в ответ.
Деревья резко поредели, и мы оказались на краю каменистой поляны. Походные костры освещали ветхие палатки, сшитые из кусочков шкур животных. Несмотря на необычно ранний час — и холод, и темноту — горстка ведьм сгрудилась вокруг огня, вцепившись в толстые, спутанные меха, чтобы согреться. При звуке наших шагов они обернулись и подозрительно посмотрели на нас. Хотя они различались по возрасту и этнической принадлежности, у всех было одинаковое затравленное выражение лица. Щеки изможденные. Голодные глаза. Одна женщина даже сжала в кулаках свои каштановые волосы, тихо плача.
Ансель, спотыкнувшись, остановился.
- Я не ожидал, что здесь будет так много мужчин. - он уставился на молодого человека примерно своего возраста с нескрываемой тоской. - Они... такие же, как Рид?
Его имя пронзило меня, как нож, болезненно и остро. Я скучала по нему. Без его постоянного присутствия я чувствовала себя... не в своей тарелке. Как будто часть меня отсутствовала. В некотором смысле, я предполагала, что это было правдой.
- Может быть. Но если это так, я сомневаюсь, что они это осознают. Мы выросли, веря, что только женщины обладают магией. Наш дорогой шассер... все меняет.
Кивнув, он отвел взгляд, его щеки порозовели. Коко не посмотрела на нас, когда мы подошли, хотя и пробормотала:
- Мне, наверное, следует поговорить с тетей наедине.
Я боролась с желанием ткнуть ее в щеку и заставить посмотреть на меня. Когда она говорила о защите своей тети, о союзе с ее могущественной родней, это было не то, что я себе представляла. Эти ведьмы выглядели так, как будто они упадут под сильным ветром или, возможно, даже от обыкновенного чиха.
- Конечно, - сказала я вместо этого. - Мы подождем тебя здесь”\.
- В этом не будет необходимости. - мы все подпрыгнули, когда Николина снова материализовалась рядом с нами. Ее голос утратил девичью интонацию, а серебристые глаза были пустыми, невыразительными. Какое бы шоу она ни давала ради Рида, она не хотела продолжать его для нас.
- Джозефина ждет вас троих в своей палатке.
- Ты можешь перестать это делать? - потребовала я.
Она дернулась, каждый мускул на ее лице дернулся, как будто в физическом протесте против моего вопроса. Или, возможно, просто против моего голоса.
- Никогда не обращайся к нам, мышонок. Никогда, никогда, никогда. - внезапная живость вспыхнула в ее взгляде, и она бросилась вперед, злобно щелкнув зубами. Ансель отшатнулся назад, потянув меня за собой, и чуть не опрокинул нас обоих. Хотя Коко остановила ее быстрой, сильной рукой, она все еще была достаточно близко, чтобы я могла почувствовать призрачное прикосновение ее зубов, увидеть заостренные кончики ее резцов. Махнув костлявыми пальцами в мою сторону, она напевала, как ребенку. - Или мы сожрем тебя целиком. Да, да, мы будем...
- Хватит, - нетерпеливо сказала Коко, отталкивая ее. - Покажи нам наши палатки. Уже поздно. Мы поговорим с моей тетей после того, как выспимся. Это приказ, Николина.
- Палатка.
- Прости?
- Палатка, - повторила Николина. Она покачала головой, возобновляя свое маниакальное представление. - Палатка, палатка, палатка. Я имела в виду одну палатку. Одна палатка, которую можно поделить без разногласий...
- Поделить? - глаза Анселя тревожно расширились, они метнулись к Коко. Он отпустил меня, чтобы нервно провести рукой по волосам, одернуть подол пальто. - Мы будем жить в одной палатке? Чтобы— чтобы поспать?
- Нет, к тр... - весело начал я, но Коко перебила.
- Почему одна палатка?
Пожав плечами, Николина попятилась назад, подальше от нас. У нас не было выбора, кроме как следовать за ней. Взгляды кровавых ведьм упали на меня, когда мы проходили мимо, но все обнажили свои шеи перед Коко в жесте, идентичном предыдущему жесту Николины. Я видела это представление только один раз до сегодняшнего вечера — когда Ла Вуазен поймала нас с Коко, играющих вместе на берегу озера Меланколик. Она была в ярости, чуть не вывихнула плечо Коко в спешке, чтобы оттащить ее от меня. Коко показала свое горло быстрее, чем омега показала свое брюхо.
Это выбило меня из колеи тогда, и это выбило меня из колеи сейчас.
Вторя моим мыслям, Ансель прошептал:
- Зачем они это делают?
- Это знак уважения и подчинения. - мы шли в нескольких шагах позади Коко и Николины. - Вроде того, как ты кланяешься королевской особе. Когда они обнажают горло, они предлагают Коко свою кровь.
- Но... подчинение?
После того, как Коко прошла, ведьмы снова уставились нам в спины. Я не могла сказать, что винила их. Я была Белой дамой, а Ансель учился на шассера. Хотя Ла Вуазен позволила нам войти в ее лагерь, нам были рады не больше, чем Риду.
- Если бы Коко выпила твою кровь прямо сейчас, - объяснила я, - она смогла бы контролировать тебя. Временно, конечно. Но Красные дамы предлагают это ей и Ла Вуазен свободно. Они здесь королевские особы.
- Верно. - Ансель с трудом сглотнул. - Королевские особы.
- Принцесса. - подмигнув, я ущипнула его за руку. - Но все равно Коко.
Он не выглядел убежденным.
- Почему одна палатка, Николина? - руки Коко сжались в кулаки, когда Николина продолжала напевать себе под нос. Очевидно, ее положение личной служанки Ла Вуазен придавало ей больше дерзости. - Скажи мне.
- Ты оставила нас, принцесса. Оставила нас гнить. Теперь не хватает ни еды, ни одеял, ни кроваток. Мы умираем каждый час от холода или голода. Жаль, что ты не смогла задержаться подольше.
От леденящей улыбки Николины Коко сбилась с шага, но я поддержала ее, положив руку ей на спину. Когда она притянула меня к себе, переплетя свои пальцы с моими, облегчение затопило меня.
- Зачем моей тете нужно видеть нас прямо сейчас? - спросила она, нахмурившись еще сильнее. - Что, не может подождать?
Николина хихикнула:
- Сын исчез вместе с солнцем, ушел отдыхать под скалу. Но он не вернулся домой, его тело исчезло, и стервятники начали слетаться.
- Мы не говорим на языке призраков, - сказала я категорично.
Коко, которая обладала терпением, значительно превосходящим мое собственное, не просила разъяснений. Вместо этого ее лицо исказилось.
- Кто это?
- Кто это был, - поправила ее Николина, ее рот все еще кривился в той тревожной улыбке. Он был слишком большим, слишком неподвижным, слишком... кровавым. - Он мертв, он мертв, сказали мои мыши. Мертв, мертв, мертв, мертв, мертв, мертв, мертв.
Хорошо. Я предположила, что это объясняет плачущую женщину.
Николина остановилась у маленькой ветхой палатки на краю лагеря, отдельно от остальных. Он выходил на край утеса. При дневном свете солнечные лучи согревали бы это место, заливая снег золотистым сиянием. С беспрепятственным видом на горы позади, сцена могла бы быть красивой даже в темноте.
За исключением стервятников, кружащих над головой.
Мы смотрели, как они опускаются все ниже и ниже в зловещей тишине — пока Коко не вырвала свою руку из моей и не положила ее себе на бедро.
- Ты сказала, что он пропал, - яростно сказала она. - Пропал без вести, не умер. Сейчас мы поговорим с моей тетей. Если она организует поисковые группы, мы присоединимся к ним. Возможно, он все еще где-то там.
Николина радостно кивнула.
- Медленно замерзаю до смерти. Меееееедленно.
- Верно. - Коко бросила свою сумку в нашу палатку, не заглядывая внутрь. - Кто это, Николина? Как давно он пропал без вести? - без предупреждения ее сумка полетела обратно на нее, ударив по голове. Она развернулась и яростно выругалась:
- Что за...?
Из нашей палатки вышла Бабетта Дюбюиссон.
Практически неузнаваемая без своего густого макияжа — и с золотистыми волосами, уложенными на макушке, — она похудела с тех пор, как мы в последний раз видели ее в Цезарине. Ее шрамы серебрились на фоне кожи цвета слоновой кости. Хотя нежность согрела ее лицо, когда она посмотрела на Коко, она не улыбнулась.
- Мы знали его как Этьена Джилли в честь его дорогой матери, Исмей Джилли.
Коко шагнула вперед, ее облегчение было ощутимо, когда они обнялись:
- Бабетта. Ты здесь.
Я нахмурилась, чувствуя себя так, словно пропустила нижнюю ступеньку лестницы. Хотя Рой и его друзья подтвердили наши подозрения, бормоча о комендантском часе и подозрительных женщинах в Цезарине, я не думал о Бабетте или ее безопасности. Но Коко, очевидно, так и сделала. Я нахмурилась еще сильнее. Я считала Бабетту другом — хотя и в самом широком смысле этого слова — и мне было небезразлично, что с ней случилось.
Не так ли?
- Bonjour, mon amour (фр. Доброе утро, любовь моя! - прим. переводчика). - Бабетта поцеловала Коко в щеку, прежде чем прижаться лбом к ее лбу. - Я скучала по тебе. - когда они расстались, Бабетта посмотрела на свежий порез на моем горле. Я не смогла спасти свою ленту. - И тебе тоже бонжур, Луиза. Твои волосы répugnant (фр. отвратительны - прим. переводчика) , но я рада видеть тебя живой и здоровой.
Я настороженно улыбнулась ей, слова Рида вернулись с пугающей ясностью. Ты была сама не своя.
- Действительно, живой, - задумчиво произнесла я, и улыбка исчезла. - Но, возможно, не в полном порядке.
- Чепуха. В такие времена, как сейчас, если ты жива, значит с тобой все в порядке. - вернув свое внимание Коко, она глубоко вздохнула. В этом звуке не было ее фирменной драматичности. Нет, эта трезвая женщина с открытым лицом - в изодранной одежде и спутанными волосами — не была той Бабеттой, которую я всегда знала. - Но, возможно, больше, чем мы можем сказать о бедном Этьене. Ты веришь, что он все еще жив, mon amour, но я боюсь за его жизнь — и не от холода. Хотя мы знали его по матери, для остального королевства Этьен Джилли был бы известен как Этьен Лайон. Он незаконнорожденный сын короля, и он так и не вернулся с утренней охоты.
Палатка Ла Вуазен была больше остальных и стояла в центре поляны. Несколько деревянных клеток окружали землю вокруг нее, и светящиеся глаза смотрели на нас. Когда мы проходили мимо, лиса с рычанием бросилась на решетку, и Ансель с писком прыгнул на меня. Когда Бабетта хихикнула, Ансель покраснел до корней волос.
- Это... домашние животные? - слабо спросил он.
- Они для крови, - коротко сказала Коко. - И гадания.
Николина сердито посмотрела на объяснение Коко — вероятно, предательство в ее сознании — прежде чем раздвинуть пучки сушеного шалфея, свисающие со входа в палатку. Бабетта чмокнула Коко в обе щеки.
- Я найду тебя позже, mon amour. Нам многое нужно обсудить.
Коко обняла ее на секунду дольше, чем было необходимо, прежде чем они расстались.
Внутри Ла Вуазен стояла за импровизированным столом, перед ней мягко тлела грязная палочка. Николина подошла к ней, взяв в одну руку кроличью шкурку, а в другую окровавленный нож. Различные органы бедного существа были разбросаны по большей части стола. Я старалась не обращать внимания на то, что она слизывает кровь с пальцев.
Ла Вуазен оторвалась от книги, которую изучала, и смерила меня холодным взглядом. Я моргнула, пораженная гладкостью ее лица. Она не постарела ни на день с тех пор, как я видела ее в последний раз. Хотя она, должно быть, была втрое старше нас, ни одна морщинка не портила ее брови или губы, а волосы, заколотые сзади в строгий шиньон, оставались такими же черными, как безлунное ночное небо.
У меня по коже побежали мурашки, когда я вспомнила злые слухи о ней в Шато ле Блан: как она ела сердца младенцев, чтобы оставаться молодой, как она каждый год ездила к водам Меланколики, чтобы пить кровь мелюзин — нет, купаться в ней.
Прошла долгая минута молчания, пока она изучала нас с Коко, ее темные глаза блестели в свете свечей. Так же, как и Николина, ее взгляд задержался на мне, обводя контуры моего лица, шрам на шее. Я решительно уставилась на нее в ответ.
Она не обратила внимания на Анселя.
Коко наконец прочистила горло.
- Bonjour, тетя.
- Козетта. - Ла Вуазен со щелчком захлопнула книгу. - Наконец-то ты соизволила навестить меня. Я вижу, обстоятельства наконец-то тебя устраивают.
Я с недоверием наблюдала, как Коко уставилась на свои ноги, сразу же раскаявшись.
- Je suis désolé (фр. Мне жаль - прим. переводчика). Я бы пришла раньше, но я... я не могла оставить своих друзей.
Ла Вуазен обошла вокруг стола, волнами разгоняя клубы дыма. Она остановилась перед Коко, схватила ее за подбородок и наклонила лицо к свету свечи. Коко неохотно встретилась с ней взглядом, и Ла Вуазен нахмурилась, что бы она там ни увидела.
- Твои родственники умирали, пока ты развлекалась со своими друзьями.
- Бабетта рассказала мне об Этьене. Мы можем...
- Я говорю не об Этьене.
- Тогда кто...?
- Болезнь забрала Дельфину и Мари. Только на прошлой неделе Денис скончался от переохлаждения. Его мать оставила его, уйдя на поиски пищи. Он попытался последовать за ней. - ее глаза превратились в сверкающие осколки обсидиана. Она опустила подбородок Коко. - Ты помнишь его? Ему не было еще и двух лет.
Дыхание Коко сбилось, и тошнота скрутила мой собственный живот.
- Я... - Коко остановилась, передумав. Мудрое решение. Ла Вуазен не хотела ее извинений. Она хотела, чтобы та страдала. Беспокоилась. Внезапно Коко повернулась ко мне. - Лу, ты... ты помнишь мою тетю, Жозефину Монвуазен. - она беспомощно махнула рукой между нами. Сжалившись над ней, я кивнула и заставила себя улыбнуться. Это было неуважительно после такого откровения.
- Bonjour, мадам Монвуазен. - я не вытягивала горло. В детстве первый урок Коко для меня был прост: никогда не предлагай свою кровь Красной даме. Особенно ее тете, которая ненавидела Моргану и Белых Дам, возможно, даже больше, чем я. - Спасибо, что предоставили нам аудиенцию.
Она еще долго смотрела на меня:
- Ты похожа на свою мать.
Коко быстро бросилась вперед:
- А это... это Ансель Диггори. Он...
Ла Вуазен по-прежнему не обращал на него внимания. Ее глаза не отрывались от моих:
- Я знаю, кто он.
- Охотник за младенцами. - oблизнув нижнюю губу, Николина придвинулась ближе, ее глаза были голодными и яркими. - Он симпатичный, о да.
- Он не охотник. - голос Коко прозвучал достаточно резко, чтобы пролить кровь. - Он никогда им не был.
- И это, — губы Ла Вуазена скривились в нескрываемом презрении, — единственная причина, по которой он остается в живых.
Под мрачным взглядом тети Коко поспешно откашлялась:
- Ты... ты сказал, что Этьен не мертв. Значит ли это, что вы нашли его?
- У нас его нет. - насколько это было возможно, выражение лица Ла Вуазена еще больше потемнело, и тени в палатке, казалось, стали теснее. Свечи замерцали. И ее книга — она двигалась. Я уставилась на нее широко раскрытыми глазами. Черная обложка, хотя и едва заметная, определенно дернулась. Ла Вуазен погладил ее по корешку, прежде чем сунуть руку внутрь, чтобы вытащить кусок пергамента. На нем кто-то нарисовал грубую карту Ла-Форе-де-Йе. Я наклонилась ближе, чтобы рассмотреть ее, несмотря на мое беспокойство. Брызги крови усеяли чернильные деревья. - Наше заклинание слежения показало, что он жив, но что—то или кто—то скрыл его точное местоположение. - когда ее черные глаза остановились на мне, моя грудь необъяснимо сжалась. - Вчера мы посменно обыскали весь район, но его там не было. Сегодня вечером мы расширили наши поиски.
Я скрестила руки на груди, чтобы не ерзать:
- А он не мог уйти сам?
- Здесь живут его мать и сестра. Он бы не ушел, не попрощавшись.
- Мы все знаем, что сыновние отношения могут быть чреваты...
- Он исчез сразу после того, как я согласилась встретиться с тобой.
- Странное совпадение...
- Я не верю в совпадения. - она бесстрастно изучала нас, пока мы переминались перед ней плечом к плечу — как непослушные школьники. Ситуация усугублялась тем, что Коко и Ансель возвышались надо мной с обеих сторон. Я попыталась, не смогла встать немного выше. - В твоем сообщении говорится, что ты ищешь союза с нашим ковеном (Ко́вен — в английском языке традиционное обозначение сообщества ведьм - прим. переводчика) , - продолжила она. Я кивнула. - В нем говорилось, что Рид Лабелль отправляется в Ла-Вентр, пока мы говорим, в поисках аналогичного союза с волком-обортнем. Оттуда вы планируете обратиться к королю в Цезарине.
Волна удовлетворения пробежала по мне. Рид Лабелль. Не Рид Диггори и не Рид Лайон. Имя казалось... правильным. Конечно, если бы мы придерживались обычаев нашего рода, у него был бы шанс стать Ридом ле Бланом вместо этого. Если... если на этот раз мы как следует поженимся.
- Это верно.
- Мой ответ - нет.
Я моргнула, пораженная ее внезапным отклонением, но она уже вернула свое внимание карте, засовывая ее обратно в свою жуткую маленькую книжечку. Николина хихикнула. На моей периферии она держала мертвого кролика за передние лапы, заставляя его обмякшее тело танцевать. Меня обдало жаром, и мои руки сжались в кулаки.
- Я не понимаю.
- Это просто. - ее черные глаза встретились с моими со спокойствием, от которого мне захотелось закричать. - Ты потерпишь неудачу. Я не стану подвергать опасности своих сородичей из-за твоих глупых происков.
- Тетя Жозефина... — умоляюще начала Коко, но Ла Вуазен коротко махнула рукой.
- Я читаю знамения. Я не уступлю.
Я изо всех сил старалась, чтобы мой голос звучал ровно.
- Тебя убедил мочевой пузырь кролика?
- Я не ожидаю, что вы поймете бремя управления народом. Никто из вас. - она взглянула на Коко, выгнув бровь, и Коко опустила подбородок. Мне хотелось выцарапать Ла Вуазен глаза. - Каждая смерть в этом лагере на моей совести, и я не могу рискнуть вызвать гнев Морганы. Ни для тебя. Ни даже для моей племянницы.
Жар в моем животе нарастал, становясь все жарче и жарче, пока я чуть не лопнула. Мой голос, однако, оставался холодным.
- Зачем ты привела нас сюда, если даже не хочешь слушать?
- Я ничего тебе не должна, Луиза ле Блан. Не пойми меня неправильно. Ты стоишь здесь — живой и невредимой — только по моей милости. Эта доброжелательность быстро угасает. Мой народ и я не присоединимся к вам. Зная это, вы можете теперь уйти. Козетта, однако, останется.
А вот и оно. Настоящая причина, по которой она привела нас сюда — запретить Коко уезжать.
Коко напряглась, как будто черные глаза ее тети буквально пригвоздили ее к месту.
- Слишком долго ты пренебрегала своими обязанностями, Козетта, - сказал Ла Вуазен. - Слишком долго ты защищала своих врагов от своего народа. - она выплюнула последнее, упершись ладонями в стол. Ее ногти впились в дерево. Рядом с ней черная книга, казалось, дрожала в предвкушении. - Это закончится сейчас. Ты - Красная принцесса, и с этого момента ты будешь действовать как таковая. Начнешь с того, что выпроводишь Луизу и ее спутника из нашего лагеря.
У меня отвисла челюсть.
- Мы не уйдем...
- Пока они не найдут Этьена, - закончила Коко, расправляя плечи. Ее рука коснулась моей в легчайшем прикосновении. "Доверься мне", - казалось, говорило оно. Я снова закрыла рот. - Они хотят помочь, тетя. Они уйдут только после того, как найдут его — и если они это сделают, ты дашь им свой союз.
- И Коко пойдет с нами, - добавила я, не в силах сдержаться. - Если она так захочет.
Глаза Ла Вуазен сузились:
- Я сказала свое последнее слово.
Однако Коко не хотела этого слышать. Хотя ее пальцы слегка дрожали, она подошла к столу, понизив голос. Мы все еще могли слышать ее:
- Наша магия не может найти его. Может быть, ее сможет. - ее голос стал еще тише, но набрал силу. - Вместе мы сможем победить Моргану, тетя. Мы можем вернуться в Замок. Все это — холод, болезнь, смерть — все это закончится.
- Я не стану вступать в союз с врагами, - настаивала Ла Вуазен, но бросила быстрый взгляд в мою сторону. Она нахмурила брови. - Я не стану вступать в союз с оборотнями и охотниками.
- У нас общий враг. Это делает нас друзьями. - к моему удивлению, Коко протянула руку и схватила Ла Вуазен за руку. Теперь настала очередь последней напрячься. - Примите нашу помощь. Давайте найдем Этьена. Пожалуйста.
Ла Вуазен изучала нас мгновение, которое показалось вечностью. Наконец она вырвала свою руку из хватки Коко.
- Если ты найдешь Этьена, - сказала она, поджав губы, - я рассмотрю твое предложение. - услышав наши с Анселем вздохи облегчения, она резко добавила:
- У тебя есть время до восхода солнца. Если вы не найдете его к тому времени, вы покинете этот лагерь без возражений. Согласны?
Возмущенная, я открыла рот, чтобы поспорить с такими нелепыми сроками — меньше нескольких часов, — но что-то коснулось моей лодыжки. Я удивленно посмотрела вниз:
- Абсалон? Что ты...? - едва смея надеяться, я повернулась ко входу в палатку, но там не было ни возвышающегося медноволосого мужчины, ни полуулыбки, ни стиснутых челюстей, ни раскрасневшихся щек. Я нахмурилась.
Его здесь не было.
Разочарование было глубоким. Затем замешательство. Матаготы обычно оставались с теми, кто их привлекал. Если только...
- У тебя есть сообщение для меня? - спросила я, нахмурившись еще сильнее. Завиток паники расцвел. Неужели что-то уже пошло не так на дороге? Был ли он опознан, схвачен, обнаружен как ведьмак? Миллион возможностей вспыхнул в моей голове, распространяясь, как лесной пожар. - В чем дело, Абсалон? Скажи мне.
Он просто мяукнул и завертелся у меня между лодыжек, в его кошачьих глазах светился человеческий разум. Пока я в замешательстве смотрела на него, остатки моего гнева испарились. Он не остался с Ридом. Он пришел не для того, чтобы передать сообщение. Вместо этого он просто... пришел. Здесь. Он пришел сюда. И это означало...
- Ты назвала матагота? - Ла Вуазен моргнула один раз, единственный внешний признак ее удивления.
- Каждый заслуживает имени, - тихо сказала я. Их тянет к подобным существам. Беспокойные души. Должно быть, кто-то здесь его привлек. Абсалон стоял на задних лапах, разминая толстую кожу моих штанов передними. Инстинктивно я опустилась на колени, чтобы почесать его за ухом. Низкое мурлыканье зародилось в его горле. - Он не сказал мне своего, поэтому я сымпровизировала.
Брови Коко сошлись на переносице, когда она переводила взгляд с меня на Анселя — явно пытаясь решить, за кем здесь следил матагот, — но Ла Вуазен только улыбнулась, слегка и многозначительно:
- Ты не такая, какой я тебя представляла, Луиза ле Блан.
Мне не понравилась эта улыбка. Поспешно выпрямившись, я оттолкнула Абсалона ногой. Он не двигался:
- Кыш, - прошипела я, но он просто злобно посмотрел на меня в ответ. Дерьмо.
Рыжеволосая женщина из прошлого прервала нас, заглянув в палатку. Она держала за руку ребенка, миниатюрную копию самой себя:
- Полуночная поисковая группа вернулась, миледи. - шмыгнув носом, она вытерла свежую слезу. - Никаких признаков его присутствия. Следующая группа уже собралась.
- Не бойся, Исмэй. Мы найдем его. - Ла Вуазен сжала руки, и ее голос смягчился. - Ты должна отдохнуть. Отведи Габриэль обратно в свою палатку. Мы разбудим вас, сообщив о развитии событий.
- Нет, я... я должна вернуться в группу. Пожалуйста, не просите меня сидеть сложа руки, пока... пока мой сын... — она замолчала, подавленная, прежде чем стиснуть зубы. - Я не успокоюсь, пока он не будет найден.
Ла Вуазен вздохнула:
- Очень хорошо. - когда Исмэй кивнула в знак благодарности, выводя свою дочь из палатки, Ла Вуазен наклонила ко мне голову. - Если вы согласитесь на мои условия, вы присоединитесь к следующей группе в их поисках. Они немедленно уходят. Николина будет сопровождать вас, как и Исмэй, и Габриэль. Вы также можете взять с собой своего близкого и компаньона. - она сделала паузу. - Козетта, ты будешь сопровождать меня.
- Тетя, — начала Коко.
- Он не мой близкий... — огрызнулась я.
Но Ла Вуазен заговорила поверх нас, ее глаза сверкали.
- Ты испытываешь мое терпение, дитя. Если я подумаю об этом союзе, ты найдешь Этьена еще до рассвета. Мы договорились?