Автор: Анна.
Пока настоящие фанаты истории ожидают свеженькую статью о "темных веках", мы в этот холодный понедельник поговорим о чем-то непритязательном. И немного о сокровенном. Потому что мне тут сообщили, что я, оказывается, блогер, а значит, должна подсаживать аудиторию на иглу личных переживаний. В общем, не стойте на пороге и проходите. Или уходите прочь. Как хотите.
Я никогда в полной мере не оправдывала ожиданий отца: не отличала на слух Диззи Гиллеспи от Чарли Паркера, путала Джона Льюиса и Арта Тэйтума, не умела слушать басы и вообще не врубалась в магию джаза. А когда призналась, что битлы мне ближе Саймона и Гарфанкела, мы с батей не разговаривали три дня.
Однажды он позвал меня в филармонию. В программе были Хиндемит, Клод Дебюсси и Чайковский. В таком порядке. В тот день у меня разыгралась мигрень, добавилась светобоязнь и общее недомогание, но разочаровать отца отказом – немыслимо. Я отпахала рабочую смену на заводе, напялила нечто подобающее случаю и поплелась навстречу высокому искусству.
Первым в программе был немецкий композитор Пауль Хиндемит. Не спрашивайте, что именно - таких подробностей никто уже не вспомнит. Предположим, что "Бостонская симфония". С первыми звуками симфонии стало понятно, что моей мигренозной голове - труба. В зал ворвалась яростная какофония, будто случайным прохожим раздали музыкальные инструменты и повелели извлечь из них максимально громкие звуки. Я не могла толком дышать и слышала собственную яремную вену, которая отбивала: Хин-де-мит, Хин-де-мит, Хин-де-мит. Оставшаяся часть концерта прошла словно в тумане, на улицу я вышла в скверном настроении.
- Это не искусство, это не музыка. Хиндемит ужасен!
Батя откашлялся и принял боевую стойку:
- В природе нет ни музыки, ни звуков. Есть механические колебания среды, которые перерабатываются мозгом в информацию, иногда в музыкальную. Не Хиндемит ужасен, а у тебя сломан внутренний локатор. Ты чувствуешь колебания, но не понимаешь их и рассуждаешь как Геббельс, назвавший Хиндемита "атональным шумовиком". Родиться в стране, наращивающей военную мощь,– не самый счастливый билет для будущего композитора. Первая Мировая война отняла у Хиндемита отца, Паулю пришлось стать главой семейства и думать не столько о музыке, сколько о пропитании. Тогда-то он и свернул с пути романтического стиля в сторону авангарда. Или, как говорил один известный министр пропаганды, тоже Пауль , кстати, в сторону дегенеративного искусства. К тому же, в 1924 году Хиндемит взял в жены дочь коллеги-композитора – Гертруду.
Почувствуй иронию, ведь отцом Гертруды был Людвиг Ротенберг (!).
- То есть…
- Именно. До 1936 года аполитичному Хиндемиту еще удавалось лавировать между властью и поисками собственного музыкального стиля: он умудрялся одновременно присягать на верность одному несостоявшемуся живописцу и водить дружбу с евреями, подчеркивать свою немецкую идентичность и держать курс на экспериментальное звучание, столь ненавистное нацистским идеологам. Однако вскоре – как гром среди ясного неба – ему выдвигают обвинения в культурбольшевизме.
Пауль вынужденно покидает Высшую школу, его произведения попадают под запрет, а в адрес Гертруды поступают вполне осязаемые угрозы. Супруги переезжают в Штаты, где с потрохами завоевывают симпатии свободолюбивых янки, но это отдельная глава. А теперь ответь сама, откуда в Третьем рейхе было взяться музыке сфер?
Вот так я узнала о Хиндемите, возненавидела музыкальный авангард и провела некоторое время с отцом.
Лайк и подписка на канал окрыляют одного Тыжисторика)
ЧИТАЙТЕ также: