До маминого дома оставалось пройти каких-нибудь метров пятьдесят, когда она услышала сзади шорох. Шорох этот, несмотря на все свое великолепие, был ей не совсем приятен.
«Воры, — подумала она. — Однако, что ж им нужно?».
Она еще раз обернулась.
За дачей стоял поселок, за домами высились мачты рефрижераторов с мороженой рыбой, сверкающий умывальник, сверкнул лоток с запчастями для немецких моторов, понуро стояли танки, и на ржавом крылечке сидела пришибленная кошка.>
— Ишь ты, соску изгрызла и банку с водой сожрала, Боже мой! — расстроилась мама и застучала каблуками, пытаясь снова обрести уверенность в себе. Куда она шла — к морю, к дочери? — у мамы не было никаких соображений на этот счет. На море — может быть, но кто будет понимать ее, маму?!..
Шорох доносился из темноты.
Неизвестно откуда появился человек в черной одежде, в руках он держал нож. Он приблизился, и мама увидела лицо. Маленькое, но очень решительное и словно немного знакомое. Что же это такое?!.
Здесь она вспомнила. Маленькая, кругленькая, она сидела в кресле в их дачном поселке, а Папа читал ей сказки.
И был у этой сказки еще, кажется, один конец. Мама смотрела по вечерам эту сказку и вдруг старела. Бабушка давала ей выпить настойку. Бабушкин отвар был чудесный. Мама просыпалась, и жизнь начиналась сначала.
Мама бросилась на помощь, а ее новый знакомый в черном плаще ударил ее ножом в плечо. Мама не почувствовала боли, а только краем сознания поняла, что он ее ударил. Так больно, так обидно, так несправедливо.
А Папа говорил, что это хорошо — когда есть волшебная сила этого напитка. Он давал его своим маленьким друзьям и говорил, чтобы все радовались жизни и не огорчались, когда настанет время отходить в царство мертвых.