.
.
.
Может ли романтизм противостоять злу? Нет, ни один романтизм не в силах противостоять злу. Дело даже не в том, что романтизм не противостоит злу, а лишь ищет ухода от мира, (хотя и в этом дело, тоже),дело в другом. Дело в том, что романтизм не может ни появиться, ни существовать в злом мире, или в мире загнанным в кризис скопившегося в нем зла. Для романтизма нужно нечто прекрасное и в самом мире. Романтизм же в мире, который сам загнал себя в зло, быстро превращается в фашизм, или в большевизм.. Блок появился в мире, в котором уже появился философ Соловьев , веряющий в любовь, когда еще существовала высокая идея о человеке, (когда же эта идея ушла в прошлое, ушел и сам Блок) , и даже романтизм шестидесятых в СССР появился в период оттепели, и возврата гуманизма. Да и романтизм Средневековья, все -таки , романтизм уже средневековья позднего, освобождающегося от темных сторон средневековья раннего. С другой стороны ,мир и история это падения, и подъемы. Это их постоянная череда. Для нового романтизма нужен новый подъем, новый гуманизм, новая, а лучше старая человечность.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПРАВАХ ЛЮДЕЙ И ОБ ИДЕЕ ЧЕЛОВЕКА
.
.
.
Дело ведь не в том, что мы живем в век , в котором попираются права человека, попирались права человека и при СССР. Но в отличие от нынешней эпохи, в брежневском СССР никогда не растаптывалась идея человека от Бога, (простите за такой пафосный оборот, применительно к атеистическому СССР) , иными словами в позднем СССР, во многом воплотившем христианское наследие, существовали свои этические границы . Над людьми не измывались в тюрьмах, как сейчас. Даже расстреливали людей , совершивших тяжкие преступления не из-за жестокости , а из самой этой идеи о человеке, и сопряженным с ней сознанием, что не все ошибки искупаются грядущим, (говоря о грядущих поколеньях ) или прошлым , говоря о подвигах прошлых поколений, за которые можно все простить. С точки зрения гуманизма СССР все искупается, кроме попранной идеи человека, уже искупленной жертвами революции и двух войн. Поэтому, если человек совершил нечто такое, что попрало саму идею человека, его не унижали пожизненной тюремной робой, а просто расстреливали. В брежневском СССР попирались права человека. Но не попиралась идея человека.