Обычный человек символами и главными отличительными признаками империи считает зримое воплощение её военной мощи — боевой флот, стройные ряды солдат, имперский марш и т.п. Однако всё это на самом деле лишь мишура, скрывающая подлинную суть. Всякая империя это в первую очередь город. Иногда столичный, но не обязательно. К примеру, главным городом американской империи, средоточием её силы и духа, всегда был Нью-Йорк, а вовсе не Вашингтон. Империя — это выдуманные Трантор с Корусантом и вполне реальный Древний Рим. Это город, являющийся целым миром.
Все писатели, а также остальные деятели культуры, по отношению к Империи делятся на две категории. Первые всю жизнь описывают свой родной хутор, деревеньку, маленький городок. Или родной двор внутри большого города. Нет принципиальной разницы между горным селом Чегем Фазиля Искандера и арбатским двориком Анатолия Рыбакова, ведь и то, и другое — микрокосм. В нём живут знакомые друг с другом люди, их привычки и взаимоотношения давно устоялись. Это маленький мир.
Другие писатели (кинорежиссёры) пишут (снимают) о мире большом. Мире имперских походов и имперских строек. Мире большого бизнеса, исследований Арктики и космических полётов. Киплинг и Иван Ефремов — оба типичные имперцы, просто империи у них разные. Тот, кто больше всего любит свой хуторок, имперцем никогда не станет. При этом он может приносить ей вполне ощутимую пользу. Любая успешная империя устроена именно так: кто бы в ней чем ни занимался, он так или иначе приносит пользу этой огромной махине. Часто — против собственной воли и убеждений.
Нет смысла рассуждать о том, больше от империй вреда или пользы. Кому как. Точно так же нет смысла делить творцов на полезных и вредных. Все полезные, только творения некоторых из них в данной конкретной ситуации не могут быть правильно использованы. Ярый анти-имперец, всегда воспевавший маленького (в буквальном смысле) человечка и его крохотный огородик, Дж. Р.Р. Толкиен, принёс Британской Империи огромную пользу, многократно усилив её наступательную культурную мощь. Точно также усиливал эту империю ненавидевший её (но при этом влюблённый в «маленькую Англию») Честертон.
Надо сказать, что большой город, тем более столичный, тем более в Империи, воспевать крайне сложно. В нём слишком много всего плохого, в том числе явного зла, которое вовсе не скрывает свою гнусную харю. Здесь и трущобы, и неприкрытое даже не угнетение, а глумление над человеком, и контраст между нищетой и безудержным потреблением, власть и бессилие, и чего тут только нет. Однако именно в столицу почему-то стремится огромное количество народа, а вот в провинцию, даже обустроенную, по собственной воле едут единицы дауншифтеров.
Самым талантливым из провинциальных американских писателей XX века был великий и ужасный Г.Ф. Лавкрафт. Он ненавидел крупные города вообще и Нью-Йорк в особенности, поскольку имел несчастье прожить в нём худшие годы своей жизни. Зато обожал свой родной Провиденс. Лавкрафт отлично понимал, что провинциальная Америка обречена на поглощение Америкой имперской, страной большого бизнеса и глобальной политики. Поэтому его творчество настолько депрессивно.
Жители хуторов, деревенек и маленьких городков отлично знают, как обустроить жизнь в их уютненьких местечках. Большие города они не понимают, не любят и в них не стремятся. Поэтому любая Империя всеми способами объясняет гражданам, что настоящая жизнь есть лишь в столице и других крупных городах. А жизнь в провинции, для любого культурного человека — участь хуже смерти. Этот чисто имперский смысловой заряд несут такие американские фильмы как «Соломенные псы», «Конвой», и в особенности фильмы ужасов вроде «У холмов есть глаза», «Поворот не туда» или «Техасская резня бензопилой». Аборигены глубинки в американском кинематографе выглядят страшнее, чем любые нечеловеческие монстры.
Из всех творцов больше всего в окошмаривании американской провинции преуспел Стивен Кинг. Действие в подавляющем большинстве его романов разворачивается как раз в маленьких городках. И то, что там творится… впрочем, что тут рассказывать, даже те, кто не читал его книги, могли насладиться их экранизациями. Причём у Кинга чем дальше от цивилизации, тем страшнее — вспомнить хотя бы жуткий отель «Оверлук», отрезанный от людей зимними снегами. Не сказать, чтобы в больших городах героям этого писателя приходилось намного легче (что делать, таковы особенности жанра), но там у них есть некая надежда. А вот в провинции, в мире, описываемом королём ужасов, царит чёрная безнадёга. Именно городок под названием «Безнадёга» из одноимённой повести можно считать зримым проявлением страхов жителя имперской столицы перед глубинкой, чуждой и враждебной всему живому.
