Вернувшись с Гражданской войны, Федор Колычев привез в Тишанку двухрядную венскую гармонь, так называемую «венку». К сожалению, он оставил в бою под Егорлыкской свои ноги, но земляки помогли ему добраться до родного села.
- Получай, Марья, своего героя, - сгрузили они с телеги обрубок когда-то высокого стройного мужчины. – Да особо не грусти - что для бабьего счастья надо, у него осталось.
Поплакала Марья, по первой, конечно. Ну, какая польза от безного калеки в крестьянском хозяйстве: ни пахать, ни сеять, ни косить. Правда, Федор не унывал. Бывало договорится с соседями, чтобы подбросили его до железнодорожной станции, а иногда Марья и сама его на санках или на тачке (в зависимости от времени года) туда отвезет. Там на перроне он играл на гармони и пел жалостливые песни. Некоторые сердобольные пассажиры и деньги давали, но, в основном, старался мужик за куски хлеба и махорку. После гражданской войны много таких же горемык по вокзалам страны мыкалось: пьяные, грязные, никому не нужные. Но Федор отличался от них: всегда трезвый и ухоженный, он не позволял себе ничего лишнего – ведь был основным кормильцем семьи. И помогла Колычевым гармонь пережить и время «военного коммунизма», и начало коллективизации, когда из-за самоуправства присланных из райцентра уполномоченных в Тишанке разразился голод.
Когда односельчанам Колычевых пистолет к виску приставляли, принуждая идти в колхоз, семью инвалида никто не заставлял расставаться с единоличным хозяйством.
– Семья у Колычева большая, а что с безногого калеки возьмешь? – возразил сельский актив, когда уполномоченный поднял вопрос об этой семье. - На гармошке Федор играть, конечно, горазд, а другие за него пахать и сеять будут? Для колхоза только лишние рты.
Федор никогда не отказывал в просьбах односельчанам: играл и на свадьбах, и на советских праздниках. Однако, несмотря на то, что был героем Гражданской войны, землю у Колычевых отрезали почти по самый порог. Зато тетке Марье удалось устроиться на вокзал уборщицей, что по тем временам считалось редкостной удачей – всё-таки реальные деньги, а не трудодни. Так и жили Колычевы. Вроде бы и в деревне, но и как бы отдельно от неё.
Понятно, что берег инвалид свою гармонь пуще глаза.
- Кормилица…
Постепенно подрастали дети. Старших дочерей выдали замуж, а единственный сын Павел устроился работать на местную МТС. Смышленый паренек быстро освоил немудрящую сельхозтехнику того времени. Как и родитель, он был прекрасным гармонистом. Дело молодое - Павел часто выпрашивал у отца музыкальный инструмент, чтобы развлекать девушек на вечерних посиделках
- Паш, а Паш, ну спой «Чубчик кучерявый»! – просили они.
Павел встряхивал русым волнистым чубом, и выводил приятным голосом задорные слова песенки.
Тишанские комсомольцы также не раз обращались к младшему Колычеву:
- Районный смотр агитбригад, Пашка. Неужто, ударим в грязь лицом с нашими-то боевыми девчатами? Уж ты, подыграй, Павел, Даше-то.
Ну, как тут откажешь? Тем более, что красавице Даше – певунье и плясунье - Павел был согласен играть с утра до ночи. Уж больно хороша она была: статная да ловкая, глаза синие, брови черные, коса до колен, смешливая и озорная.
Впрочем, по Даше страдали все тишанские парни. Матвей Худяков так вообще голову потерял. Выйдет девушка на улицу, а он уже семечки лузгает напротив её дома, и куда Даша не пойдет, хвостом волочится за ней. Парнем Матвей был тихим и молчаливым, но упорным и работящим. Зато Севальнев Антон кидался с кулаками на любого, на ком останавливались глаза красавицы. С половиной села передрался. А что толку?
Как выйдут на сцену Павел и Даша – он заиграет, а она запоет – сразу же всем становилось понятно, что они под стать друг другу. У всех ухажёров сердце от ревности сдавливало. Грозили Павлу гармонь порвать и кулаки показывали, а ему всё нипочем.
- Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый! – разносилось по улицам Тишанки.
И местные девушки во главе с Дашей самозабвенно выплясывали под веселый мотив.
Но всё это мало нравилось Федору Колычеву. Он ничего не имел против Даши, но не понимал, почему её благосклонности сыну нужно добиваться при помощи его гармони.
И как-то председатель тишанского колхоза «Серп и молот» Болдырев Алексей Степанович услышал характерный стук деревяшек. Это порог бывшего дома священника, в котором располагалось правление колхоза, перевалил на каталке инвалид. На лацкане его видавшего виды, но чистого пиджака был приколот орден Красного знамени.
- Колхоз «Серп и молот» большой, - угрюмо заметил ветеран после приветствия. - И неужели он не может купить для молодежи один баян? Ведь «венка» для меня и плуг, и коса – нет у инвалида, потерявшего ноги в боях за советскую власть, другого способа заработать себе кусок хлеба. Гармонь и так старенькая, а тут Пашка не дает инструменту покоя, кажный вечер с комсомолками песни разучивает. Да ещё некоторые фулюганы угрожают инструмент порвать. Куда это годится?
- Никуда. Я этим угрожальшикам языки-то укорочу – забудут, как балаболить. А ты это… дядя Федор, не очень-то Пашку ругай. Парень нужное дело делает. Денег у колхоза лишних пока нет. Сам знаешь, какой план по хлебозаготовкам – не до гармошек тут. Но обещаю что-нибудь придумать.
Спустя неделю поехал Алексей Степанович в область на совещание с докладом о работе тишанского партактива. И, рассказывая о достижениях колхозной жизни, пожаловался, что есть проблемы в организации культурного досуга местных жителей.
- Книг – кот наплакал, музыкальных инструментов нет, редко кино привозят.
- Да как же нет-то? – удивился заведующий культмассовой работой обкома.- Видел выступление вашей агитбригады. Там хлопец славно на гармони играл, и дивчина-красавица хорошо пела.
- Так та «венка» безногому герою Гражданской войны принадлежит, и очень он недовольный – говорит, хлеба куска его лишаем. На вокзале играет.
- Плохо, Алексей Степанович, что у вас в селе герои Гражданской войны кусочничают. Какой пример для молодежи? Ну, а с гармонью мы вопрос решим.
И, действительно, Алексей Степанович вернулся в Тишанку с новеньким трехрядным баяном.
- Вот, - поставил гордый председатель сверкающий инструмент на стол в избе-читальне, заменявшей тишанцам и клуб, - играйте теперь, сколько захотите. И незачем к Колычевым на поклон ходить.
В избе-читальне собрались члены комсомольской ячейки.
- Это верно, - возбужденно загудели они. – А то Пашка вечно кобенится: то его с работы не отпускают, то отец сердится. Сами теперь играть будем.
Особенно громко, конечно, кричал Севальнев Антон, но, к удивлению всех, открыл рот даже молчун Матвей Худяков.
- Колычевы даже не колхозники – нечего им вообще в нашем клубе обретаться.
- Но-но, - одернул слишком ретивого парня Алексей Степанович. – Ты рот-то не разевай. Сам сначала себя покажи. Ну-ка, кто из вас сыграет?
Стоявшие вокруг баяна парни и девушки недоуменно переглянулись. И первой рассмеялась Даша.
- Так выходит без Пашки-то нам всё равно не обойтись. Даже к корове нужно знать, с какой стороны подойти, а уж к баяну-то тем более.
- Я научусь, - твердо пообещал Антон. – У Гвоздоревых когда-то до революции гармонь была. Попрошу, чтобы дядя Николай мне лады показал.
На том и разошлись. Но когда на следующий день открыли избу-читальню, оказалось, что баян исчез.
(окончание рассказа здесь)
Если вам понравился рассказ, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал
Мои другие рассказы:
