Она преодолела поле с кукурузой и её острыми листьями, миновала

Она преодолела поле с кукурузой и её острыми листьями, миновала маленькую берёзовую рощицу, поскользнувшись пару раз на холме, и чуть было не утонула в реке, переплывая её. Она была пьяна, но чувствовала себя очень и очень трезвой, минуя все преграды.
     Чуть позади неё ударила молния, и дерево повалилось наземь, едва задев её кончиками веток. Бабах!  Лена отпрыгнула в сторону, испуганно озираясь по сторонам, а дерево дымилось и трещало. Елена не растеряла хватку, а гордо развернулась и зашагала дальше, шлёпая по лужам. А в ушах продолжало звенеть, заглушая шум дождя. «Вроде, я иду правильно», — подумала девушка, но тут же полетела носом в грязь, споткнувшись о булыжник.
     Её одежда была в грязи, кожа на щеке была содрана и болезненно пульсировала, но, тем не менее, она продолжала двигаться дальше, пока не вышла на окраину города.
     Ни одного особняка, ни одной усадьбы, только полуразвалившиеся хижины, голые безжизненные деревья и старая, заброшенная церковь на холме.
     Пустующие дырки в стенах, видимо, были раньше стёклами, — догадалась Лена, а в башенке не было самого главного: колокола. И крыши. Одна зияющая чернотой дыра. И только здание склепа было не тронуто временем и хулиганами, которые разворотили всё в округе.
     Он стоял великий и могущественный, словно сама смерть охраняла его от внешних воздействий. Лена двинулась к церкви, но чем ближе она подходила, тем хуже себя чувствовала. Нет, у неё не кружилась голова, не щемило сердце, просто было странное ощущение… тревога и гнев и тоска. Всё это разом.
     Трава на холме пожухла и почернела, источая мерзкое зловоние; дождь закончился так же быстро, как и начался. Не было прелюдий с моросящими каплями, просто резко остановился, словно город накрыло большим невидимым зонтом.
     Лена приоткрыла широкую створчатую дверь, и петли противно заскрипели от внешнего воздействия.
     — Чёрт! — девушка тихо цокнула языком и проскользнула сквозь щель.
     Помещение было весьма небольшим. Вдоль стен стояли обшарпанные лавочки, алтарь надломился, однако иконы всё ещё находились на своих местах, новые, только… девушка подошла поближе к иконам. Круги! Они алели на иконах, и, казалось, что они были всё ещё свежие. Лена прикоснулась к одному из кругов, и на её ладони остался след.
     — Что это за чертовщина? — она отступила, обтирая кровь о свои штаны. Конечно, девушка надеялась, что будет намного хуже, что она встретиться с нечистью, но оказалось, она была не готова даже к обычным кровавым меткам на иконах, которые были ещё весьма свежими.
     Елена попятилась назад, а потом развернулась и выбежала и здания церкви. Всё-таки Гаврила был прав: там явно творится что-то странное. Девушка выдохнула, а потом машинально посмотрела на здание склепа. И ей показалось, что увидела слабое мерцание из приоткрытой каменной двери. Невероятно!
     Лена сделала один шаг к строению, остановилась, посмотрела по сторонам и двинулась дальше.
     Когда она вошла в здание склепа, то тут же почувствовала странный запах, сочащийся из надгробий. Почти неуловимый, тонкий, витиеватый, словно сигаретный дым, он напоминал заплесневелый сыр. Лена оглядела комнату, но так ничего и не увидела, никакого мерцания, только темнота и каменные саркофаги.
     Девушка прошлась между каменных лож, а потом заметила её — узенькую лесенку, ведущую под землю, в глубины темноты. И не раздумывая, Елена отправилась в удушающую темноту.
     Она медленно и осторожно двигалась по каменным выступам, придерживаясь за стенку, как за опору. Шажки были приглушёнными, словно это был не камень, а мягкая земля, и чем дальше она спускалась, тем тише становились её шаги. А потом Лена оказалась в узком коридорчике, похожем на те, что бывают обычно в подвалах хрущёвок. Она прошла по нему, придерживаясь за стену, и оказалась в какой-то комнате.
     Небольшая комната была заставлена большими бочками с винами, занимающими почти что всё пространство. А в оставшемся пространстве… Девушка спряталась за бочку.
     Несколько десятков маленьких церковных свечек горели, выставленные в круг.
     Пламя неестественно полыхало, завиваясь спиралью; искрилось. А в центре круга лежал он — местный чудак Гаврила. Лена зажала рот, сдерживая крик: его тело было истерзано кровоточащими ранами, а конечности были отделены от туловища. Она снова выглянула из-за края бочки, но сразу же спряталась. Это действительно был Гаврила! Слёзы покатились по её щеками, а изо рта вырвался беззвучный крик. Но она быстро привела себя в порядок, когда услышала