Сакс Ромер. "Маска Фу Манчу" (1932). Глава XVI
Любительский перевод Ait Kleio.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ЖЕНЩИНА В МАСКЕ
- Я не готов поверить, - сказал сэр Лайонел, расхаживая взад и вперед по большой комнате, отведенной для него в "Шепардс", - Что даже у доктора Фу Манчу могла быть целая куча мертвецов, ожидающих по дороге из Гелиополиса.Это даже для него слишком.
— Я тоже, — сказал Найланд Смит - Возможно, мы избежали прежних ловушек. Те трое стариков, Петри, - обратившись к доктору, - которые, казалось, так не хотели уходить с твоей дороги, как ты помнишь, и тележка, нагруженная фуражом.
Я ни на минуту не сомневаюсь, Бартон, что этот бедный старый нищий был убит ради этой цели. Однако Петри придерживается мнения, что он умер либо от энтерита, либо от отравления, и использование тела таким образом, вероятно, было импровизацией со стороны агентов, подбросивших его на этом конкретном этапе нашего путешествия. Насколько я помню, его вытолкнули из тенистого участка пустыря рядом с кафе. Где он на самом деле умер, я не думаю, что мы когда-нибудь узнаем, но, — потянув за мочку левого уха, — это самый невероятный трюк, с которым я когда-либо сталкивался, даже в моих отношениях с...
Он сделал паузу, и Рима закончила фразу:
- Доктором Фу Манчу.
Повисла пауза. Ставни окна, выходившего в сад, были закрыты. Приглушенные голоса, смех и звук множества шагов по песчаным дорожкам смутно доносились до нас. Но та группа в комнате молчала.
- Только он мог такое придумать, — медленно сказал шеф, — и только вы и я, Смит, могли бы сделать это лучше.
Он указал на потрепанный кожаный чемодан, лежащий на стуле, и расхохотался бурным смехом.
- Я путешествую налегке, Смит! — воскликнул он. — Но мой багаж бесценен!
Никто из нас не реагировал на его настроение, и сэр Денис смотрел на него очень холодно.
- Когда Аль Махмуд должен быть в Каире? - он спросил.
Этот странный вопрос был настолько неожиданным, что я повернулся и уставился на говорящего. Шеф казался совершенно ошеломленным.
- Хорошо, если он будет здесь с тяжелым снаряжением через четыре дня, — ответил он. — Но почему вы спрашиваете, Смит?
Найланд Смит раздраженно щелкнул пальцами и снова начал ходить взад-вперед.
- Я должен был подумать, Бартон, — огрызнулся он, — что мы знаем друг друга достаточно хорошо, чтобы делиться секретами.
- Что вы имеете в виду?
- Просто то, что я говорю. Если оно ничего не передает — забудьте!
- Я этого не забуду, - сказал шеф, нахумрив свои густые брови, - И я буду продолжать вести свои дела по-своему. Хотя бы для того, чтобы скрыть замыслы от тех, кто может подсуливать и подсматривать
- Достаточно хорошо. Я не собираюсь ссориться с вами. Но я хотел бы сделать совершенно любезное предложение.
— Один момент, — прервал его Петри, - Мы здесь все старые друзья. Мы вместе пережили много странных приключений, и, в конце концов, у нас есть общий враг. Бесполезно делать вид, что мы не знаем, кто это. Ты согласен со мной, Смит?
Ради бога, давайте встанем в четыре квадрата. Я не знаю всех фактов. Но я сильно подозреваю, — обратился он к сэру Дэнису, — что камень преткновения Вы, старина Бартон. Вы что-то держите в рукаве. Выложите все карты на стол».
Шеф погрыз усы, сцепил руки за спиной и встал очень прямо, переводя взгляд с лица на лицо. Он был в самом буйном настроении. Однако наконец, взглянув в сторону от Петри, он прорычал:
- Я жду вашего любезного предложения. Смит
- Я представлю это, — сказал последний. — Дело вот в чем: завтра из Порт-Саида в Саутгемптон отправляется лайнер «Бибби Лайн». Я предлагаю, чтобы Рима заняла место.
Рима вздрогнула от его слов, но я увидел, как Петри схватил ее за руку, как бы подчеркивая свое согласие с ними.
- П-почему меня должны отправить домой, сэр Денис? — спросила она, - Что я такого сделала? Если вы думаете о моей безопасности, то я уже несколько месяцев живу в отдаленных лагерях в Хорасане и Персии, и вы видите, — она засмеялась и взглянула на меня в сторону, — я все еще жива.
— Вы ничего плохого не сделали, моя дорогая, — ответил сэр Дэнис и улыбнулся той очаровательной улыбкой, которая, при всем его старшинстве, иногда заставляла меня удивляться, почему какая-то женщина может уделить мне внимание в его присутствии. - И, -добавил он, - я не сомневаюсь в вашем мужестве. Но пока ваш дядя сохраняет свое нынешнее упрямство, я не просто боюсь — я знаю, — что всем нам, включая вас, угрожает опасность жизни.
В атмосфере чувствовалось неприятное напряжение. Шеф был в одном из самых неловких положений и буквально кипел от эмоций, что я хорошо знал. У него был в рукаве какой-то драматический трюк. Об этом я полностью осознавал. И он боялся, что сэр Денис испортит его с большим эффектом.
Сэр Лайонел, несмотря на всю свою гениальность и, несмотря на свою действительно глубокую ученость, временами руководствовался теми мотивами, которые побуждают озорного школьника выпустить мышь на девичьем пикнике.
Как ни странно, в этот момент, по крайней мере с нашей точки зрения, где-то внизу заиграл военный оркестр. Это был какой-то особый случай, и знаменитый сад отеля* был en fete**. Однако никто из нас не был расположен к праздничному настроению.
— Давай спустимся и посмотрим, что происходит, Шон, — сказала Рима. Она взглянула на сэра Лайонела. — Ты можешь позволить ему меня сопроводить?
— Рад избавиться от него, — проворчал шеф. — Он тут со Смитом, здесь, и одного из них достаточно…
Итак, вскоре Рима и я обнаружили, что пересекаем вестибюль внизу и наблюдаем за толпой, входящей в бальный зал, из которого выплывают звуки танцевальной группы.
— Какое гадство, Шон! — сказала она, дуясь в детской манере, которую я так любил, - Я просто умираю от желания танцевать. А у меня нет с собой даже лоскутка от вечернего платья.
Мы действительно были неуместны в этом хорошо одетом собрании, в нашем утомленном дорожном снаряжении. Ибо практически все наше мирское имущество было оставлено позади с тяжелым снаряжением и багажом, которым руководил Аль Махмуд.
После нескольких месяцев более или менее в глуши все эти возбужденные голоса, пульсация и гул джазовой музыки давали передозировку современной цивилизации.
- Я чувствую себя Робинзоном Крузо, — заявила Рима, — В его первый день дома. А Ты чувствуешь себя Пятницей?
- Ничуть!
— Я рада, потому что ты больше похож на краснокожего индейца.
Воздействие солнца и ветра, без сомнения, сделало мой цвет лица кирпичным оттенком, и я был одет в старый твидовый костюм, который по поношенности можно было сравнить только с серым фланелевым костюмом, который носил сэр Денис.
Тем не менее я подумал, глядя на Риму, от ее аккуратной лоснящейся головы до носков маленьких серых туфель, что это была самая изящная фигура, которую я видел в ту ночь.
- Поскольку мы совершенно не подходим для бального зала, — сказал я, — как вы думаете, мы могли бы выйти в сад?
Мы прошли через гостиную с ее маленькими восточными альковами и вышли в сад. Это была прекрасная ночь, но необычно жаркая для сезона. Там к нам присоединился Хамфрис, наш пилот.
— Знаешь, Гревилл, — сказал он, ухмыляясь, — я не знаю, чем ты там занимался в Хорасане или где бы то ни было. Но кто-то в тех краях затевает кромешный бардак.
Он проницательно взглянул на меня. О реальных фактах он ничего не мог знать, если только шеф не отличился характерной нескромностью. Однако я понял, что он должен подозревать наше бегство из Персии в какой-то связи с беспорядками в
этой стране.
— Я должен сказать, что вы сбежали как раз вовремя, — продолжал он, - Они заявляют, что там наверху что-то вроде нового Махди***. Когда я добрался до Каира этим вечером, новости пестрели повсюду. Честно говоря, об этом трепятся по всему городу. За границей царит очень странное чувство, и каким-то образом они перепутали историю этого парня в маске со странной пагодой. В смысле, стало феноменально жарко. Очевидно, назревает буря.
— Что они приписывают влиянию Эль Моканны?
— Ах, что за ерунда! - Римма рассмеялась.
Хамфрис мрачно кивнул.
— Точно, — отозвался он, - Мне сказали, что среди мусульман выплескивается какое то религиозное протестное движение, и этот дело может скверно обернуться. Вы должны знать не хуже меня, Гревилл, что суеверие никогда не бывает слишком далеко от поверхности даже у самых культурных жителей Востока. И эти волны фанатизма действительно пугают. Это своего рода массовый гипноз. А мы знаем творческую силу мысли.
Я уставился на говорящего с любопытством. Он раскрывал ту сторону своей натуры, о существовании которой я не предполагал. Римма тоже задумалась.
- Это все только стихийное недовольство. Депрессия ударила и по Ближнему Востоку, люди бедствуют и озлобляются, а местные политиканы и жулики этим пользуются. Кто-то надеется возглавить это движение, чтобы получить свою выгоду — предположила она, - А как могут что то делать последователи Скрытого пророка, если нет ни самого Скрытого пророка ни его перерождения?
- Мне сказали, что в Эль-Азхаре, — серьезно ответил Хамфрис, — мулы уже предрекли явление Скрытого Пророка — или, скорее, Пророка в Маске. Он должен двигаться к ним через Персию.
— Но это уж просто нелепо! – заявила Римма, - Мало ли что люди говорят. Персы шииты, с чего им поддерживать этих сектантов. Шахская полиция не позволит каким то авантюристам свободно мутить бедных.
— Вероятно, это чертовски опасно, — сухо ответил он.
- Интересно, сколько выпил тот, кто вам это рассказал
— Я стаканы не считал. Однако, я заметил, что у вас нет вечернего костюма, мисс Бартон, как и у Гревилла. Но так как я одет с должным уважением, я не знаю причин, почему бы нам не потанцевать здесь. Музыканты только начинают снова.
Рима согласилась с полным возвращением веселья. И когда ее миниатюрная фигурка двинулась рядом с дородным летчиком, я закурил сигарету и огляделся. Я был рад, что она нашла партнера, чтобы отвлечься от депрессии, охватившей всех нас. Да и сам я в лучшие времена не особо умею танцевать.
Под листьями высоких пальм были установлены маленькие разноцветные электрические лампочки, похожие на огненные плоды. Японские фонари образовывали светящиеся гирлянды от ствола к стволу. В лунном свете вода центрального фонтана казалась бесконечным каскадом бриллиантов. Небо над головой было иссиня-черным, а звезды крупнее и ярче, чем я когда-либо видел.
Хруст шагов бесчисленных ног я слышал на песчаных дорожках. Постоянный ропот голосов. Над всем этим иногда поднимались раскаты смеха — а теперь и музыка военного оркестра.
Парадных костюмов было немного, и в основном они были стандартными. Зато было обилие конфетти, которое кажется необходимым в таких случаях, но лично меня оно раздражает. Выбрасывать маленькие кружочки цветной бумаги из одежды, портсигара и кисета, куда бы вы ни пошли, в течение недели после посещения такого рода праздника — это испытание на добродушие, которое люди южные, возможно, выдерживают лучше, чем я.
Я прошел к левой части сада — той части, которая была дальше всего от оркестра и танцоров, — намереваясь проскользнуть в отель, чтобы выпить, прежде чем присоединиться к Риме и Хамфрису.
Двое или трое любителей конфетти набросились на меня, осыпали с ног до головы и едва не замотали серпантиновыми лентами. Честно говоря, меня их выходка совсем не развеселила. В самом деле, я также могу признаться, что это более или менее искусственное веселье не только не помогало мне изгнать злые мысли, захватившие мой разум, но, по-видимому, делало их более острыми.
Сэр Денис и шеф, когда я ушел от них, все еще ходили взад и вперед по комнате последнего, горячо спорили. Бедный доктор Петри пытался сохранить мир. Тот факт, что сэр Лайонел тайно вывез реликвии Эль Моканны с персидской территории, он не отрицал. Он не впервые занимался подобными бандитскими выходками. Найланд Смит был за то, чтобы поместить их в хранилище Музея. Сэр Лайонел упрямо отказался выпустить их из своего владения.
У него было странное выражение в его глубоко посаженных глазах, которое, как я знал, предвещало озорство. Сэр Денис тоже знал, и это знание истощило его до предела, что шеф что-то умалчивает.
Внезапный шквал конфетти заставил меня передумать идти внутрь. Как я ни пытался, я не мог заставить себя включиться в общую атмосферу веселья и юмора. Я прошел всю границу сада, по дорожке, которая казалась пустынной и лишь немного освещена.
Практически все были на другой стороне, где играла группа — либо танцевали, либо смотрели танцы. Однако большее количество гостей собралось в бальном зале, предпочитая джаз и полированный пол военной латуни и дискомфорту на свежем воздухе. Такой уж свежий, душно как перед грозой. Я потерял последнюю сигарету под обстрелом конфетти и теперь, вынув трубку, остановился и начал ее набивать.
Доктор Фу Манчу!
Найланд Смит считал, что агенты доктора Фу Манчу ответственны за смерть бедняги Ван Берга и кражу зеленого ящика. Это, подумал я, могло означать только одно.
Доктор Фу Манчу ответственен за волну фанатизма, прокатившуюся по всему исламскому Востоку, за тот странный слух о том, что пророк переродился, что, если верить Хамфрису и Петри. Эль Азхар уже провозгласил его приход.
Моя трубка наполнилась, я сунул руку в карман в поисках спичек, когда... высокая стройная фигура пересекла дорогу в нескольких ярдах впереди меня.
Моя рука высунулась из кармана, я вынул из зубов незажженную трубку и уставился... уставился!
У женщины в зеленом платье-футляре и золотых туфлях была тонкая ленивая осанка, чисто восточная. Примерно на одной обнаженной руке цвета слоновой кости, простирающейся чуть ниже локтя до запястья, она носила массивный нефритовый браслет с шестью или семью петлями. На ее талии был золотой пояс, похожий на портупею с мечом, а на голове был тугой зеленый тюрбан.
Таким образом, ее внешний вид был достаточно примечательным. Но что венчало эту стройную, грациозную фигуру, так это то, что на ней была маленькая полумаска. А эта полумаска, по-видимому, была из золота!
В том, что костюм был разработан, чтобы изобразить Эль Моканну, не могло быть никаких сомнений. Это само по себе было необычно, однако объяснялось той странной волной туземного волнения, о которой говорили повсюду. Это была такая необдуманная шутка, которая могла бы похвалиться сумасшедшим членом младшего круга.
Но было еще кое-что....
Либо у меня случился обман зрения от расстроенных за последние дни нервов, либо женщина в золотой маске действительно дочь Фу Манчу!
*В каирском отеле "Шепардс" действительно был большой благоустроенный сад-планэр с бассейном, фонтаном, концертной и танцевальной площадкой, одно из первых мест города куда провели электричество (на иллюстрации)
**фр. праздничный
***Лидер махдистского восстания в Восточном Судане Мухаммад Ахмад