В сыром подвале под колхозным гаражом было холодно, но присутствующие не просили быстрее закончить собрание, все внимательно слушали мои слова, согласно кивали, лишь Матвей прикуривал одну самокрутку от другой и молчал. Сам он говорил, что, сколько живёт, столько и курит, зная его с детства, мог это подтвердить. А сколько он живёт? Зимой шестнадцать будет, второй за мной по возрасту, остальным и того меньше, Настя самая младшая – четырнадцать исполнилось. Объяснил всем задачу, два раза напомнил Николаю, чтобы вместе с братом на улице не появлялись, то, что у него есть брат близнец, хотелось бы оставить в тайне. Попрощавшись, разрешил всем уйти. Да, именно разрешил, они сами меня выбрали командиром, так и заявили на одном из собраний:
- Ты, Паша, назначаешься командиром отряда, мы совещались, так решили. Теперь у меня была не только жажда мести фашистам, пришедшим на нашу землю, но и большая ответственность за мой отряд, за каждого из этих десяти ребят. Делая небольшую паузу, отряд расходился по домам, Матвей сделал вид, что не может справиться со шнурком на рваном ботинке. Отличный парень, друг, одно время наши дома стояли рядом, но когда его отец совершил кражу колхозного зерна и его в очередной раз посадили, чьим-то приказом их семью отселили на окраину посёлка, теперь его дом был самым ближним к этому подвалу. Я вспомнил, как однажды, когда решался вопрос брать или нет в отряд Николая и Якова, братьев близнецов, он был против:
- Нельзя им в отряд, - сказал он тогда, - они поповских кровей!
- А ты чьих? – после моего вопроса Матвей замолчал, он и сейчас редко высказывается, пусть так, главное что я в нём уверен.
- Гранаты на месте?
- Как договорились, я каждую проверил, все исправные. Матвей шутил, этого у него не отнять.
То, что я задумал сделать, я мог доверить только себе и Матвею, не хотелось посвящать в это других, пусть об этом даже не знают. А задумал я подорвать поселковую водонапорную башню, днём её охранял один немецкий солдат, а ночью двое, если ночь обещалась быть тёмной, то вдобавок приставляли полицая. Сегодня было полнолуние, это должно было расслабить часовых, а нам дать преимущество. Забрали гранаты из укромного места, стараясь мягко ступать по жухлой траве, даже ботинки тряпками обмотали, подкрались к башне со стороны реки. Здесь был сплошной бурьян, попытайся мы пробраться сквозь него, то подняли бы шум. Вдобавок немцы протянули через него колючую проволоку, да банок пустых из-под консервов навешали. Но у нас был тайный ход – дренажная труба, она заканчивалась у самой башни, Матвей прошлой ночью лазил по ней, проверил, проход есть, только придётся снять верхнюю одежду, но это ничего, для хорошего дела можно и помёрзнуть. Бесшумно и уверено, как ползают местные гадюки, мы, выставляя вперёд руки с гранатами, один за другим тихо ползли. Время и расстояние потерялись, полная темнота, даже выхода не видно. Наконец Матвей, он полз первым, остановился, я тоже замер, надо дать ему время прислушаться. Чуть дёрнув ногой, товарищ дал мне понять, что всё тихо, мы выползли наружу. Луна освещала кирпичную башню, слева был виден часовой, он прохаживался вдоль забора, второго видно не было – это настораживало. Матвей указал вправо, показалась голова второго солдата, ну, все на месте, можно действовать. Ползком подкрались к небольшой дыре в кирпичной кладке, устроившись по обеим её сторонам, одну за другой бросили четыре гранаты, замерев на пару секунд, на четвереньках устремились к трубе, за спиной послышались взрывы, уже не таясь, быстро преодолели трубу, одеваясь, улыбнулись – удалось, теперь по домам.
Удушливый дым слоями висел в воздухе когда-то его кабинета, теперь же он, лейтенант вермахта, бывший комендант, стоял навытяжку перед лысеющим, вдобавок толстеющим, майором. Майора прислали меньше недели назад, сказали, что он большой специалист по борьбе с партизанами, вот только партизан в районе не было!
- Мой дорогой помощник, - майор специально не называл воинского звания подчинённого, тем самым сильнее задевал предшественника, - вы говорили, что у вас нет партизан?!
- Так точно, нет.
- А как же родник, единственное место, где мы без опаски могли брать воду для лошадей и кухни? Его засыпали дустом! А кто поджёг мост?
- Немецкая армия мостом не пользовалась, пусть себе жгут! – лейтенант с трудом себя сдерживал.
- Сегодня нет, а завтра? А что если он понадобиться доблестным войскам рейха? Листовки чуть ли не на каждом доме? Что доме, все стены комендатуры ими увешаны?! Майор преувеличивал, всего две листовки сорвали подчинённые лейтенанта утром, когда обходили здание, и как назло, это случилось в момент приезда майора.
- А сегодня ночью – что? Посёлок остался без воды! Солдаты Фюрера изнывают от жажды!
- Часовые никого не видели, может это техническая неисправность, как только рассветёт, я проведу расследование.
- Я, уже провёл, - майор бросил на стол три колпачка от немецких гранат.
- Все колонны, проходящие через мой район, простите ваш, ранее не встречали сопротивления местных.
- Вот именно – ранее! Нам нужна громкая операция, - тут лейтенант подумал, что громкая операция нужна больше майору, - и мы её организуем. Я уже встречался с этим жалким сопротивлением колхозников, и всегда выходил победителем! Объявите сход, всех собрать, даже младенцев, у меня есть план. Майор выпустил очередную порцию дыма, его сигара и без затяжек дымила так, что хотелось открыть окно и разговаривать, высунувши голову на улицу. Лейтенант пожалел стены кабинета, хотя какого чёрта, надолго ли он здесь задержится, если удастся то, что задумал этот выскочка?!
Просунув только нос в приоткрытое окно, Матвей говорил быстро:
- Немцы сход объявили, полицаи по посёлку ходят, двери, окна ломают, скоро до вас дойдут, что делать?
- Идти на сход, нет смысла сейчас скрываться, хотели бы арестовать, уже арестовали. Беги до Николая, накажи, чтобы Яшка не ходил, пусть хоронится.
- Понял. Предупреждая визит незваных гостей, я нарочно вышел из дома раньше их. Заметив меня, старый полицай крикнул:
- Бери всех своих и к комендатуре, важные новости будут, кто не пойдёт – смерть! Собрался посёлок, люди вполголоса переговаривались, недовольные ранней побудкой. На крыльце стоял толстый майор с сигарой во рту, брезгливо оглядывая собравшийся люд, ждал, видимо, ему должны были сказать, что все собрались. Дождавшись этого, майор, через переводчика, сказал, что с каждого жителя посёлка причитается сдать продукты питания для раненых немецких солдат. Продукты будут доставлены в город, в госпиталь, так как тем солдатам нужно хорошее питание для дальнейшего освобождения русских людей от большевиков. Тихий гул недовольства прошёлся по толпе, голоса жаловались на то, что и так уже всё отдали. Майор ожидал этого, он повторил требование, и сулил все возможные кары для тех, кто не подчинится. Вдобавок многие собравшиеся увидели, что на краю площади строятся виселицы.
Уже вечером отряд был в сборе, всё в том же подвале.
- Паша, что делать? - Николай спросил первым.
- Пока ничего.
- Как ничего?! И так в домах еды нет, последнее заберут!
- А ты предлагаешь за каждый дом сражаться? На сколько хат нас хватит?! Две, три?
- Меня другое беспокоит, ребята, вы видели, что комендант нас пересчитывал? Именно нас, молодёжь, я следила за его взглядом, - своими словами Настя прекратила споры.
- И я заметил.
- И я.
- А я думал, мне показалось!
- Не к добру это, ребята, затеял что-то немец, но сейчас дело в другом. Нужно отбить всё, что они соберут. Николай, меняйтесь с Яшкой, но глаз не сводите с комендатуры, нужно знать, когда повезут продукты, сколько человек будет охраны. Завтра ночью в наше время встречаемся здесь же, кто увидит опасность, лучше не приходите. Расходимся. Снова Матвей остался последним.
- Не к добру это, Паша, не к добру.
- Посмотрим, время ещё есть. Ты сходи до схрону, проверь всё ли на месте, сможешь?
- Да, сейчас пойду.
Утром я заметил на улице Николая, подойдя к колодцу, он вытряхнул из ботинка камень, опираясь на покосившуюся от древности скамью, обулся. Что-то случилось! Схватил ведро и, сделав вид, что набираю воду, сам проверил рукой тайник, так и есть – записка. Уже дома прочёл: «Мама говорит, что в обед всю молодёжь арестуют, что делать?». Его мама знала многое, она ухаживала за цветами бывшего коменданта, а ещё она понимала немецкий язык. Я кинулся к голубятне, стараясь делать всё как всегда, выпустил пять белых голубей, но в этот раз добавил к ним одного чёрного – это был сигнал тревоги, всем следовало уходить из посёлка. Быстро написал карандашом несколько слов на мятой бумаге, это для мамы, если что, то она знает, где искать записку. Схватил уже давно приготовленную сумку, и через огород ушёл в лес, вроде никто не заметил. Около пяти часов вечера, в условном месте собрался весь отряд, да что весь?! У нас пополнение, ещё пятеро пришли с ребятами, не смогли те оставить в беде своих друзей.
- Что в посёлке? – я спросил последнего пришедшего.
- Полицаи по домам ходят, уже две телеги добра набрали, может утром вывозить будут.
- Подождём вестей от Яши, тогда думать будем. Всем устраиваться на ночлег. Матвей, - я жестом показал другу сигнал отойти.
- Что с оружием?
- Всё на месте.
- Утром, если нужно будет, возьмёшь пятерых и неси сюда всё.
- Понял.
Майор раскурил свою зловонную сигару, сделал два шага по кабинету, свет не зажигали, разговаривали в полной темноте:
- Вот видите, мой дорогой помощник, как всё закрутилось?! Сколько говорите человек ушло?
- Пятнадцать, может семнадцать, господин майор.
- А это сила, если есть оружие. Кто мне говорил, что партизан нет? Да они у вас под боком были!
- Это дети, какие из них партизаны?
- Мой дорогой…, - майор устал произносить длинное предложение, - в этой стране пятилетний мальчик, а ещё хуже девочка, ляжет под наш танк с гранатой, вы мало воевали, лейтенант! Эти, как их?
- Полицаи, господин майор.
- Да, эти отбросы готовы?
- Так точно. Продукты мы из телег выгрузили, положили мешки с соломой, выглядит убедительно.
- Что?! Мешки с соломой?! Вы и, правда, глупы! Здесь каждый поймёт, что и сколько везёт телега, добавьте камней, лошадь должна идти тяжело! О, мой Бог, как вы до сих пор живы, лейтенант?! Где солдаты?
- Как вы приказали, они заехали со стороны болота, в посёлке не показывались, связь с ними по рации.
- Хорошо, очень хорошо. Утром отправляйте этих…, обоз. И чтобы ни одного немецкого солдата там не было, понятно?
- Так точно.
Сон не шёл, в голове стоял посёлок, тревога за своих родных и родственников тех, кто со мной, а тут ещё Николай!
- Паша, разреши в посёлок сходить, тревожно на душе, я одним глазком взгляну и обратно.
- Иди, новые вести нам не помешают, только сразу обратно, понял?
- Понял, скоро буду. Николай пробрался к дому, ели заметный свет в окне пугал, приоткрыв дверь, увидел тело брата, оно лежало на столе, мама заботливо протирала его мокрым полотенцем, увидев второго сына, даже не удивилась, казалось, что её тело было здесь, а душа далеко от сюда.
- Мама, что случилось?
- Яша продукты отдавать не хотел, отгонял полицаев от погреба вилами.
- А кто его, - Николай рассмотрел на груди брата рану, нет, не пуля – нож.
- Полицай, тот который седой.
- Матыга?!
- Да, он. Сказал ночью придёт по мою душу, только не душа ему моя нужна.
- Придёт, в сарай его отправь, скажи, что самогонка там.
- Хорошо. Всё внимание матери было на мёртвом сыне, казалось, что она не слышит слова близнеца, просто со всем соглашается. Матыга не заставил себя ждать, Николай слышал грохот его сапог на крыльце, разговор в доме, вот он уже идёт к сараю, тихо скрипнула дверь, Николай чуть слышно прошёл за ним. Раскидав солому в углу, полицай выругался, повернувшись, увидел мальчишку:
- Я же тебя, - он начал заикаться, - убил вчера?!
- Нельзя меня убить! Острая сталь серпа вонзилась в шею предателя, даже не пытаясь вырвать то, что причиняло ему боль, здоровенный мужчина рухнул на изгаженный свиньями пол. Николай вернулся в дом, приказал, именно приказал матери сложить в центр комнаты всё тряпьё, вылил на кучу остатки керосина из тайника, сверху поставил свечу.
- Пошли, мама. Мать послушалась сына, тихо ступая, шла за проводником через заросший огород, лишь на его краю обернулась:
- Хорошая могилка будет Яше, не достанется он им!
Я даже не удивился, когда Николай вернулся с мамой, брат брата чувствует, не зря так говорят. Протянув кабин и две обоймы патронов, Николай рассказал о произошедшем. Стараясь держать себя в руках, я позволил ему оставить себе его трофей, другие уже разбирали оружие, которое принёс Матвей с ребятами, что-то подтолкнуло меня отправить его к тайнику с оружием раньше. В мыслях я уже выбрал место для нападения на обоз, отвесный склон холма нависал над дорогой, лучше не придумаешь, вышли тут же, ночью. С рассветом отправил на старую дорогу, та была выше нас Настю, беды я не ждал с той стороны, хотел спасти девочку.
- Свистеть не забыла как?
- Нет, - девочка чуть слышно свистнула, - он учил! Она посмотрела на Матвея, тот испытал гордость.
- Только, Настя, громче надо будет, если увидишь немцев, может помощь из посёлка подойти, предупреди нас.
- Паша, дай оружие, хоть пистолет.
- Глаза твои, Настя, оружие, прикрывать весь отряд будешь, не прогляди!
- Не прогляжу! Настя умолчала про гранату, которую, стыдно сказать, припрятала, когда она с мальчишками устраивала схрон с оружием. Много его было в лесу, того оружия, когда немец гнал Красную армию.
К рассвету все были на месте, с вершины холма дорога хорошо просматривалась, два ручных пулемёта были напротив промоины, она хочешь, не хочешь, заставит обоз остановиться, остальные с разным оружием растянулись по всему склону. Я заметил, как мама Николая отрывает от подола своей юбки лоскуты, сворачивает их, понимала, что без раненых не обойтись, хотел подойти, выразить свою скорбь, но не смог, потом, сейчас не до этого. Хоть мы и ждали, но скрип колёс нескольких телег раздался неожиданно, вышел обоз из-за поворота, все приготовились без команды, ребята были готовы, за много времени до этого были готовы. Полицаи не просто шли, они, как чувствовали свою смерть, их карабины и автоматы были направлены в разные стороны, шли, озираясь по сторонам, боялись одним словом! Когда остановились у промоины, я первым выстрелил, это был сигнал к атаке. Какое же это было удовольствие видеть, как враг падает поражённый твоей пулей, не просто враг – предатель своей страны, своих людей! Полицаи просто так умирать не хотели, хоть их огонь и был не прицельным, но в нашей цепи слышались стоны раненых, мама Николай, ползала на четвереньках от одного к другому, даже пыталась оттащить мальца, который яростно сопротивлялся, хотел вернуться к склону, чтобы продолжить бой.
Сквозь выстрелы я расслышал свист, Настя, но как так быстро из посёлка могло подойти подкрепление?! Засада?! Не уж то и правду говорил Матвей: «Не к добру это, Паша!»? Прошло всего две минуты, как сверху раздалась стрельба, оставшиеся в живых полицаи, наверное, подумали, что это наше подкрепление, кто ползком, кто бегом скрылись в лесу, большая их половина лежала на дороге неподвижно, лишь некоторые корчились от боли. Развернули мы своё оружие к вершине холма, на котором, среди деревьев мелькали немецкие солдаты. Засада, точно! Выманили нас на полицаев, а сами со спины зашли! Мама Николая лежала на мальчишке, которого хотела перевязать, оба мертвы, цепь немецких солдат приближалась, скрываясь за деревьями, они были плохими мишенями для плохо владеющих оружием бойцов отряда.
- Паша, - Матвей был ранен, держался за правую ногу, но и левая была в крови, - забирай Настю и уходи, мы тут останемся.
- Ага, сейчас, раскатал губу! Все здесь останемся. Поворачиваясь к другу с ответом, заметил его пустой взгляд, он уже лежал на земле, убит. Николай повторил просьбу Матвея:
- Уходи, Паша, я за Яшу рассчитаюсь, догоню, - аккуратно разложенные патроны возле него, говорили о том, что он врёт, он тоже хотел остаться здесь.
- Ты, командир, поднимись, найди там главного, сделай ему хорошо, а мы отвлечём! – тихий, не приметный мальчик, которого он видел в посёлке несколько раз, давал ему советы.
Видимо не ожидая такого сопротивления, немецкие солдаты укрылись, стреляя из-за деревьев, ребята тоже экономили патроны, стрельба стихала. Отойдя метров на пятьдесят правее, я поднялся по склону на дорогу, слева была видна грузовая машина, немцев не было. Проверив карабин, скрываясь за кустами на обочине, двинулся к машине, а вот и второй грузовик, рядом пара мотоциклов. Заметил толстого немца, тот махал руками и что-то кричал, из машин выскочили солдаты и стали спускаться к месту боя. «Очень туго нашим будет!» - только и успел подумать.
Майор бегал по дороге вдоль машин, прислушиваясь к звукам боя внизу:
- Командуйте, лейтенант, всех вниз, оставить только водителей!
- А как же охранение?!
- Всех, я сказал, вниз, нужно одним ударом покончить с партизанами! Выполняйте. Пересиливая себя, приказ есть приказ, лейтенант отправил оставшихся солдат вниз по склону, посмотрел на майора, тот убежал в голову их колонны.
Я прицелился в приближающегося майора, он ни то, что по сторонам не смотрел, даже под ноги ноль внимания, дождавшись, когда покажется из-за кабины грузовика, нажал на спуск, сухой выстрел немецкого карабина слился с боем внизу, повернув на секунду голову в мою сторону, майор упал замертво. Несколько взрывов гранат, и лишь один выстрел – конец первой боевой операции моего отряда, внизу была тишина.
«И чего бегать, стой и жди!» - лейтенант повернулся на звук выстрела, он был неожиданным, не снизу, а там где майор. Что-то ударилось о землю возле его ног, а над головой раздался крик, подняв голову, немецкий офицер, увидел девочку, та прожигала его взглядом, скосил глаза, возле ног лежала граната…!