Иногда сидишь в ночи над стопкой ученических сочинений и жалеешь, что никто их больше не видит и не может разделить с тобой разнообразные вызываемые ими чувства. Чувствуешь себя Скупым рыцарем над спрятанными от мира сундуками. Вот только что в тех сундуках? Давайте посмотрим в тот, что поближе. На нем загадочные инициалы — МЮЛ… И цифра 10…
…Роман представляется мне волнами моря. Волна все больше и больше — и потом удар о берег. Восхищенно читал я, как Печорин приближался к Мери и уничтожал Грушницкого — а затем кульминация и… удар. Одним словом разрушил жизнь Мери — зачем? А затем опять нарастающий трепет перед дуэлью, все так и звенит он накала эмоций, и кажется, что всё, никто не умрет, в стволе нет пули! — и.. удар! Грушницкий убит…
…«Я был необходимое лицо пятого акта…» Но ведь и в самом романе пять частей: «Бэла», «Максим Максимыч», «Тамань», «Княжна Мери», «Фаталист». Пятый акт — «Фаталист». Печорин — лицо «Фаталиста», там он в своей настоящей роли…
…«А еще у меня к Лермонтову парочка вопросов. Неужели нельзя завоевать девушку любовью? Неужели они ведутся только на психологическую игру? И еще… Вот, например, ты обольстил девушку — а как ее удержать?..
…«Впрочем, эти азиятские курки часто осекаются, если дурно смазаны или недовольно крепко прижмешь пальцем». А что если Вулич специально нажал «недовольно» на курок и тот дал осечку? А что если он тоже привык «играть», как Печорин?..
…Кажется, что Печорин хочет режиссировать все ситуации в своей и чужой жизни сам. Но на подсознательном уровне он хочет быть актером. Он хочет играть, как все прочие, быть одним из участников этого сложного и бесконечного спектакля — жизни. Но, имея уникальную способность к режиссированию, он лишен этой простой человеческой возможности. И поэтому он постоянно хочет вмешаться в разные ситуации, пытаясь буквально «вмешать себя» в жизнь, ощутить себя одним из. И всякий раз провал. И вопросы — «Что же мне так больно и так трудно?..»
…И я очень надеюсь, встретить в своей жизни ту, про которую я с уверенностью смогу сказать: вот она бы Печорину не отдалась! Надеюсь, но не очень верю…
А вот две версии одного и того же события романа.
Первая: «Печорин гонится за Верой до вокзала, но его лошадь падает без чувств и умирает».
Вторая: «Печорин пытается догнать Веру, но лошадь устает, спотыкается и умирает».
Первое слово и последние чудесно совпадают — но что же все-таки произошло с лошадью? Без чувств она? Или просто устала? Или это Вера без чувств? И может ли лошадь падать без чувств? И не тот ли это вокзал, на котором Анна Каренина того? А куда ж еще Вере податься с горя? Вот там, обнявшись, обе и лягут на рельсы… Хотя на Кавказе тогда железной дороги не было. Только в Царском селе. А туда пойди с Кавказа доскачи. Все лошади без чувств попАдают, пока до ближайшего вокзала доберешься. Трудное было время.
А как вам такая история: «Печорин, играя на совести Грушницкого, заставляет его промахнуться в ногу»? Куда, интересно, еще можно заставить промахнуться?
А так: «Печорин стоял, уперевшись всем, чем можно, в скалу»?
Непростое это дело все-таки, читать и писать…
И напоследок картинка с урока.
Читаем и весьма заинтересованно обсуждаем фрагмент размышлений Печорина о том, зачем ему княжна Мери. Жениться не хочет, обольстить — не трудно, зависть к Грушницкому где-то покалывает, но признаваться в этом себе самому неохота, да и мелко как-то это всё.
А вот поглубже: есть наслаждение в обладании чужой душой. Есть жажда власти. «Первое мое удовольствие — подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха — не есть ли первый признак и величайшее торжество власти?»
А дальше — больше: не просто любите меня, будьте мне преданны и бойтесь, а делайте это нипочему и ни за что, просто потому, что я — это я: «Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, — не самая ли это сладкая пища нашей гордости?»
— И как вам? — спрашиваю.
Часть класса замахала руками: «Бежать от такого, немедля, пока не съел!»
А другая задумчиво сказала: «А тогда и жить зачем, если не едят? Тут хоть адреналин, борьба, опыт».
А третья совсем тихо добавила: «Но на нем самом ведь печать смерти. Его влечет к смерти. Это в реальной жизни — страшно».
Но точку поставила реплика девочки М:
— По-моему, это портрет типичного учителя. Наверно, учителя должны любить Печорина как своего?
Омг, фейспалм, эгегей и айлюлю.
Если вы хотите побывать вместе с нами на нескучных уроках литературы, увидеть новое в привычных школьных произведениях, посмеяться и задуматься над случаями из учительской практики, вместе с детьми пройти путь понимания сложных текстов, подписывайтесь на мой канал.