Ибрагима принято считать монстром. В частности за его отношение к лучшему другу. Он и бил его, и жену увел (!) еще и первую любовь Садыку-Викторию, оказавшуюся венгерской шпионкой, казнить приказал. История с Садыкой — это вообще из ряда вон. Бедному Насуху пришлось собственноручно отправить любимую женщину на дно Босфора... Ну Ибрагим, ну изверг! Как земля таких носит?
А самое страшное что? — Что после всего этого Матракчи продолжал считать его другом, после гибели Паргали чуть не спился и до конца жизни не смог простить Сулейману казнь товарища и мелко ему пакостил. Стокгольмский синдром, не иначе!
Про Лопуха Насуха-эфенди я уже писала ранее.
Всем привет! Я — Марина, у нас с мужем разные вкусы в кино, поэтому своими мыслями о любимом сериале "Великолепный век" я делюсь в этом блоге. Добро пожаловать!
Об одиночестве великого визиря я уже упоминала ранее: кроме самого близкого и дорого султана еще немного места в его сердце занимали любимая жена Хатидже, брат с отцом да Насух-эфенди, изобретатель матраков и придворный художник с функциями шпиона. Последний был найден самим Ибрагимом на рынке и доставлен ко двору, где Паргали, раздуваясь от гордости, представил его Сулейману.
Султан, впрочем, в большей степени оценил матраки. Но Ибрагим уболтал его послать Насуха на Родос, откуда тот вернулся законченным шпионом, а значит, невероятно ценным кадром. Паргали сиял, как золотой червонец, ведь это его протеже успешно справился с рискованным заданием, которое позже помогло претворить военные планы султана в жизнь. Знал бы он что будет дальше, не радовался бы так сильно...
А дальше на мирно прогуливающегося Матракчи как снег на голову (в прямом смысле) упал парень. Добрая душа Насух-эфенди, сам питавший слабость к прогулкам по крышам, пожалел бедолагу и притащил к себе домой. Хотел было уложить пострадавшего поудобнее, просунул руку ему под мышку и... понял, что это не парень, а женщина.
Нащупать вторичные половые признаки у свалившегося на голову "братца" Матракчи сумел. И даже задался вопросом, почему женщина, переодетая в мужчину, по крышам убегает от каких-то архаровцев. На дворе-то 16 век, до эры Лары Крофт и иже с нею не меньше 500 лет в запасе, поэтому такие обстоятельства знакомства насторожили Насуха. Он даже строго спросил Викторию,что та натворила. Но Викочка не будь дурой залопотала, что ее обидел очень плохой человек, а вся семья умерла. Эта версия более чем удовлетворила Матракчи. (Ведь девушка была симпатичной, а какому мужчине не хочется почувствовать себя в роли супергероя?) Ведь женщина, переодетая в мужчину, сбегает крышами только в случае, когда ее обижают — просто закон природы! Ведь все женщины — исключительно добропорядочные гражданки: не воруют, не убивают, не сбегают из дома...
Безусловно, оставив Викторию у себя, Насух поступил благородно. Но глупо. И, к вящему удивлению, интеллектуальная надежда всея Османии Ибрагим-паша повел себя в отношении чужестранки не менее глупо, чем Насух. Впрочем, у этого есть причина. Заглянув к другу на вечерний огонек и обнаружив Викторию в шкафу, Паргали очень развеселился.
Улыбался, шутил. (Заметьте, кроме как с Матракчи, больше так свободно и расслабленно Ибрагим не чувствовал себя ни с кем). Хотя услышав историю о падением Виктории в объятия эфенди скептически хмыкнул, но развивать тему не стал, а только лишь поинтересовался, что Насух будет делать дальше со своим даром небес.
И Матракчи, совершенно искренний в своем болванстве, похвалил его перед Викторией, назвав самым близким человеком султана Сулеймана. Услышав эти слова Паргали надулся от гордости, как индюк и решил немедленно продемонстрировать свои возможности в деле.
Уже на следующий день Виктория была принята в гарем. Ибрагим попросил об этом Сюмбюля лично, предварительно потроллив его: Викторию на смотрины доставили в том самом мужском прикиде, чем привели целомудренного евнуха в ужас.
Но вся эта история показывает следующее: во-первых, Ибрагим доверял Матракчи. Во-вторых, Насух искренне и независтно считал его влиятельнейшим лицом во дворце и самым близким человеком султана. Это было слабое место паши: его комплекс раба постоянно нуждался в подпитке, и Матракчи исправно обеспечивал этот процесс. Причем, Лопух-эфенди реально не видел уродливую сторону личности великого визиря, любил и уважал его.
В итоге совместной глупости визиря и Насуха Садыка попала во дворец, где успела побывать личной рабыней Валиде и посетить покои султана. А еще зарезать несчастную и вечно недовольную жизнью Айше-хатун.
Глупая смерть глупой хатун. Статья про Айше
Потом ее перевели во дворец самого Ибрагима, где она с кинжалом напала на повелителя, когда тот мирно распивал щербет во внутреннем дворике. (Ибрагим в это время был занят: он убивал художника Луку руками беременной Хюррем).
Кроме того, следствие установило, что в бытность служанкой Хатидже, Садыка успела-таки познать радость любви с султаном и стать невестой Насуха-эфенди, который дарил ей розы и переправлял капитану Антонио шифровки для Лайоша в Буду...
Сказать, что султан был разгневан, когда узнал, что шпионку, покусившуюся на его драгоценную жизнь, привели в гарем лучшие из лучших людей его окружения: великий визирь и ученый-шпион, ничего не сказать. В осовремененном варианте сцены разговора с провинившимися подчиненными Сулейман должен был швырять в Ибрагима и Насуха все, что попадало под руку с криками "Идиоты! Имбецилы!"
Ситуация с попаданием Виктории в гарем, действительно, идиотская. Поверить на слово иностранке в мужском платье сбегающей по крышам, ну такое... Хотя с другой стороны, кто бы мог подумать, что девушка — засланный казачок. Только вот когда все выяснилось, стало понятно, что ее подозрительность была очевидной! Провал с Викторией-Садыкой вышел знатный. И Паргали, и Матракчи были пристыжены и как мужчины, и как воины-профессионалы.
А еще узнали друг о друге кое-что, чего не знали раньше. Ибрагим понял, что Насух не так уж сообразителен, как ему казалось. А Матракчи узнал садистскую составляющую личности своего милого друга... Разозленный (ибо тоже пристыженный) султан приказал товарищам разбираться с Викочкой самим, но чтобы и духу ее здесь не было! Естественно, что ликвидация шпионки должна была пройти в условиях строгой секретности: это ж какой скандал, какой позор: попасть в Топкапы любому шпиону можно не напрягаясь, для этого сам великий визирь к вашим услугам!
Паргали был обижен на подставившего его товарища (хотя у визиря своя голова должна быть на плечах, но все же, давайте признаем, что пристраивая Викторию в гарем, он без задних мыслей помогал другу. Вот и помогай людям после этого, как говорится). Матракчи, войдя в роль, с мазохистическим удовольствием подставлял шею под топор, прося себе самого сурового наказания. И в Ибрагиме проснулся... садист? Нет, на мой взгляд, ситуация была глубже и сложнее.
По моему, опять же, сугубо личному мнению, Ибрагим как раз таки поступил удивительно человечно, приказав Матракчи самому разобраться с Садыкой. Потому что иначе убить ее предстояло... самому Ибрагиму. Своими ли руками или руками палача — не важно: приказ отдавал бы все равно паша лично: из темницы живой Садыка бы не вышла. И Насух, получивший по зубам там же в подвале, не мог не знать этого: шпионов всегда убирают в условиях повышенной секретности...
Вины на Матракчи было в разы больше, чем на Ибрагиме, ведь именно он таскал шифровки. Будь на месте Паргали тот же Бали бей, казнили бы обоих. Будь на месте Матракчи кто-нибудь другой, Ибрагим бы сразу открестился от несчастного. Но в отношения товарища Лопуха, так поступить он не смог: отмазал друга, огребши от султана по полной.
Но марать руки кровью возлюбленной Матракчи, который был Ибрагиму не чужим человеком, это уже было слишком. Ведь вся история их отношений развивалась на глазах Ибрагима... Паргали понимал: хоть эфенди и был тютей, но такое он бы паше не простил. Никто не простил бы: ведь это тоже сильнейший удар по мужскому самолюбию — не смог спасти / защитить любимую женщину, получается. Поэтому Ибрагим, умыв руки, предоставляет другу самому совершить правосудие. Жестокий, но правильный поступок: из двух зол была выбрана меньшая.
Примечательно, что во время последней морской прогулки Насуха и Садыки не показано, что за ними следят. И на берег они прибыли только вдвоем, никто с песочными часами не остался ожидать Матракчи на берегу... Т.е. Ибрагим настолько доверял эфенди, что не стал следить за приведением приговора в силу. На мой взгляд, визирь демонстрирует удивительные доверие и деликатность, зная, какую боль придется испытать Матракчи, поэтому делает все так, чтобы не было лишних свидетелей этого душераздирающего действа.
Вечером перед казнью Виктории все его мысли были только о Насухе. Во время разговора с Хатидже он невпопад отвечает на ее вопросы о случившемся, а по поводу Матракчи говорит: "Если любовь делает человека слепым, то приходится расплачиваться".
И он прав. Садыка воспользовалась Насухом не столько из-за его мягкости, сколько из-за напыщенных фантазий о самом себе. Матракчи очень поверхностен и легкомыслен в вопросах сердечных дел: он влюбился не столько в Садыку, сколько в свою мечту о ней, принял желаемое за действительное и поплыл... Ведь девушка не проявляла к нему никакой симпатии, только позже стала подыгрывать ради пользы "дела".
При этом его нельзя назвать городским сумасшедшим: Матракчи вполне себе социально ориентирован. Он давал удивительно мудрые советы Бали Бею, когда тот добивался Армин, умело прикрывал Ибрагима в его адюльтере с Нигяр. Почему же самому Матракчи так не свезло с Садыкой? Все просто: он из тех людей, кто любит выдумывать альтернативную реальность и верить в нее. Он был очень необъективен в отношении тех, с кем его сводила судьба и только совсем уж из ряда вон поступки заставляли его высунуть голову из облаков, где он витал большую часть времени.
Причем, когда это случалось, Насух реагировал достаточно агрессивно и не всегда адекватно. В истории с рогами, он всех собак спускал на Нигяр, а паше, который был напрямую виновен в позоре друга, пригрозил только раз и то суицидом.
В истории с Садыкой тоже, впрочем, досталось Садыке. Вывезя ее на лодке в открытое море, Матракчи последние минуты жизни "любимой" забрасывает ее претензиями по поводу того, что та его не любила. Вернее, он разыгрывает перед ней драматический этюд: "Ведь ты меня не любила". Очевидно, несчастная девушка должна была уйти на дно с мыслью, как сильно обидела эфенди. Проявить хоть какое-то сострадание к чувствам молодой женщины, которой предстоит расстаться с жизнью, Матракчи не в состоянии. Он очень сильно переживает свое горе: поруган светлый образ его чистой бескорыстной любви...
Приказывая Насуху казнить Садыку Паргали, очевидно надеялся, что эфенди соберется как-то, что его мужская и воинская гордость если не взыграет, то хотя бы шевельнется... Увы, Насух был мягок, но уперт до жути. Обида на погибшую Садыку сместилась в сторону живого Ибрагима. Эфенди, сочинивший новый образ благородного рыцаря, похоронившего единственную любовь начал тихо мстить паше своим кислым видом. В итоге настолько взбесил Ибрагима, что тот с воплями потащил его макать головой в лошадиную поилку. От бессилия...
В общем, дружба у этих двух эфенди была специфичная. Это был союз садиста и мазохиста, хоть и не лишенный человеческой составляющей. Да, было немало искренних моментов в отношениях Ибрагима с Матракчи: например, когда Насух отправился защищать Хатидже во время бунта или когда Ибрагим после нападения дервишей на его кортеж первым делом понесся в "святую обитель" спасать Матракчи. Но нельзя отрицать, что оба также пользовались взаимной выгодой от этой дружбы. Насух получил значимость и какое-никакое признание при дворе, Ибрагим — человека, который помогал ему воплощать в жизнь его грандиозные планы (типа интрижки с Нигяр)... (Это был сарказм, если что).
Отрицательная сторона их отношения заключалась в том, что когда их отношения начинали идти по психопатической модели "садист — мазохист", это разрушало обоих. Впрочем, Матракчи все было как с гуся вода (запивал, правда, но не спился в итоге). А вот Ибрагим кончил плохо, и это произошло не без участия глядевшего ему в рот Насуха.
Потому что настоящий друг найдет в себе силы сказать, что тебе пора остановиться и что он дальше в этом не участвует. Вспомните, Дайе, которая как лев боролась за падшую Нигяр.
Короче, Ибрагим и Матракчи — два сапога пара, и оба левые. Как могли, так и дружили. Во всяком случае, после Паргали остался человек, который искренне верил в величие и непогрешимость великого визиря.
А как вы как считаете? Друзья, если хотите больше статей о сериале Великолепный век, не скупитесь на 👍 и комментарии. Так вы даете мне понять, публикации на какую тему интересны моим читателям. Мало лайков = не пишу о ВВ. Всем хорошего настроения!
