Во всяком случае, о трудящихся там заботятся примерно так же, как при Советах. Я была очень удивлена, когда мы искали вечером где поесть, а всё оказалось закрыто, осталась работать лишь одна дежурная точка. Это было в Руасси, где находилась наша гостиница (рядом с аэропортом ШДГ). Как мне объяснил Жан, работники общепита ушли домой отдыхать. "А как же клиенты"? - спросила я. "Но ведь люди устали, они спешат к своим семьям". Как это вяжется с сутью капитализма, где работодатель должен выжать из наймитов все соки? Правда, это был очень маленький городок, - возможно, в этом причина.
Шел только восьмой час вечера. Мы шли от ресторана к ресторану, каждый раз отмечая, что все они закрыты, но это совершенно нас не огорчало. Руасси такой красивый, что ходить по нему с плохим настроением просто невозможно. Мы были очень голодны, но эти улочки, эти домики, маленькие аккуратные клумбочки как будто насыщали нас своей энергией. Людей почти не было видно, и мы казались сами себе сказочными персонажами в сказочном городе.
- Вуаля, сэфэрмэ, - сказал Жан, проходя мимо очередного закрытого заведения.
- Ты сказал «Вот, и это закрыто»?
- Да. Воч, и это закрыто, - так Жан произносит букву «Т».
- Не воч, а вот, - поправляю я.
- Воооч, - силится произнести Жан.
Я смеюсь. То ли правда он не может выговорить, то ли развлекает меня.
- Вот, Жан — вооот! Неужели так трудно?
- Вооот, сказал кооот!
- Видишь, как ты чисто сказал. Всегда говори так.
- ВоТ сказал коТ. Теперь коТ всегда будеТ говориТь Так.
В самом начале наших поисков нам встретилась одна забегаловка. С тусклой вывеской и выцветшим фасадом, она была единственным открытым здесь заведением. Переглянувшись друг с другом, мы поняли, что заходить туда нам не хочется. «Еще накормят какой-нибудь гадостью,- подумала я. - По бедности, наверное, у них ничего съедобного нет».
- Поищем другой, - сказал Жан в ответ на мои мысли.
Весь городок мы обошли минут за сорок, и, поскольку голод не тетка, пришлось вернуться сюда.
Над дверью было написано «Блины» - Жан перевел мне, когда мы вошли. Значит, блинная.
Это оказался маленький и очень уютный ресторанчик с огромным выбором меню. Жан начал переводить мне, что там есть, но на перевод всей книги у нас ушел бы целый вечер. Поэтому я предложила Жану выбрать на свой вкус. Он заказал Эльзасские блинчики и бутылку рислинга.
- Почему именно рислинг? - спросила я.
- Рислинг растет в Эльзасе, там, где пекут такие блинчики.
- А!
Блинчики просто таяли во рту, но это были не совсем блинчики, как мы их привыкли понимать. Они квадратные и хрустящие, из ржаной муки. Внутри начинка из запеченного картофеля, колбасы и лука. В отдельной пиалочке салат с каким-то соусом и дольки помидоров.
Мы были так полны впечатлений за сегодняшний день, что говорить уже не хотелось. Я оглядела зал: передо мной побеленная стена, на ней старинные железные часы на цепях, а дальше барная стойка. Здесь очень тихо – и посетители, и персонал переговариваются вполголоса.
- Я абсолютно счастлив, - говорит Жан, поев.
- Да, знатные блинчики.
- Нет, я не из-за блинчиков. Эти две недели... я впервые преодолел власть времени и пространства и ни о чем не думаю.
Жан любит выражаться витиевато. Поэтому я уточняю:
- Ты хочешь сказать, что впервые выпал из повседневности?
- О да! Благодаря тебе.
- Я-то тут при чем.
- Не знаю. Но со мной такое впервые в жизни.
По правде говоря, я чувствую себя тоже очень счастливо и безмятежно; блинчики приятно отягощают желудок. Но для полного счастья мне в организме не хватает сладкого, и я заказываю крем-брюле. Жан берет себе мороженое с водкой и лимоном. Он пробует мой крем-брюле, а я его мороженое — мы всегда делаем так, если заказываем разные блюда. Его мороженое мне не нравится, оно кисло-горькое — спрашивается, зачем нужны такие «сладости»?
Мой крем-брюле неописуем! Он немного плотней, чем в Орлеане, и похож на холодец из густых сливок, присыпанный сверху чем-то хрустящим, но имеет такой же изысканный вкус. О крем-брюле — моя любовь!