- Ты поедешь с нами? - спросил он, глядя ей в глаза.
- У вас есть свои секреты, я вам не нужна.
- Но...
- Интересно, что ты вдруг вспомнил обо мне?
- Простите, я был занят.
- Опять кто-то повесился? - zakpiła. - Или кого-то ограбили? Ну это, впрочем, какая разница. Наш телефон знает каждый в городе. Нас можно вытащить из постели хотя бы в полночь! Стерн: журналистская Львовская звезда, божище, которая мне надоела!
- Прекрати!
- Не перестану! Я ждала тебя достаточно долго, а теперь хотела немного прилечь.
- У вас есть ко мне претензии?
- Да ладно! - Она сердито стукнула пальцами по перилам кресла. - Не могу вынести, как вы на меня смотрите.
- Как?
- Мало ли, гений, что странно? Ты задаешь такие же идиотские вопросы, как и она. Ну, иди. Иди наконец! Твоя Касюня ждет. - Она вернулась к социальной летописи, обсуждающей третью выставку чистокровных кошек у Дедушицких.
- Так ты остаешься?
- Как и ты, я изменила планы. Ты уже неделю говоришь, что пойдешь с Катей в цирк. Ты дал ей слово...
- У меня дома цирк!
- Хватит меня за слова ловить! Впрочем, у меня нет желания тащиться с вами на другой конец города, чтобы еще раз все это вспомнить. Видимо, тебе это небезразлично! - Она с упреком посмотрела на него.
- Не говорите ерунды! - парировал он в ярости. - Сегодня ее день рождения. Ты не запретишь мне ехать на кладбище в такой день!
- Езжай, езжай, Яков, - ядовитым тоном бросила она. - Я с утра плохо себя чувствую, а теперь у меня болит голова.
- Опять?
Она терпко улыбнулась, глядя на дерзкую рекламу первой отечественной фабрики туалетной косметики Игнатовича.