Египетские ночи
Самоуверенность самца в том, что он всем нужен в стае до самого его конца,
Рождается биологически, усиливается риторически.
Самец считает, что его, однажды сказанное, слово имеет смысл, и ново, и каждый раз имеет вес. Ведь он Рамсес.
Отнюдь. Законы стаи не важны для тех, кто вышел из игры.
И слово - теперь всего лишь запятая, точка - знак в никуда и ни во что, и ничего не значащий, бессмысленный для одиночки.
Самец поник как тот тростник сухой и вялый, немного одичалый.
Рамсес захочет снова славы, пойдёт в народ, и египтяне, пусты и бестолковы, рабы, они и в Африке рабы, начнут хвалить его и славить на все лады.
Так будет каждый раз, когда самец - Рамсес, боец, а не член фартовый, но только нет уж тех, кто вышел из игры.
Одни рабы, рабы, рабы…