Я был закомплексованным советским ребёнком: первая учительница недавно вспомнила, что первый месяц учёбы я даже не улыбался, какое уж там баловаться! Боялся подвести маму, которая работала в этой же школе учителем. От переживаний во втором классе участковый врач мне поставила хронический гастрит. Школьник – хроник! Начальные классы почему-то стёрлись из памяти, как мокрой тряпкой смывается мел на школьной доске, остаются только слабые разводы.
И всё же…
Помню, в нашем кабинете стоял кинопроектор, учительница показывала учебные фильмы. Перед сеансом мы должны были завесить чёрными шторами окна, чтобы ни один лучик солнца не проник в класс.
С этими шторами мы однажды разыграли бедного учителя физкультуры: после урока все дружно спрятались под парты, закрыли окна… Он вошёл в тёмный класс, мы зажимали рот от смеха, чтобы не выдать себя. Дверь закрылась. Что он пережил? Пропал, испарился целый класс! Что будет-то! Не помню, какое наказание нам назначили. Наверное, никакого, раз не отложилось. Выходит, я не всегда отличался примерным поведением…
Я успел почувствовать себя октябрёнком и пионером. Даже непростым пионером – звеньевым. Помню такой стишок, который мне выдали на посвящении в это звание:
Звеньевой – фигура видная,
Он всегда во всём пример,
Но запомни: ты не барин,
А такой же пионер!
Быть в меру активным, но сильно не высовываться – вот что успел вынести из идеологии пионерии. Как-то забыл повязать галстук, оставил его дома, и это было чуть ли не позором, все тыкали пальцем… А потом вдруг школьную форму и пионерский галстук отменили. Детьми мы легко пережили все внешние перемены, а вот каково было взрослым, тем, кто искренне верил и служил идеалам партии?
После основных уроков раз в неделю мы оставались на ОПТ, что значит «общественно-полезный труд». Этот дополнительный урок однажды закончился мозолями – первыми в моей жизни: ножницами мы разрезали какие-то тоненькие резиновые трубочки для шефов школы – одного из цехов военного завода в нашем городе. Проводки оказались нужны для чего-то в подводной лодке. Только до сих пор не понимаю, почему нельзя их было нарезать на станке. Может, так нас хотели приобщить к важному делу?
В пятом классе ко мне подсадили двоечника и хулигана по фамилии Кленин. Кажется, он был старше меня. Имя ровесника я не запомнил, а вот фамилия врезалась, потому что почти как Ленин. У нового одноклассника белокурые волосы закручивались в кольца, глаза невинно голубели из-под светлых бровей, веснушки облепили почти всё лицо. С такой внешностью разве он мог что-то плохое натворить?
Подсадили Кленина ко мне, чтобы, как сказала классная, «подтянуть по русскому и математике». Каждую перемену сосед курил на школьном крыльце. Ещё говорили, что вечерами в подъездах он нюхает клей «Момент». На брюках у Кленина постоянно белели пятна – то ли от клея, то ли от чего-то другого. Парень рано взрослел, и своей взрослостью он мне был глубоко симпатичен. Плюс к минусу – и получается заряд: я из кожи лез, старался помогать на уроках – решал за него примеры, подсказывал, какую букву вписать вместо многоточия в контрольных… Но всё впустую – не учёба у Кленина сидела в голове...
В старших классах я дружил со школьными хулиганами. Может, потому что хотел быть похожим на них, крутым и свободным, а не правильным мальчиком-паинькой. После уроков они приходили в школу (охранников тогда ещё не ввели), в туалете жгли что-то с едким запахом, срывая уроки у второй смены. Учителей пацаны не боялись, в открытую могли обозвать какую-нибудь из учительниц «жабой». И это самое невинное. Предводилем у бандюганов считался Толстый. Толстый оправдывал своё погоняло: в самом деле это был упитанный смешной мальчик с румяными щеками. Однако его уважали и побаивались, потому что за ним стоял кто-то авторитетный. Только вахтёр баба Нина могла навести порядок – поддать шваброй по худым спинам, а Толстому – по мягкому месту. Ей разрешалось!
Меня каждый раз назначали ответственным дежурным по школе, и я решал, кто за что отвечал. Блатным считалось дежурство в столовой: на уроки можно было легально не ходить. Так вот, хулиганов я чаще назначал на пост в столовую. За это они меня не трогали…
И всё-таки, что стало с Клениным? Спустя год он куда-то делся, может, перевели в другую школу. Жив ли сейчас курилка? Не прожёг ли жизнь? Как хотелось бы с ним встретиться, поговорить, выпить…
На институтской практике в школе мне было интересно заниматься с плохими парнями, двоечниками и хулиганами. Хотелось если не перевоспитать их, так разгадать секрет плохого поведения. Классный руководитель однажды всё объяснила: «Да у них в вечном запое родители, как выпьют, так бьют детей, а они потом в школе отыгрываются». Я почему-то ставил этим парням вместо двоек незаслуженные четвёрки и пятёрки. Не жалко оценок, жалко – ребят.
Продолжение следует Начало здесь
Tags: Очерк Project: Moloko Author: Попов Артём