Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 137, 13 часть
Татьяна Ширяева без работы не сидела и мужа заставляла шевелиться. Только-только приехали с рынка, поужинали и она заявила мужу:
— Отдохнули маленько, а теперь в огород, пока не стемнело, хоть несколько рядочков картошки выкопаем.
Иван от её слов подавился слюной и закашлялся:
— Ты чего, царица моя, совсем что ли рехнулась?! Дай хоть немного прийти в себя, я же путём не спавши, уставший.
— Я те дам, рехнулась… — прикрикнула она на него, — ты хоть думай, что говоришь-то. Ничего с тобой не сделается, поработаем немного — спать будешь крепче.
Бабушка Лиза смотрела то на Татьяну, то на Ивана, а потом сказала:
— Правильно, Иван, Татьяна тебя дёргает, ты хошь сердись на меня, хошь нет, но ты вало́вый*. Да-да, тебя пока не пнёшь, ты с места не сдвинешься.
Иван выдавил из себя:
— Здрасте, приехали… — ему неловко было слышать о себе такое, и он вскипел, — Ну, бабка Лиза, уж от кого-кого, а от тебя я такое услышать не ожидал.
— А ты не серчай, я привыкла правду в глаза говорить. — высказалась старушка, — Сказала, что думаю, а уж жизнь покажет, права я или нет.
Иван психанул, выбежал из избы и хлопнул дверью со всей силы. Извёстка со штукатуркой посыпалась у косяка над дверью.
— Ишь чё творит, горячий какой… — покачала головой бабушка Лиза, негодуя, — Придётся замазать завтра, не люблю я, когда в избе непорядок.
Татьяна хотела выйти следом за мужем, но бабушка Лиза её остановила:
— Погоди, пущай пар он из себя выпустит, а то, как бы вы не разодрались. — обратив внимание, что Татьяна прихрамывает, она посетовала, — Вона чё как ты хрома́шь, давай-ка ногу-то твою поглядим, хоть мазью какой намажем.
Татьяна села на табуретку, сняла носок, стопа опухла и около мизинца образовался синяк от удара гирькой.
— И как ты ходить-то с такой ногой собира́шся?
— Да, как-нибудь, — Татьяна махнула рукой, — я уж привыкла, галоши надену и вперёд: кто их с меня снимет — никто.
— Как бы перелома не было, — озадаченно произнесла бабушка, — щас, погодь, хоть мазь тебе дам, сама себе намажешь тихонько. — она подошла к шкафчику, приподняла клеёнку, и из ящичка достала мазь. — На вот, возьми, может, хоть синяк рассосётся, всё же полегче тебе будет.
Татьяна отказываться не стала, взяла мазь, прочла в слух название:
— Ги-па-ри-но-вая, надо же, как только не назовут!
— Мажь скорей, а потом вместе сходим, поглядим, где Ванька. Характер-то у него, ну надо же какой вспыльчивый, прям звереет сразу, если что не по его. А так-то глядеть: тихоня-тихоней, тюфяк-тюфяком, сроду бы не подумала.
— Не, баба Лиза, когда надо, так он шустрый, сама даже удивляюсь, его прыти. На рынке ты бы поглядела, как он картошку нашу продавал, да нахваливал. Пердилиха-то, на пакость, что-то нашептала: у ней картошку берут, а у меня нет. Да ладно сон мне приснился.
— Какой ещё сон? — тут же переспросила её бабушка Лиза с опаской.
— Да баба Шура приснилась и дала совет: «От Пердилихи держись подальше, завистливая она баба, а то картошку не продашь. Брось соль возле прилавка и скажи: «Кто на соль наступит, тот и картошку у меня купит».
— Да ты чё, правда ли чё ли?!
— Конечно правда, ты же сама знаешь, я сроду не вру.
— Ну э́нто всяко быва́т, можешь, иногда и приврать. — возразила бабушка Лиза, — Уж кто-кто, а я-то тебя знаю как облупленную.
— Да разве? Я ж партийная… — Татьяна опешила, не зная, как вести себя дальше: обидеться, или сделать вид, что не расслышала.
— А партийные ли чё ли безгрешные? Они такие же люди, как и мы: у каждого свой грех. — резонно заметила старушка, — Пердилихе-то значит палец в рот не клади, осерчала и напакостила.
— Точно… — согласилась Татьяна, — я поначалу-то забыла, что мне во сне баба Шура сказала, а потом-то до меня дошло: у Пердилихи очередь, а меня с картошкой как будто не видят, проходят мимо и всё. Солью-то посыпала у прилавка, слова нужные прошептала, а потом себе на макушку и Ваньке маленько сыпанула и дело-то пошло сразу. Моментально картошку раскупили. Пердилиха-то потом уж каялась, просила слово нужное ей сказать, а я не стала. Говорю: ты зла никому не желай и будет тебе счастье.
— А вот э́нто, верно, тут я с тобой согласна. — она посмотрела, как Татьяна втирает мазь в ногу и спросила, — Намазала?
— Вроде да, — Татьяна протянула ей мазь, — болит, угораздило меня на ногу гирьку уронить, сама себя нарушила.
— Бывает, чё ж теперь об э́нтом говорить: дело сделано, всё проходит и у тебя пройдёт. Пошли-кась в огород, глянем, чё там Ванька дела́т.
Они вышли из избы, зашли в огород. Иван сделал вид, что их не заметил. Вилами он выкопал уже два рядка картошки. Бабушка Лиза подошла и похвалила:
— Вот, молодец, дело-то пошло!
— Так я же вало́вый, не твои ли это слова?! — напомнил ей Иван.
— Слова-то мои, но ты-то я гляжу за ум взялся, за э́нто и хвалю, — улыбнулась старушка, а потом спешно прикрыла беззубый рот рукой, смущаясь. — Ладно, работайте, а я пошла, от меня уж толку мало. Коза скоро придёт с табуно́м**, встречать надо будет, а пока огурцы полью — дел невпроворот.
Старушка ушла, а Иван, глядя ей вслед, сказал:
— Не любит она меня…
— Скажешь тоже… — возразила ему жена, — мне от неё тоже достаётся, но я не обижаюсь, она ж мне с дедкой Митей помогла, когда меня с Алёнкой отец из родного дома выгнал, а я добро помню и век не забуду… Не сердись на неё, Ваня, да и на меня тоже, — попросила Татьяна, ловко собирая в ведро выкопанную картошку. — Глаза боятся, а руки-то делают. Сегодня покапаем, пока не стемнеет, а завтра нам же меньше копать останется. Отдохнём! Кому сейчас легко? Шутка ли, мы с тобой четверых ребятишек на ноги поднимаем.
— Самому не верится, если честно, — признался Иван, — что-то я уж волноваться начинаю, как они там одни без нас?
— У меня тоже сердце не на месте… А куда деваться? Деньги нужны — нужны. Картошку продадим, обнов им всем накупим. Вот счастье-то будет!
— Да, ты права. К школе одеть и обуть Тёмку с Пашкой надо как следует, да и Прошка подрастает.
— Вот-те на, архаровцев упомянул, а об Алёнке хоть бы слово сказал, — с обидой в голосе, произнесла Татьяна.
— Твоя не твоя, а за архаровцами приглядывает, старается. Другие вон мужики с чужими детьми берут и ничего, как своих растят.
— А я не другой… — Иван воткнул вилы в землю рядом с женой, она вздрогнула и замерла́ от испуга, а потом предложил, — Давай сменим тему разговора, пока мы с тобой не переругались.
Мысленно Татьяна произнесла: «Господи-и, да за что мне такие муки?! Чуть-чуть вилы в меня не воткнул. Когда ж он забудет, что Алёнка не его дочь? Пришибёт так меня и кому мои дети будут нужны? Да никому… Мать поплачется и палец о палец не ударит. Любка теперь своего парнишку родила, а Ирке, так ни своих ни чужих не надо…»
Пояснение:
вало́вый* — медлительный, с ленцой
коза скоро придёт с табуно́м** — в Кунашакском районе, Челябинской области, в деревнях Малый и Большой Куяш принято говорить именно табун, а не стадо
© 22.10.2021 Елена Халдина, фото автора
#елена халдина касли #литература #деревенская жизнь #рассказы #проза #семейные отношения
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 137 Остаёшься за старшую Спаси меня, Тань 14 будет опубликовано 24 сентября 2021 в 05:00 по МСК
Предыдущая глава 137 Остаёшься за старшую часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, Ты меня подвёл 12
Прочесть роман "Мать звезды", "Звёздочка", "Звёздочка, ещё не звезда"
Прочесть Красные туфли, или разговор на чистоту