Дорос до инженера, ещё бы, столько учиться?! Война обошла, молод был воевать, но помнил, как мальчишками гвозди на пожарище собирали, вязали их крестами и на дорогу бросали, хоть и мягкий металл после огня становился, но кололи враги шины машин. Нынче намечалась командировка, большое дело предстояло, ещё бы – гидроэлектростанцию строить. Приняв документы, прибыл на вокзал, осмотрел свою «армию». Молодые, лет по восемнадцать, парни и девушки, были готовы свернуть горы, молодой оптимизм, тут хочешь, не хочешь, а им заразишься, геройством пахло! К блестящему новой краской тепловозу, прицепили наши три вагона. Родители молодёжи покрывали поцелуями лица детей, гудок, потом второй, объявили по перрону, что пора разместиться в вагонах, с одной стороны играла гитара, с другой растягивал меха баянист, поехали.
Нам предстояло провести разведку, сделать замеры высот, собрать данные о количестве воды в половодье, осмотреть берег реки. Два дня дороги прошли весело, с песнями, рассказами о приключениях, хороший коллектив подобрался. Однажды, проснувшись ночью, понял, что стоим долго, пошёл к начальнику поезда, нужно же узнать причину. Заспанный мужчина пояснил, что впереди авария, состав, который вывозил технику из карьера, сошёл с рельсов, дорога однопутная, не объехать, будем ждать утра, там скажут, что дальше делать. Утром, ещё только светало, заметил вдалеке крыши домов, надо же, а у меня на плане никаких населённых пунктов не было. Нашедший меня железнодорожник, рассказал, что у нас есть выбор, либо жить в поезде, либо устраиваться в той деревне, сколько уйдёт времени на разбор того завала никто не знал. На общем совещании, решили идти в деревню, городские все были, а тут такая природа, как в вагоне усидишь?!
Меня как начальство устроили в жилом доме, дед с бабкой жили, молодёжь разместилась в брошенных избах. Застучали молотки и топоры, визжали пилы, люди устраивались, делали ремонт, заодно и местным помогали. По моим подсчётам в деревеньке человек двадцать осталось, старики одни, самый молодой, мужчина лет пятидесяти, называл себя на старый манер – старостой. День прошёл быстро, с железной дороги вестей не было, значит, ночевать здесь будем. Хозяева пригласили за стол, наваристые щи притягивали запахом, ломти свежего, домашнего хлеба напоминали о детстве. Хозяин, старик с неопределённым возрастом, достал пузатую бутылку, не обращая внимание на укоризненный взгляд хозяйки, налил по большому стакану:
- Домашняя, такой в городе не нальют. Настойка была вкусной и крепкой, в голове зашумело, но обильная закуска свела градус алкоголя на нет. Отужинав, вышли на улицу, погода стояла замечательная, ещё было тепло, в дальних кустах пели птицы, хорошее здесь место для житья.
Обстановка располагала к беседе, я решил начать разговор первым, но старик опередил:
- Скажи, а правду говорят, что когда плотину на реке поставят, то деревню нашу затопит?
- Правда, только на моём плане её вообще нет.
- Списали, значит нас стариков, обидно. Мне нечего было ответить, промолчал.
- Сильно вам от войны досталось?
- А кому от неё не досталось, - старик выпустил сизый дым, он был густой как кисель, вкусно пахло табаком, - всем досталось?!
- Дети есть у вас?
- А как же, четверо. Три сына и дочь.
- Уехали, поди, отсюда, в город перебрались?
- Да нет, все здесь, в деревне. Я удивился, молодых не видел, может, где в лесу были?
- Повезло знать вам, что дети при вас?
- Да, повезло. Другие, вон, и знать не знают, где могилки, а наши здесь. Что-то смущало меня в рассказе старика, не мог понять что.
- Воевали?
- А как же?! Старшие сыновья, чай, с первого дня на фронте, потом и дочь с младшим ушла. Вернулись все, рады мы с бабкой были.
- А потом?
- Потом один в милиционеры подался, тут ещё деревня была, теперь там вообще никого нет вот, это и был участок сына. Другой в карьере работал, будете проезжать его, увидишь. Третий всё дома сидел.
- Работать не хотел?
- Хотел, ещё как, только какой из него работник, двух ног не стало?! Лётчиком он на войне был, на севере воевал, отморозил свои ножки, оттяпали по самый корень.
- А дочь?
- Дочка, ребятишек учила, с десяток их тогда в деревне было, да в соседней столько же, там и школа была.
- А где они сейчас, я не видел никого?
- А там все, - старик кивнул в другой конец деревни, - на погосте, как сказал, повезло нам, так и есть?! Я готов был провалиться сквозь землю за свои слова.
- Что случилось с ними, простите, если тяжело, то не рассказывайте?
- Свыклись уже, лечит время раны на сердце. Когда немец ушёл, остались недобитки всякие, кто в полицаях был, кто помогал врагу. Спрятались от Советской власти в лесу, решили свой порядок здесь установить – бандитский. Подпалили в карьере мастерскую, старший спасать добро бросился, завалило его, сгорел. Тот, что милиционером был, погиб в бою с бандой, один пошёл на них, не испугался.
- А чего помощи не дождался?
- Не стал ждать, как узнал, что сестру вместе со школой и тремя ребятишками сожгли, взял автомат и ушёл. Когда та помощь прибыла, он уже мёртвый был, пятерых бандитов с собой на тот свет забрал. Младший горевал долго, пил, а потом в сарайке и повесился, от бессилия изошёл.
Добрались мы всё-таки, третий день кипит на реке работа, а я не мог перестать ругать себя за то «повезло вам», места себе не находил, решил, что когда уезжать будем, обязательно зайду к старикам, извинюсь. Прошёл месяц, работу мы свою выполнили, пришла нам смена, пора домой. Только разместившись в поезде, сразу же подошёл к его начальнику с просьбой остановиться хоть ненадолго возле деревни.
- А чего там делать? Переселили всех уже, нет там никого. Остался я один на один со своими словами о везении, со словами от которых веет горечью утраты близких.