Раджана, расскажите, а что было с феминизмом в Бурятии, лет десять назад? Помнится, в году 2006 вы пытались поговорить с улан-удэнской аудиторией на тему феминизма и экономического развития нашей республики в контексте гендерных аспектов. Наверное, тогда было слишком рано говорить на такие темы или как было на самом деле?
— По моим субъективным ощущениям, в 2006 году в Бурятии было значительно легче продвигать любые неортодоксальные идеи, будь то феминизм или политический активизм. Времена были, можно сказать, либеральные и вегетарианские, по сравнению с теперешними. В России сейчас реальные сроки дают за одиночные пикеты (Ильдар Дадин – Прим. Раджаны Дугаровой), так что, если бы мы с товарищами решили этим летом постоять с плакатами против уничтожения автономии бурятских округов, боюсь, что кутузкой и административным разбирательством (выигранным, кстати, мной — немыслимое дело сегодня! — Прим. Р.Д.) мы бы не отделались.
Обсуждение феминизма и экономического развития Бурятии в придуманном мной формате «политкафе» я организовала, кажется, осенью 2005 года, решив привлечь в качестве со-ведущей и эксперта американскую исследовательницу и феминистку Элизабет Свит, которая как раз незадолго до этого приехала в Улан-Удэ по программе Фулбрайта.
Говорить о феминизме, я считаю, никогда не рано и не поздно. Вокруг феминизма нагорожено столько мифов и черных легенд, что разбирать эти завалы в коллективном сознании российского социума нам придется еще очень долго. Поэтому любое упоминание феминизма как идеологии и общественно-политического движения в позитивном ключе работает на то, что со временем и в нашей стране словом «феминистка» перестанут пугать маленьких девочек.
Ликбез необходим, и ликбезом, в сущности, была та встреча в 2005 году — Элизабет рассказывала о трех волнах в истории феминизма, и о том, как empowerment (повышение роли, наделение полномочиями – Прим. Р.Д.) женщин может повлиять на улучшение экономической ситуации в Бурятии.
В 2005-2007 годах в Улан-Удэ выходил журнал «В ритме столицы», я для него писала. Помню, мы решили майский номер 2006 года посвятить женщинам, и я написала туда статью о феминизме и взяла интервью у Элизабет.
С другой стороны, тогда еще не было оформленного и организованного феминистского движения, а сейчас оно есть. Я участвую в группах feministki и fem_city в Живом Журнале и вижу из регулярных отчетов феминистских групп, что в стране постоянно что-то происходит — какие-то акции, школы феминизма, киноклубы, лектории и т. п. Вот и в Улан-Удэ появилась фемгруппа, и это радует.
А спустя столько лет что-то изменилось в Вашей позиции? Вы можете себя назвать феминисткой? Если да, то, как ею стали? Вспомните какую-то историю.
— Я сейчас, пожалуй, даже не вспомню, когда впервые назвалась феминисткой... Хотя, вот — в самом начале 1990-х был случай… Дело было на археологической практике после первого курса университета. Я поспорила о чем-то с однокурсниками, и почему-то в споре всплыл феминизм, уже не помню в каком контексте. Мимо проходил бельгийский археолог Франс (наша экспедиция была совместная российско-бельгийская – Прим. Р.Д.) и однокурсник Юра спросил у него, как он относится к феминизму. Франс ответил, что он всячески поддерживает феминизм, да и сам, можно сказать, феминист. Никогда не забуду, как вытянулись лица моих однокашников! Это было забавно, ведь феминизм тогда, в начале 90-х был для большинства наших соотечественников чем-то однозначно негативным.
Мне кажется, что сейчас феминизм в обществе воспринимается гораздо спокойнее, благодаря тому, что все больше людей узнают о феминизме из первых рук — из статей и книг, написанных феминистками, в тех же 90-х к нам пришли гендерные исследования и само слово «гендер», появилось, наконец, феминистское сообщество, которое остро реагирует на события и явления, так или иначе затрагивающие права женщин, будь то акции против наступления на репродуктивные права женщин, протест против сексуальной объективации (например, скандал в «Медузе» — т. н. «тёлочкогейт» — Прим. Р.Д.) или прошедший недавно в Фейсбуке флешмоб #янебоюсьсказать.
Для моих друзей и товарищей по общественной деятельности мой феминизм никогда не был секретом и думаю, что они во многом мои взгляды разделяют. Что касается того, когда я стала феминисткой — трудно сказать… Мне кажется, я такой была с рождения. Я обычный советский ребенок, который воспитывался в обычной интеллигентной семье. У меня три старших сестры и родители, которые никогда в жизни не говорили мне пресловутого «тыжедевочка».
С одной стороны, мне даже, можно сказать, повезло, что в моем советском детстве был дефицит красивых кукол и ядовито розовых платьев для «принцесс». То есть, конечно, как любая среднестатистическая девочка я мечтала стать балериной и актрисой, и рисовала в альбоме принцесс в платьях с кринолинами, но, в то же время, мой мир не ограничивался этим розовым «девочковым» отделом в универмаге.
Зимой и летом я пропадала на улице, в нашем дворе и во всех соседних, и в горсаду, и на речке, и прыгала с кладовок и гаражей, и забиралась на крыши домов. У меня были прекрасные подруги, и я счастлива, что провела детские годы с ними, в играх и приключениях.
Равноправие мужчин и женщин в советское время было непререкаемым принципом «социалистического общежития», так что и с этой стороны, мне кажется я получила правильную для феминистки индоктринацию. Традиционные ценности и скрепы, предполагающие, что женщина должна быть «беременной и босой на кухне», активно продвигаемые истеблишментом сегодня, тогда, в моем детстве и юности были «пережитками проклятого прошлого». Кто мог предполагать, что эти пережитки снова поднимут голову?
А что тогда значит быть женщиной для Вас?
— Мне кажется, вопреки мизогинному стереотипу, именно женщины способны дружить по-настоящему. Быть женщиной для меня, это, прежде всего, ощущать себя частью этого всемирного сестринства.
Я — женщина, и поэтому у меня есть подруги, с которыми я могу чувствовать себя в безопасности, которые поддержат меня в беде, и разделят радость.
Мои подруги, с которыми я могу делиться секретами и просто валять дурака — мое настоящее благословение. Мужчины, особенно так называемые «мачо», часто оказываются заложниками навязанной обществом жесткой гендерной роли «настоящего мужчины», который не плачет и никого близко к себе не подпускает. Пресловутая мужская дружба, мне кажется, довольно поверхностна.
Патриархат оказывается палкой о двух концах, бумерангом — он не только угнетает женщин, но больно ударяет другим своим концом мужчин-угнетателей. Мальчики воспитываются с мыслью, что они должны быть сильными и успешными, что только они несут ответственность за благосостояние семьи, что мужчины не должны показывать своих чувств.
В результате, мы имеем катастрофическую смертность мужчин репродуктивного возраста — российские мужчины в массе просто не доживают до пенсии, умирая от инфарктов или спиваясь насмерть, не выдержав этого чудовищного прессинга общественных ожиданий.
Женщинам в этом отношении проще — нам нечем мериться (хи-хи). Нам легче объединиться и делать что-то сообща, чем конкурировать друг с другом.
Мы не боимся чувствовать и выражать сильные эмоции, поэтому на поверку оказываемся «сильным полом» — ураган может сломать сухой ствол, но гибкую ветку сломать не в силах.
Вы ведете собственный блог на тему того, что вас волнует. Вообще сейчас важно высказывать свою гражданскую позицию, даже если это будет на стене в соцсетях или мемом в инстаграме. Однако медиа устроены так, чтобы раздувать фемповоды, расставляя акценты как выгодно им. Отсюда громкие заголовки особенно наших местных желтых изданий, типа, «из-за роковой женщины мужчина получил удар ножом в грудь» или «женщина задушила знакомого простынёй и приказала приятелям выбросить труп в реку»… Но все-таки мимо этого нельзя пройти, почему на ваш взгляд, медиа именно так формируют информационную повестку?
— Откровенно говоря, мне страшно бывает выходить на улан-удэнские информационные сайты именно из-за подобных гонзо-заголовков. Почему-то журналисты в некоторых наших изданиях решили, что желтизна и криминал — лучший способ поднять трафик. Однако мне кажется, что у большинства читателей такие материалы вызывают обратную реакцию — закрыть и забыть как страшный сон. В мировой журналистике, да и вообще в современной культуре феминизм уже давно стал мейнстримом.
В российском информационном пространстве можно назвать навскидку несколько имен журналисток и общественных деятельниц, которые пишут или публично выступают с феминистических позиций: Наталья Радулова, Мария Арбатова, Арина Холина, Белла Рапопорт, Надя Плунгян.
Как это ни странно, русскоязычная версия журнала «Cosmopolitan» с недавних пор приятно удивляет про-феминистскими материалами. Кто бы мог о таком подумать еще лет десять назад? Хотя, если разобраться, Cosmo просто идет в фарватере мировой моды — моды на феминизм, который формирует образ сильной и самодостаточной женщины-профессионалки. Кроме того, журнал должен отвечать ожиданиям своей целевой аудитории — молодых российских профессионалок, которым интересно почитать о внутренней мизогинии, или о том, vo-chto-prevratitsya-tvoya-zhizn без феминизма.
«Ведическая женственность», это все-таки, про другую целевую группу. Будем надеяться, что эта мода когда-нибудь докатится и до наших бурятских палестин. Хотя, если честно, иногда с этой модой несколько перегибают палку. Последний сезон «Игры престолов», например, откровенно разочаровал. Сценаристы своими руками уничтожили всю интригу, истребив всех, практически, героев-мужчин и превратив Вестерос в Бабье Царство. Полностью согласна с Corpuscula: «От почти шекспировской драмы к шестому сезону дошли до плакатного поп-феминизма в самом примитивном исполнении». Я не считаю, что феминизм уж настолько нуждается в affirmative action (позитивная дискриминация – Я-Свобода).
Вы затронули тему сестринства и важности безопасной среды. Мы это поняли на себе, поэтому и создали свой паблик, где солидарность и поддержка, и актуальные вопросы феминизма, и интересный местный контент. Однако когда мы только появились, на нас обрушилось столько общественного внимания, что стало не по себе как раз в вопросах безопасности. В негативных комментариях под нашими постами переходили на личности, не сказать, что мы переживаем по этому поводу, но этим объясняется наша анонимность. А как вам удается открыто высказывать свое мнение, если не секрет что вы делаете для личной безопасности?
— Я, наверно, не имею права сейчас рассуждать о личной безопасности и давать вам какие-то советы, так как с недавних пор живу в США и не ощущаю особых угроз своему существованию. Что касается событий десятилетней давности, следует признать, что нашей единственной защитой от политических репрессий в тех условиях была публичность и сознательная работа со медиа.
Мы проводили пресс-конференции, давали комментарии и интервью местным, федеральным и зарубежным СМИ, создавали инфоповоды и выходили на контакт с организациями и движениями, которые могли нас поддержать — Центром Защиты Гласности, НКО «Голос», Московской Хельсинкской Группой, Молодежным демократическим движением «Оборона». И надо сказать, это работало — за короткое время Региональное Объединение Молодых Ученых и правозащитное движение «Эрхэ» стали силой, с которой властям уже нельзя было не считаться. Если мы сталкивались несправедливостью и беззаконием, то старались рассказать об этом как можно более широкому кругу людей — так было, например, с инцидентом в Аларском районе с запретом показа «Первого нукера Чингисхана» или с выступлением Евгения Хамаганова в Центре независимой прессы о преследованиях журналистов и общественных деятелей в Бурятии в преддверии референдума о слиянии Иркутской области и Усть-Ордынского бурятского округа.
В вашей ситуации, я бы, все-таки, посоветовала с одной стороны обзавестись иммунитетом к интернет-хамству и безжалостно банить троллей и неадекватов, а с другой стороны обязательно обращаться в правоохранительные органы — полицию и прокуратуру, если, не дай бог, вам начнут поступать угрозы физической расправы. И обязательно документировать все заявления.
Возвращаясь к теме интервью, можно сказать, что Америка — страна пусть не победившего пока, но уверенно побеждающего феминизма. Во всяком случае, если сравнивать здешнюю ситуацию с Россией. В отличие от многих россиян, которые почему-то невзлюбили политкорректность, считая ее чуть ли не покушением на свободу слова, я ее ценю. За то, что могу быть спокойной, что не нарвусь в повседневной жизни на неприкрытый расизм, сексизм и просто немотивированное хамство.
Политкорректность — это инструмент защиты меньшинств — этнических, религиозных, сексуальных и т.д. — от вербального насилия со стороны большинства в демократическом обществе. Как я уже сказала, феминизм — давно уже мейнстрим в американском обществе, а традиционализм как раз маргинален. То есть, если женщина не принадлежит к какой-нибудь общине мормонов или амишей, априори считается, что она разделяет феминистские взгляды в их широком значении.
К слову, бабушка моего мужа была суфражисткой, представительницей первой волны феминизма. Американские мужчины, кстати, довольно быстро сориентировались в ситуации и вовсю пользуются благами феминизма. Ведь, по сути, феминизм освобождает не только женщин, но и мужчин. Хорошо об этом сказала Наталья Радулова: «Именно равноправие дает возможность мужчине наконец стать тем, кем ему часто не удается быть, — просто человеком. Слабым, сильным. Всяким.
Но уж точно не вечным мачо, который вынужден 24 часа в сутки доказывать крутизну. В паре равноценных партнеров женщина не будет перекладывать всю ответственность на мужчину только потому, что этого требует старинная «маскулинная» система взглядов. Не будет, оторвавшись от действительности, требовать новую шубку. Женщина перестанет от вас зависеть» (http://kommersant.ru/doc/2295530 – Прим. Р.Д.).
Вспомнился забавный случай. Однажды попросила мужа открыть какую-то банку, так он мне заявил, что это с моей стороны выученная беспомощность. Пришлось ему ответить, что это не выученная беспомощность, а делегирование полномочий, ибо каждый должен вносить свой вклад в приготовление ужина. Это к тому, что местные мужчины выучили феминистский тезаурус и с большой пользой для себя им пользуются.
В Бурятии на каждом шагу можно видеть пропаганду идеологии семейных ценностей, приравнивания репродуктивного права к греху, возобновление феодально-патриархальных отношений и традиций. Понятно откуда это все идет и примерно можно предположить к чему это все может привести. Но как быть современной молодой девушке, которая не желает подчиняться и следовать этому?
— В 1979 году Иран был одной из самых вестернизированных стран мусульманского Востока — женщины получали образование наравне с мужчинами, работали, занимали руководящие должности. Большинство городских иранских женщин не носило хиджабов.
Антишахские протесты вначале были движением демократически настроенной интеллигенции, но потом к нему присоединились исламистские силы во главе с аятоллой Хомейни, и можно сказать, присвоили себе результаты этих протестов, превратив их в исламскую революцию. Примерно тоже самое произошло несколько лет назад в Египте и Ливии.
Недавно в Фейсбуке я увидела фотографию многотысячной демонстрации протеста против принудительного ношения хиджаба в 1979 году. Такое ощущение, что там собрались все женщины Тегерана и сочувствующие мужчины — это было настоящее море голов.
Сегодня женщины в Иране проводят флешмоб #моятайнаясвобода — фотографируясь с непокрытой головой. Важно не забывать о том, что за свободу нужно бороться: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой!» («Фауст» В. Гете – Я-Свобода). Иначе, не успеешь оглянуться, как окажешься под властью фундаменталистов всех мастей.
Важно также понимать, что во многом то, что называется возвратом к традиции, к традиции как таковой никакого отношения не имеет. Например, моя кузина, живущая в Казани, наблюдала недавно диалог в автобусе между пожилой женщиной-татаркой и молодой девушкой в хиджабе. Женщина посмотрела неодобрительно на девушку и сказала: «А ведь наш татарский костюм совсем не такой. Что же вы следуете чуждым арабским традициям?». Девушка смутилась и пыталась что-то возразить, но по большому счету, сказать ей было нечего.
Хорошо о природе фундаментализма высказался Энтони Гидденс: «Фундаментализм — это традиции в осаде. Это традиции, которые отстаиваются традиционным способом – ссылками на ритуальную истину – в условиях глобализующегося мира, требующего разумных обоснований. Таким образом, фундаментализм не имеет ничего общего с контекстом убеждений, религиозных или атеистических. Главное здесь то, каким образом истинность этих убеждений отстаивается и утверждается.
Фундаментализм касается не самих убеждений, а, как и традиции в целом, того, почему люди в чем-то убеждены и как обосновывают свои убеждения. Фундаментализм произрастает на почве любых традиций. Он связан с нежеланием тратить время на то, чтобы попытаться понять неоднозначность, множественность истолкований или идентичности, это отказ от диалога в мире, где спокойствие и будущее именно от диалога и зависят. Фундаментализм – дитя глобализации. Он одновременно является реакцией на нее и методом ее эксплуатации».
Поэтому важно знать историю, чтобы не попасться на пропагандистские измышления и не принять изобретенную традицию за что-то действительно освященное временем и опытом. Кроме того, знание истории помогает объективно оценить так называемые «традиционные ценности» и уметь отделить зерна от плевел, то есть, иными словами, не сотворить кумира «из грехов нашей родины вечной».
Нашим молодым девушкам, все-таки, повезло гораздо больше, чем женщинам Ирана, Афганистана или Саудовской Аравии. Они родились в Бурятии, в обществе изначально гораздо более свободном и равноправном, поэтому важно использовать это преимущество для самореализации. Учиться, получать профессию, заниматься любимым делом, общаться с теми, кто разделяет их взгляды. Наше время хорошо тем, что ищущая всегда найдет то, что интересно именно ей, и во всемирной сети, и в реале. Было бы желание.
А теперь важно Ваше персональное обращение к девушкам, к подписчицам, к читательницам и не только.
- Хочу выразить свое восхищение выбором названия и логотипа паблика «Я — Свобода!». Ведь, действительно, феминизм — это свобода, которая окрыляет.
Дорогие девушки! Не верьте мифам и черным легендам о феминизме, это движение дает чувство безопасности и контроля над своей жизнью. Феминистка — это женщина, которая любит себя, и именно поэтому не станет терпеть плохого к себе отношения. Это работает и в карьере, и в политике, и в личной жизни. Счастья вам и любви!
Дата: 7 сентября 2016 года