Что делать с рыдающей девушкой, граф не представлял. Женские
слёзы его не впечатляли и даже пугали. Он бегло посмотрел на
будущего зятя — герцога Демийского, который так и не отходил от
виновницы происшествия. Коршуном нависал над девушкой в
глубоком обмороке. Не удивительно, после такого чудовищного по
силе выброса магии.
Граф Новрок приблизился к дочери и неумело похлопал по руке,
которую взял в ладони.
— Ну, будет, Ангелика. Нам ничего не угрожало. Милорд с
магистром не позволили бы причинить нам существенный вред, —
граф говорил дочери, а сам в пол глаза наблюдал за разговором самых
могущественных магов Зоурака. Мужчины не спорили. Они о чём-то
договаривались. И сколько бы граф не пытался прочитать по губам о
чём речь, у него ничего не получалось. Полог тишины и безмолвия,
накинутый на двух мужчин с девушкой на руках, не позволял это
сделать.
Чем дольше милорд Демийский находился вблизи от юной
маггесы, тем тревожней становилось на душе у графа. Девушка была
чудо, как хороша. И вырвавшаяся сила Стихий говорила сама за себя.
Девушка была одарённой! При правильном обучении она обещала
стать очень сильной маггесой. И не нужно было ходить к Оракулу в
Храм Стихий, чтобы предугадать, что за возможность взять её в жёны
будут сражаться очень сильные маги.
Граф силился вспомнить, каким именем рода назвала её герцогиня
Виленийская. Кажется, Рождественская... Имя было незнакомо. Явно
не из высших слоёв общества Зоурака. Перебирая в уме фамилии всех
значимых магических семей, такую припомнить он не мог. Неужели с
низов? Или беженка из Вестеросса? Сейчас многие маги оттуда
эмигрируют в Зоурак. На собственные мысли, он пренебрежительно
фыркнул. Какая разница откуда родом. Куда важнее наличие сила
Стихий!
Появление этой девушки несло угрозу планам рода Новрока
породниться с королевской семьёй. И даже помолвка дочери с
герцогом Калебом Демийским не давала полной гарантии, что брак
состоится, как сговорено. Если только герцог не скомпрометирует
Ангелику! В голове ловкого придворного задвигались смазанные
последней мыслью, шестерёнки. Нужно обсудить план с супругой! Эта
дама своего никогда не упускала. Вот пусть и сейчас подскажет
дочери, что да как.
Стоило герцогине отстранить от себя Ангелику, как граф
недовольно цыкнул и, переходя на шёпот, слышимый только дочери,
сказал:
— Возьми себя в руки! Милорд не должен видеть тебя в таком
ужасном виде. У тебя нос распух, как у пьяного матроса!
Короткое заклинание, подкреплённое движением трости,
очистило одежду блондинки, высушило слёзы на румяных щёчках,
укрепило причёску, пучок которой почти растрепался.
Зло сверкнув большими глазами трепетной лани на отца,
Ангелика посмотрела на своего жениха. Увиденное ей не нравилось.
Калеб, разговаривая с магистром, взял «выскочку» за руку и
машинально поглаживал большим пальцем по тыльной стороне
безвольной кисти девчонки. И отпускать не собирался!
«Да как он смеет! Трогать кого-то, кроме меня! Я невеста. Он
мой!» — возмутилась в мыслях Ангелика и со злостью притопнула
ногой.
— Сделайте, что-нибудь, отец, — дёрнула она графа за рукав
сюртука, у которого был опален край кружевного манжета, но
мужчина не сдвинулся с места.
— Всё нужно брать в свои руки! — сквозь сжатые зубы процедила
она и натянув на лицо вымученную улыбку, подхватила платье и
стремительно приблизилась к жениху. Магический купол высшего
уровня защиты, созданный магистром, уже деактевировался и
преодолев незначительное сопротивление полога тишины, она
услышала окончание разговора:
— Под вашу ответственность, милорд Мелфи. Но я оставляю за
собой право навещать леди Рождественскую в любое время для
допроса.
— Служу Короне, Ваше Высочество, — невозмутимо ответил маг.
— Милорд, — дрожащим голоском обратилась Ангелика к своему
жениху, вскинула руку, прикладывая ко лбу, закачалась, как тоненькое
деревце на ветру, — ах, простите, меня, но я вынуждена покинуть этот
дом.