Если от любви до ненависти один шаг, то путь наоборот занял полтора часа. Полтора часа, чтобы завоевать сердце женщины. Ровно столько времени понадобилось записному «женоненавистнику» и «исламофобу», чтобы покорить известную феминистку, мусульманку и просто красавицу Лидию Гиру. Как такое возможно и что для этого потребовалось? Всего-то ничего – совершить мужской поступок.
Мужской поступок - это когда самый ненавидимый среди французских мусульман еврей Эрик Земмур разгуливает по Дранси - самому исламскому пригороду Парижа и встречается с теми, кого открыто называет незваными гостями Франции.
Дранси сегодня - это исламский анклав в центре Франции. Здесь 80 % молодежи в возрасте до 18 лет мигранты или потомки мигрантов в первом поколении. Здесь полицейские – это завоеватели, и местное население ведет с ними войну. Здесь не во всякое кафе пустят женщин, а прогуляться ночью по улицам рискнут разве что парни из тренажерного зала российского города-побратима Дранси - Люберец.
Дранси - это парикмахерские, где в очереди из «правоверных» коренного француза обслужат последним, а многочисленные мясные лавки предлагают только «халяльные» продукты, и на вопрос: «Это французская лавка?», продавец невозмутимо возражает: «Нет, исламская».
Сюда не ступала нога холеных политиков, борющихся за президентское кресло, но не за свои идеи. Такие места не для них. Дранси – это настоящая Франция, без слащавой ретуши, и одновременно ее же ближайшее будущее, и встреча с ней - не для слабонервных.
Но Дранси это и город детства нашего героя, где он в свое время беззаботно бегал по улицам.
Ах, родина, какой я стал смешной!
На щеки впалые летит сухой румянец.
Язык сограждан стал мне как чужой,
В своей стране я словно иностранец.
Есенин «Руси советской» - это сегодняшний Земмур Франции исламской.
Конечно, журналист, публицист и почти кандидат в президенты Франции, ходил по этим забытым республикой кварталам не один, он безрассудно смел, но не безумен. В сопровождение телекамеры и в плотном кольце охранников в прямом эфире телеканала CNEWS он пробирался по улицам этого города сквозь недовольно улюлюкающую толпу к местам запланированных встреч с местными жителями, которых сам он называет колонизаторами Франции, чтобы сказать им это в лицо.
Для кого-то это реалити-шоу, полуторачасовое действо-триллер в прямом эфире с непредсказуемым финалом. Для кого-то - «Иду на вы!» древнерусских князей, крестовый поход за очищение от сарацинов позабытых святыней французской революции: свободы, равенства, братства.
В этой чужой земле на пути к освобождению своего Гроба Господня от захватчиков Земмура ждала встреча со школьным учителем франко-алжирского происхождения, ранее судимого за групповые разбойные нападения, и не согласного, до пены у рта, с позицией журналиста о необходимости лишать французского гражданства и депортировать иностранных преступников (и его в том числе) на историческую родину. «Алжир – это же не помойка (чтобы туда отправлять таких, как я)», - возмущался учитель-рецидивист. «А я вам говорю, что Франция - не помойка (чтобы такие, как вы, здесь жили)», - бросает в лицо опешившему педагогу публицист.
Следующий персонаж - манерного вида бывший комиссар местной полиции, а ныне полицейская «шишка» Давид Лё Бар - способен лишь беспомощно разводить руками и жаловаться на неблагодарных жителей, на насилие в отношение полицейских и переполненность тюрем, но не готов решать проблемы иммигрантской преступности кардинально, вопросы национальной идентичности для него слишком радикальны.
Высказанное здесь же журналистом предложение лишать пособий и государственной материальной помощи родителей этнических преступников – для полицейского функционера не приемлемо, и вызвало взрыв «этнического» возмущения. Пособия в этих гетто – святое, можно покушаться на жизнь, но на государственную помощь - не сметь! Только присутствие охраны спасает журналиста от более увесистых доводом оппонентов.
Следующий сюжет - нелепые попытки представителей местной общественной организации доказать, что Дранси - уютное место, где солидарность не пустое слово, где люди разных конфессий мирно сосуществуют друг с другом, разбиваются о возмущенные крики самих же аборигенов этих городских джунглей, несогласных с лицемерием и ханжеством этих утверждений.
Нет пророка в своем отечестве. На улицах родного города нет сторонников идей публициста. В окружении враждебной толпы на открытом воздухе встречи только с непримиримыми противниками: представителем радикально левой партии «Непокоренная Франция», откормленным местным депутатом либеральных нравов, представителем ЛГБТ-сообщества, поход в «халяльную» мясную лавку и встреча женщиной-мусульманкой в хиджабе.
Именно эта последняя встреча и вызвала впоследствии бурю эмоций в обществе.
Стремясь доказать, что платок это просто символ веры, только предмет одежды, а не вызов французскому светскому государству и как свободный человек она, вопреки мнению Земмура об исламе, имеет право выбора и вольна как надеть его, так и снять, точно также, как публицист может надеть или снять галстук, женщина перед камерами развязывает и снимает хиджаб, а журналист избавляется от галстука.
В результате женщина доказала, что она свободный человек, а гневные крики в толпе и тысячи угроз в интернете в ее адрес от возмущенных этим поступком «правоверных мусульман», подтвердили, что прав был Земмур, и хиджаб во Франции давно уже перестал быть простым предметом женского гардероба, а стал символом вызова ислама светскому государству и мусульманского образа жизни французскому.
Пока те, кто в силу скудоумия или зашоренности сознания не состоянии понять гуманизм Земмура, клеймят его женоненавистником, в эфире радиостанции «Sud Radio» потрясенная этой сценой и снизошедшим на нее озарением ранее не замеченная в симпатиях к журналисту Лидия Гиру – французская феминистка, мусульманка, не понаслышке знающая, что представляет хиджаб для современных молодых мусульманок, поет гимн Земмуру - «благородному рыцарю свободной, гордой своими корнями и историческим предназначением Вечной Франции».
В этой сюрреалистической сцене на улице Дранси Земмур предстает с ее точки зрения едва ли не спасителем: он - реинкарнация мечты настоящих французов, он воскресил надежды Франции и снова сделал женщину свободной, а вся сцена со снимающей хиджаб женщиной - это торжество культуры над мракобесием.
Так это или иначе скажут французы, когда пойдут избирать президента. Им решать.
Я же могу констатировать только следующе: дама сняла хиджаб, Земмур - галстук, а я в знак уважения перед обоими снимаю шляпу.
Статьи по теме: