Сегодня необходимо поговорить про южный фланг советско-германского фронта, потому что как сказал один из немецких полководцев—«Наши неприятности начались с Ростова». И именно советское контрнаступление под Ростовом открыло общее контрнаступление под Москвой. Реально всё началось под Ростовом и Тихвином. Путь к Ростову оказался весьма замысловатым и можно сказать, что у немцев было несколько возможностей, куду двигаться. Рухнул фронт, я писал про Киевский «котёл», Юго-Западный фронт перестал существовать. Путь на Харьков для немцев был открыт.
Одновременно был открыт путь на юг. Вообще говоря, немцы могли «взять» танковую группу Клейста для наступления на Москву, из неё «выдернули 11-ю танковую дивизию, которая как раз наступала справа от Дубосеково, из неё «выдернули» 9-ю танковую дивизию и 25-ю моторизованную дивизию. Но тем не менее, танковая группа Клейста оказалась достаточно сильной и боеспособной для каких-то самостоятельных операций.
Она могла одним «прыжком» дойти до Харькова, что называется, въехать прямо на танках в цеха, где производились «тридцатьчетвёрки». Но немцы предпочли не двигаться на Харьков, потому что на всём направлении сдерживать их было нечем, была лишь слабая «завеса», которая отходила на восток под нажимом немецкой пехоты.
Главная опасность, которая возникла в связи с высвобождением группы Клейста после Киевского «котла»—это угроза удара на юг. На Днепре немецкие войска удерживались войсками 12-й армии(свежесформированной после окружения под Уманью). На дальних подступах к Крыму находились войска Южного фронта и эти войска Южного фронта очень активно действовали, они наступали, опрокинули румын, заставили немцев разворачивать из Крыма горных егерей и на самом деле доставили немцам немало неприятностей.
Именно поэтому немецкое командование принимает решение идти не на Харьков и решать экономические задачи, а решать военные задачи и ударить во фланг и тыл советским войскам, которые, что называется, «оттащили» горных егерей от Крыма.
Этот немецкий удар, как и большинство ударов немецких танковых групп, оказался непредсказуемым и неожиданным, он привёл к достаточно тяжёлым последствиям, ввиду того, что глубоко с тыла были обойдены две советские армии—9-я и 18-я. Они отходили от границы и отходили без катастрофических эпизодов, как например—Уманьский «котёл», окружение на Лужском рубеже. Они отошли к Днепру, перешли через Днепр, сражались в Северной Таврии. И наступил момент, когда они попали под удар танковой группы.
Это «котёл» под Мелитополем, начало октября 1941 года, немцы заявляют о ста тысячах пленных, также как под Уманью. Но это скорее всего завышенная цифра, честно говоря—там не было столько войск. Так что скорее всего реальная численность попавших в окружение бойцов и командиров—примерно 60-70 тысяч человек.
В ходе этой борьбы под Мелитополем произошёл своеобразный эпизод, когда прорывались из окружения. Традиционно происходит прорыв из окружения, немецкий 3-й моторизованный корпус выстраивает заслон, в него «бьются» советские части, в том числе в него «бьётся» колонна штаба 18-й советской армии во главе с генералом Смирновым, командующим армией. Прорыв через боевые порядки 16-й танковой дивизии, прорыв неудачный, Смирнов погибает в этом бою. Немцы его хоронят и ставят памятный знак. Сведений о том, что с почестями или оркестром, их нет, но есть фотография памятного знака, где написано—«Командующий русской 18-й армией генерал Смирнов».
Командующий 9-й советской армией Колпакчи с группой своего штаба и остатками соединений прорывается, причём впоследствии Колпакчи было суждено дойти до Зееловских высот. Ему повезло больше, он пережил войну и застал победное возвращение.
Но тем не менее этот немецкий удар на юг фактически развил успех Киевского «котла», когда, можно сказать, «обвалился» фронт на огромном пространстве и на Харьковском направлении и на Ростовском направлении. И вообще говоря, немцы получили преимущество в том плане, что они «сохранили» танковую группу и могли куда-нибудь ей ударить. И следующей их целью собственно и стал Ростов.
Здесь необходимо вернуться севернее, к Харькову. Харьков избежал «счастливой» участи танкового удара, поскольку, действительно, отразить танковый удар частям 38-й армии, которая находилась на дальних подступах к Харькову, было нечем. Тем более с Юго-Западного фронта постоянно «выдёргивали» резервы для того, чтобы защищать Москву. То есть, уехала и 1-я гвардейская мотострелковая дивизия и кавкорпус Белова. Всех их изымали, изымали и по сути Юго-Западное направление держалось только на том, что разменивали время на расстояние, отступали.
Харьков—это прежде всего заводы, производящие танки, тракторы, тягачи и дизели. Всё это пытаются эвакуировать и надо сказать пытаются эвакуировать в ситуации, когда требуют сохранения производства и одновременно требуют вывоз оборудования. И вот это парадоксальное требование—чего-то производить и одновременно вывозить, на самом деле оно сыграло не лучшую роль ввиду того, что удалось вывезти далеко не всех людей. Из состава Харьковского завода №183, который производил «тридцатьчетвёрки», реально вывезли сильно меньше половины работников. И на новом месте директор завода говорил, что они не располагают теми возможностями, которыми располагали в Харькове. Можно сказать, что эвакуация Харькова прошла на четвёрочку, а то и на троечку. Это было связано в том числе с достаточно быстрым продвижением немцев к городу. Часть рабочих пытались использовать в ополчении. Это была такая общая практика. И на самом деле здесь нельзя упрекать кого-то, поскольку когда враг стоит у города и людям говорят, чтобы собирали вещи и уезжали на Урал—не все были готовы так легко расстаться с городом, в котором родились и прожили почти всю свою сознательную жизнь.
Интересная особенность борьбы за Харьков заключалась в том, что выпускаемые в городе танки расходились по бригадам, что называется, от Ленинградского направления до Ростова. А вот для самого города остались танки, сделанные из тракторов. Тракторный завод выпускал тягачи, навешивали бронекорпус и пушку 45-мм. И вот этот импровизированный танк, конечно, с очень условной боевой ценностью, поскольку не было вращающейся башни, он применялся в бою. Такая импровизированная самоходка.
Опять же, учитывая большие проблемы с пробиванием брони у «сорокапяток», прямо скажем, их ценность была невысока. Именно под Харьковом у немцев танков не было, на город наступала немецкая пехота со штурмовыми орудиями и, естественно, с противотанковыми пушками. Эти импровизированные танки-тракторы пошли в бой. Один из них пошёл в бой прямо в городе. Есть много снимков подбитой машины у харьковского универмага, экипаж погиб. Ещё несколько машин оказались разбросанными по городу. Естественно, со всеми ними немцы справились, потому что у немецкого штурмового орудия «Штурмгешютц», хотя тоже не было вращающейся башни, но была более мощная 75-мм пушка и для него эти тракторы не были противником.
На тот момент на южное направление был послан «король диверсий» Старинов. Он очень интенсивно готовил город к обороне в плане минирования. Это минирование обычными противотанковыми и противопехотными минами. И немцы с большим трудом продирались через эти минные поля. Для них большим препятствием стали не импровизированные бронеединицы, а минные поля, которые ставил «король диверсий» Илья Старинов. Очень знаменитый человек и именно в это время он интенсивно готовил к обороне Харьковское и Ростовское направления. Причём он вспоминал, что у него были призванные сапёры из старших возрастов. То есть в принципе у него были, что называется, не молодые и крепкие ребята, которых он привык до войны готовить и ими руководить, а мужики в возрасте. Тем не менее они неплохо делали свою работу.
Более того, в самом Харькове было оставлено несколько фугасов. Они сработали по радиоимпульсу уже потом в ноябре 1941 года, то есть оставление советскими войсками Харькова—это 24 октября 1941 года. Не сразу после Киева, можно сказать, что почти месяц, пока немецкая пехота своими ногами дошла до Харькова. Понятно, что распутица мешала и той и другой стороне. Конкретно в Харьков врывалась 57-я стрелковая дивизия. И эти оставленные диверсантами Старинова фугасы в ноябре 1941 года по радиоимпульсу сдетонировали, как раз убив командира немецкой пехотной дивизии.
Некоторые «особо грамотные» люди говорят, что если бы не сопротивлялись оккупационным властям, то жестокости не было бы. Реальные документы и сведения, причём и с немецкой и с советской стороны, говорят о том, что когда ещё в городе Харькове шли бои остатками 38-й армии—уже тогда начались расстрелы и повешения, то есть на окраинах ещё идёт бой, а немцы уже начали репрессивные действия против местного «актива»—евреи, коммунисты. И один из рабочих посёлков немцы превратили в импровизированный концлагерь. Здесь надо сказать, что тот, кто руководил этим—генерал Достлер, возмездие настигло его, как ни странно, в Италии. Он не достиг больших успехов на Восточном фронте, его отправили на запад, там он продолжил «выступать» в том же духе, поубивал там каких-то американских десантников, которые высадились, небольшая группа. Когда произошла капитуляция, американцы его нашли и расстреляли. И говорить о том, что начали взрывать в Харькове и начались репрессии—ничего подобного. Репрессии начались абсолютно независимо от этого. И вообще оккупационный режим в Харькове был достаточно жёстким. Там был балкон одного из бывших профсоюзных учреждений, вот его превратили в импровизированную виселицу.
Поэтому то, что Харьков был утерян—это был тяжёлый удар по производству «тридцатьчетвёрок», тягачей и дизелей. И вообще это был очень тяжёлый политический удар, потому что Харьков до определённого момента вообще был столицей Советской Украины. Хотя на фоне происходящих событий под Москвой это произошло как-то менее заметно, но реально потеря Харькова—это тяжёлая и неприятная потеря.
Но гораздо худшие события—это окружение под Мелитополем и наступление на Ростов. Чем сдерживать? Как и везде сдерживать свежими формированиями. Дивизии формировались в Северо-Кавказском округе. И эти дивизии, которые формировались заранее ещё с августа-сентября 1941 года, их выставили в октябре 1941 года на дальних подступах к Ростову. Здесь 56-я армия Ремезова выставила заслон в октябре 1941 года на дальних подступах к Ростову. Немцы «врезаются» в этот заслон, с ходу его преодолеть не получается. Причём наибольшее сопротивление им оказала сформированная в Ставрополе 343-я стрелковая дивизия и на какое-то время немцы останавливаются.
На Харьков двигается 6-я немецкая армия, южнее идёт 17-я немецкая армия, дальше—группа Клейста, 11 немецкая армия уходит в Крым. И как раз, что называется, по краю карты, дальше, дальше уже море, двигались два корпуса Клейста—это 14-й моторизованный корпус Витерсгайма и 3-й моторизованный корпус Макензена. На Ростов был нацелен корпус Макензена, он и «впилился» в заслон из свежих советских соединений. Причём эти советские соединения были неплохо укомплектованы, людьми практически по штату—по 11 тысяч человек, была проблема с противотанковыми пушками. Что было хорошо—это много самозарядных винтовок. Но в отличие от некоторых других направлений, в том числе Москвы, они получали вооружение уже практически на фронте. И в донесениях писалось, что их учили на «трёхлинейках», а «самозарядок» то они не знают. То есть люди, что называется, учились на ходу. Понятно, что было немало в том числе и рабочих, для которых освоить СВТ было не такой уж и большой проблемой. Но даже хорошая укомплектованность вооружением не базировалась на обучении с этим же оружием. Это тоже стало мелкой проблемой.
Тем не менее первый натиск немцев удаётся сдержать. Немцы останавливаются и есть примерно две недели паузы до возобновления немецкого наступления. Надо сказать, что советские дивизии понесли довольно тяжёлые потери. Та советская стрелковая дивизия, которая попала под немецкий удар под Салами, она потеряла больше 3 тысяч человек из 11 тысяч. Самые «лёгкие» потери—это около тысячи человек. Вот выставили три дивизии. Одна потеряла 3 тысячи человек, другая примерно 2,5 тысячи человек и третья примерно тысячу. На самом деле немало.
Причём есть немецкие заявки, что их ещё и кавалерия атаковала в конном строю, но это такие традиционные рассказы, что это какие-то дикие казаки в конном строю—это не подтверждается какими-то сведениями с советской стороны.
И надо сказать, что за эти две недели до возобновления немецкого наступления все эти свежие дивизии успели пополнить. И опять же следует понимать, что осень 1941 года, перманентная мобилизация новых дивизий, но при этом идут и маршевые пополнения. И то, что дали возможность прийти в себя, их успели пополнить.
Дальше начинается борьба за Ростов и наиболее интересный момент заключается в том, что в середине ноября 1941 года на Ростовском направлении наступали и Красная Армия и вермахт. По директиве Ставки начинает наступать Южный фронт, но одновременно начинают наступать и немцы. Изменение обстановки заключалось ещё и в том, что приехала очередная дивизия, а именно дивизия, формировавшаяся в Азербайджане—317-я стрелковая дивизия. Большой проблемой для неё было как раз то, что она набиралась в основном из народностей Закавказья, у которых были проблемы с русским языком. То есть командирами в ней были офицеры запаса, но во-первых, очень много народу, кто был плохо обучен, а во-вторых—банально не понимал отданные команды. И времени решить эту проблему не было.
Ещё одним негативным моментом стало использование 6-й танковой бригады. На самом деле бригада была хорошо укомплектована в штуках танках. У неё было 10 «тридцатьчетвёрок», 4 КВ, 87 Т-26 и с десяток огнемётных танков, вроде бы много. Но её решили использовать и использовали, на самом деле и по указаниям Южного фронта, и по указаниям Ремезова, командующего 56-й армией. И эту танковую бригаду раскидали по засадам.
Вот когда говорят—засадная тактика, 1941 год, мол, надо было все танки поставить в засаду, окопать в капонирах. Жуков даже Рокоссовскому выговаривал—«расставили танки по засадам, а если что-то случится, не соберёте же!»(приведено дословно—Авт.). И действительно, не собирали. В одном отдельно взятом участке эти засады сметаются. Даже если там поставить КВ, его накроют тяжёлыми гаубицами, обойдут в конце концов. Танковый резерв желательно держать в кулаке. Когда говорят—бессмысленные контрудары. Контрудары не бессмысленны. И начало борьбы за сам город Ростов продемонстрировало это на все 100%.
Вместо 343-й стрелковой дивизии, условно Ставропольской, ставят 317-ю стрелковую дивизию, условно Бакинскую, на то же место, между всеми дивизиями распыляются танки, их расставляют в засады, причём даже их расстановка по засадам тоже вызывала определённые нарекания, что не там поставили, вытянули всех в «нитку», то есть сами танкисты 6-й танковой бригады жаловались, что их растащили. Бригада одна.
Затишье использовали обе стороны и естественно немцы «собирали» перебежчиков, проводили какие-то разведрейды, «прощупывали» советскую оборону, они понимали, что теперь перед ними куда более слабый противник, чем был до этого в той же точке.
Наступает роковой день 17 ноября 1941 года, когда немцы бьют по стыку 317-й стрелковой дивизии, то есть так, чтобы можно было ещё и соседа обойти. Они опрокидывают советскую оборону, 6-я танковая бригада, разбросанная мелкими засадами, в «кулак» не собирается. Немцы бьют тех, кто попадается им по дороге и прорываются дальше в глубину.
По сути 6-я танковая бригада была рассеяна и перебита по частям, именно в виду того, что её расставили «кусками». При этом конечно трудно упрекать конкретных командиров в том, что они растаскивали бригаду по той простой причине, что смотришь сколько у них «сорокапяток», там 6 «сорокапяток» на дивизию, там 14 «сорокапяток» на дивизию. Понятно, что были противотанковые полки с зенитками 85-мм, но их подвижность весьма условная, какие-то направления ими пытались прикрыть, но не сказать, что так радикально можно было превратить противотанковую оборону, как под Курском. При этом можно сказать честно и с ходу—в 1941 году были проблемы с плотностью соединений, и под Москвой были проблемы с плотностью соединений.
Под Ростовым проблем с плотностью соединений не было. Дивизии по боевому численному составу от 10 до 12 тысяч человек занимали фронт обороны максимум 16 километров, фронт нормальный, для 1941 года в принципе ситуация неплохая. Но из-за этого растаскивания танков по засадам, а также общей идеологии построения недостаточно активной обороны, происходит «обвал».
При этом город Ростов не был превращён в крепость. Были баррикады в городе, было ростовское ополчение—полк численностью примерно 1 200 человек. Понятно, что это не полноценный полк, полноценный полк это 2 500. Но тем не менее ополченческий полк, части НКВД. Но превращение самого города Ростов в непробиваемую крепость или прочный периметр обороны—этого не было.
Немцы врываются в город, в одном месте пробили и начали обстрел тылов баррикад, которые были на соседней улице, тем самым вынуждая отходить. Что спасало под Москвой? Наличие подвижных резервов, то, что приезжает танковая бригада и спасает. Под Ростовым такой бригады не нашлось. В то же время наступает 37-я советская армия, то есть в принципе она «давила» на немцев. Но немцы сумели выставить против неё заслон и продолжить наступать на Ростов.
В итоге Ростов советские части теряют. Естественно, было большое разбирательство—почему так быстро потеряли город. Но, тем не менее, картина достаточна проста—немцы «проламывают» пехотный заслон на дальних подступах, пока советские части отходят, немцы уже ворвались в город.
При этом в том числе были потери утонувшими в реке Дон. Это под Москвой уже хороший морозец, а в этот момент—21 ноября 1941 года в Ростове ещё южная погода, лёд не встал. Так получилось, что те, кто пытался переплыть холодные воды Дона, они гибли.
Те же ополченцы, кажется, что немцы врываются в город и полк ополченцев погибает. Но нет. Из числа ополченческого полка сумели выйти из города 800 человек. В принципе статистика не такая плохая. Потом, когда Ростов отбили, часть пропавших без вести вернулась, то есть они снова «прошли» по спискам, но тем не менее человек 300 было пропавшими без вести.
Ростов оставляют. Но естественно советская Ставка с этим не смирилась и сказала—«Ростов надо отбивать!»(приведено дословно—Авт.). При этом приведу небольшую человеческую историю. Дед одного из деятелей поискового движения выходил из 5-й армии, из Киевского «котла», как раз в сторону Ростова, несколько сотен километров. Он умудрился попасть в плен к итальянцам, итальянцы его отпустили. При этом они отрезали половину шмотка сала, который у него был. Потом когда он попал в плен к немцам, всё что было, у него сразу забрали. Он сбегает и выходит к Ростову. То есть из района Киева, пусть через родственников в районе где-то между Полтавой и Днепропетровском, выходит к Ростову, ранее ранее утро и в Ростове у дороги его встречает здоровенный немецкий фельдфебель, который выходит из темноты, хватает его и отправляет его к военнопленным. И происходит это как раз 27 ноября 1941 года. Человек уже несколько раз бежал из плена, причём он сапёр. Их, пленных, загоняют в какой-то сарай и на следующее утро трах-бах, стрельба, в город врывается Красная Армия. Как это собственно произошло? Каким образом от неудачи потери Ростова пришли к успеху?
Вообще, если почитать послевоенные разборы операции, то командующего Южным фронтом Черевиченко и командующего 56-й армией Ремезова упрекают, что они не собрали кулак подальше от города, поскольку немцы вроде дальше двигаться не собираются, Ростов взяли, оборону по Дону заняли, упрекают в том, что не стали перегруппировываться и бить издалека. Но мы людей понимаем—на дворе ноябрь 1941 года, немцы стоят под Москвой и что будет дальше—непонятно. И они предпочли «ловить синицу в руках», то есть отбирать сам город.
На соседнем участке наступала советская 37-я армия, которая била глубоко в тыл. Но у неё не было танкового корпуса, у неё была танковая бригад и шансы на то, что одной танковой бригадой удастся отрезать немцев и устроить им Сталинград, они достаточно наивные в реалиях 1941 года. Поэтому предпочли не «журавля в небе, а синицу в руках», то есть отбивать город.
Главная проблема была в том, что надо было обратно форсировать Дон. К счастью, в рядах 56-й армии нашёлся человек, который предложил парадоксальное решение—насверлить во льду отверстия, проступает вода, всё это забрасывается сеном и получается довольно прочная переправа.
Вообще в момент обороны города, когда отходили к Ростову, там был маршал Кулик, достаточно неоднозначная фигура, неплохо себя показавший, как руководитель Главного Артиллерийского Управления, но вот на поле боя не зажёг и его отправили в Ленинград.
Главное, что способствовало контрудару на Ростов—это появление стрелковых бригад, поскольку понятно, что стрелковые дивизии изрядно потрепались на подступах, потеряли в том числе и технику. Но в этот момент появляются стрелковые бригады—4 штуки. Естественно, они слабее любой дивизии, штатная численность—4 500 человек, при этом бригадам, которые приехали под Ростов, дали штатные танки, пусть и Т-26. Из закромов Закавказского фронта нашли по десятку Т-26 и эти свежие стрелковые бригады стали одним из «двигателей» контрудара под Ростовом.
Опять же, ругали и Черевиченко и Ремезова, что они медленно перегруппировывались, но в принципе они перегруппировались вовремя для того, чтобы перейти в наступление, что бы перейти Дон по льду с дополнительным намораживанием. То есть, за счёт насверленных лунок вода поднимается, намораживается очередной слой, который позволял перебрасывать артиллерию. Понятно, что танки не переходили, но артиллерию удалось переправить и советские части атаковали немцев со всех сторон в Ростове.
То есть фактически с ходу следует контрудар. 21 ноября 1941 года город потеряли, 27 ноября 1941 года начали отбивать. И вот как раз находившийся в плену лежит в сарае, вдруг трах-бах за окнами и буквально меньше, чем за сутки, он возвращается в ряды Красной Армии, он наконец-то дошёл до своих из Киевского «котла». Расквитаться с немецким фельдфебелем у него не получилось, потому что Ростов был завален в том числе убитыми немцами.
И надо сказать, что на немцев повлияло в том числе наступление 37-й армии. Оно хотя и медленно, но развивалось всё более и более успешно. И риск того, что в определённый момент фронт затрещит и передовой корпус группы Клейста будет отрезан, всё более зримо висел над немцами.
С немецкой стороны начались проблемы с тем, чтобы заводить танки. То есть холода становились всё сильнее, проблема снабжения усугублялась тем, что надо было постоянно греть танки. И Макензен, командир корпуса, в воспоминаниях пишет, что последовал приказ отходить от Ростова. В итоге они всё бросают и отходят.
Да, окружения не состоялось, но и так неплохо получилось. Немцы цепляются за следующий рубеж, это Миус. То есть они отступили, в декабре 1941 года они цепляются за Миус и там шли позиционные бои. Тем не менее Ростов стал важной вехой, как первый тактический успех, переросший в оперативный успех, когда немцев заставили отойти, в том числе побросав частично артиллерию, какую-то технику, автомашины.
И для немцев это стало таким «значком», что дела пошли плохо. Вот эта знаменитая фраза: «Наши неприятности начались с Ростова». Они вдруг осознали, что Красная Армия не разбита, у неё ещё есть резервы и эти резервы будут активно использоваться.
Собственно Южный фронт неплохо сыграл. На самом деле Ростовская операция—это совместная операция Закавказского фронта, которому подчинили 56-ю армию и Южного фронта. Они пытались бить по сходящимся направлениям, но ввиду отсутствия танковых корпусов это окружение для немцев только намечалось. Это немецкое отступление стало ещё и скандальным и предвестник того, что произойдёт под Москвой буквально через несколько дней.
У нас Ростовская наступательная операция считается от 17 ноября по 2 декабря 1941 года, то есть через три дня началось под Москвой тоже с контрудара и контрнаступления. Пусть теми же средствами, без танковых корпусов, а свежие соединения плюс танковые бригады или даже танковые полки. Но тем не менее механизм был точно такой же—свежее соединение, которое начинает бить во фланг по остановившемуся вермахту и он вынужден отходить назад.
Следует сказать, что на тот момент, когда начался советский контрудар под Ростовом, немцы планировали остановиться. Хотя более ранние приказы говорили, что надо идти за Ростов, но вот в тот момент было осознание того, что возможности исчерпаны и был приказ остановиться. Это был последний рывок к Ростову и собственно основным бонусом, который немцы там получили—это переправы через Дон и возможность зимовать в Ростове. Причём надо сказать, что в самом городе была довольно тяжёлая борьба за переправы, что называется, лёгкого попадания переправ в руки немцев не произошло, именно в дни его оставления, 21 ноября 1941 года, потому что их взорвали. Там были наведённые переправы для войск, немцы к ним прорываются танками и, собственно, отходящие стрелковые дивизии приходят достаточно вовремя для того, чтобы нанести контрудар, оттеснить немцев от переправ, позволив организованно отойти по этим переправам и уничтожить эти переправы.
Да, под Ростовом сыграли хорошо. Могли лучше, да, послевоенные оценки говорят, что надо было перегруппировать те же свежие стрелковые дивизии и ударить, но кто же знал. Всегда надо понимать, что люди не знали планов противника. А если немцы пойдут дальше? Кроме того, из состава войск Южного фронта постоянно «выдёргивали» соединения на какие-то другие задачи, то есть у Закавказского фронта были свои резервы.
Практически в этот же момент возникает проблема Крыма. Поэтому только что приехавшую свежую 400-ю стрелковую дивизию отбирают у Ремезова, в итоге она высаживается в Крыму и идёт в бой в составе Крымского фронта. 345-я стрелковая дивизия тоже такой резерв, который мог достаться Ремезову, в итоге дивизия оказывается в Севастополе. И вот эти постоянные «выдёргивания» войск стали системой. То есть, может быть большего результата удалось бы достигнуть, если бы не было ещё одного проблемного участка с Крымом.
Да, был, что называется, «обратный ход», когда эвакуированная и восстановленная дивизия из Керчи пошла в бой в составе Южного фронта, но это так сказать ограниченный успех, потому что потрёпанная дивизия, пусть и несколько пополненная—это «сомнительный подарок» по сравнению с соединением, которое готовилось несколько месяцев. Вот особенность этих осенних октябрьских дивизий заключалась в том, что они готовились несколько месяцев. Вот стрелковые бригады—практически две недели и в бой. Пусть они состоят из выздоравливающих, пусть они состоят из курсантов, но это всё равно две недели на формирование—и в бой.
Советская 37-я армия, наступавшая с фланга, ударила как раз по немецким союзникам—итальянцам. И сразу из-под Ростова немцы начали снимать 14-й моторизованный корпус и 16-ю танковую дивизию как раз на это направление, чтобы сдержать. И они вполне успешно сдерживали. При этом как бы осуждалось командование Южного фронта за низкие темпы наступления, мол медленно наступают, поэтому появляются новые враги. Немцы успевали растаскивать свою группировку, которая добилась какого-то результата, они её успевали растаскивать на какие-то оборонительные мероприятия.
Следует сказать, что итальянские подвижные части, ну достаточно условно подвижные части, они принимали активное участие в боях за Днепропетровск. Там «застрял» 3-й немецкий моторизованный корпус группы Клейста, немцы переправились через реку и Малиновский, которой командовал армией, оборонявшей Днепропетровск, он обстреливал артиллерией этот мост, через который они переправились(я писал об этом). И когда дивизии Клейста пошли во фланг Южному фронту, «зачищать» Днепропетровск отправили итальянцев. Для них это было «крещение огнём», они стали двигаться дальше. Хотя итальянцы были попрочнее, чем румыны. У итальянцев здесь действовал подвижный корпус, хотя и малочисленный, но более-менее подготовленный. Они не сыграли большой роли, «подарок» такой сомнительный, понятно, что на этом направлении немцы как раз таки держались своими силами.
Под Ростовом, собственно, немцы в первый раз «подорвались», а следующий, что называется, «сеанс»—это уже Барвенковская операция в начале 1942 года. Причём в интересах 57-й армии в том числе «выдернули» одну из дивизий и отправили в 57-ю армию. То есть одна из проблем контрнаступления под Ростовом заключалась в том, что приезжают дивизии, их лихорадочно начинают «раздёргивать» на другие направления, потому что на других направлениях тоже не очень хорошо. Но вот какой-то костяк, который оказался достаточным для нанесения контрудара, он всё же сохранился.
У немцев в это время наиболее сильные части ведут бои под Москвой и, опять же, общее истощение ресурсов, уменьшение боевой численности войск, падение численности танков, потому что прорыв через эту Бакинскую дивизию, он всё же им сколько-то стоил, не с «сухим» счётом прошла борьба, что-то там зенитки настреляли, что-то успели настрелять танки. А когда у немцев танков совсем мало, для них, что называется, и такие, вроде бы незначительные, по меркам июня 1941 года потери, они становились почти катастрофическими.
Перед ударом советские части «подтянули» до 11-12 тысяч человек, то есть может быть при лучшем руководстве и с формированием какой-то отдельной группы для контрудара, то есть вывели бы кого-то для контрудара, тех же кавалеристов, могли сыграть лучше. При более грамотном использовании 6-й танковой бригады, в ней сто танков, причём Макензен в мемуарах написал, что они захватили сто танков. Смотришь по документам—да, на пути к Ростову немцами было рассеяно около сотни танков. Их можно было использовать с большим толком. Также следует упомянуть, что все Т-26, которые достались Южному фронту, это как раз из закромов Закавказского округа. К тому моменту в таких количествах они были только в южном секторе фронта.
Вообще, чем ещё интересна битва за Ростов, это почти исключительный случай на советско-германском фронте образца ноября 1941 года—использование орудий 203-мм, то есть артиллерии большой мощности. Вот под Москвой она использовалась очень эпизодически, чуть-чуть побольше на северо-западе, а вот под Ростовом около двух десятков орудий 203-мм участвовали в битве за Ростов, этим самым уравновешивая немецкие орудия 210-мм. И эта достаточно сильная артиллерийская поддержка тоже говорит в пользу того, что можно было сыграть лучше на подступах. И то, что выиграли в контрударе, сделанном почти с ходу, это в том числе артиллерийская поддержка. Потому что сумели накопить боеприпасы, был неплохой запас почти всех калибров. Поэтому это неожиданный удар для немцев и предвестник общего контрнаступления.
**************************************************************************************************************************************************************
**************************************************************************************************************************************************************