С минуту Андрей обнимался со стеной, но вскоре это занятие ему надоело, и он принялся осторожно спускаться. К счастью, лестница оказалась недлинной, а ступени, в отличие от той, первой, заставившей его потерять равновесие, вели себя прилично: трещать – трещали, но ломаться не торопились.
- Раз, два, три, - считал про себя Андрей каждый раз, когда подошва ботинок со стуком опускалась на деревянную доску. – Одиннадцать, двенадцать…
Тринадцатый шаг был почти беззвучным, и мальчик, присев на корточки, принялся обшаривать земляной пол в поисках фонаря. Тот обнаружился всего в паре шагов от нижней ступени, и даже включиться не отказался. Андрей принялся водить лучом света по полу, стенам, потолку… Погреб, как погреб. Пустые ящики, коробки, ничего особенного. Но стоило фонарю осветить дальнюю стену, как Андрей взвизгнул, пулей метнулся вверх по лестнице и принялся барабанить по захлопнувшейся дверце фонариком, кулаками, ботинками. К несчастью, дверь открываться не желала.
Когда первый ужас прошел, Андрей заставил себя прислушаться: из-за стены не доносилось ни звука, а значит и Мишка, скорее всего, не слышал поднятого шума. Сглотнув, Андрей снова направил фонарик на дальнюю стену: та казалась покрытой пауками. Большие, круглобрюхие и длинноногие, они недовольно таращились на пришельца. Андрей даже пожалел, что в подвале не нашлось какого-нибудь приличного монстра: если кто-то узнает, что он так вопил из-за каких-то пауков – это ж позор на всю жизнь. Примерно так же пищали девчонки, когда Петька Рябушкин принес в класс живого мыша и выпустил его прямо посреди урока. Так то девчонки! А тут… Лучше б уж монстр сожрал, честное слово.
Андрей снова прислушался: тишина. Стукнув еще несколько раз – не то для порядка, не то от отчаяния – он снова принялся осматривать подвал, не слезая, впрочем, со своего наблюдательного пункта. Ну не уважал Андрей пауков, что тут поделаешь? И знакомиться с ними не торопился.
Итоги осмотра больше всего напоминали начало анекдота: «есть две новости: хорошая и плохая». Хорошей могла считаться еще одна дверь, поначалу Андреем не замеченная, плохая же состояла в том, что дверь эта располагалась в глубине погреба, как раз за паучьими сетями.
Андрей глубоко вдохнул и обреченно поплелся в сторону, как он надеялся, выхода. Паутина становилась все гуще, и он даже раскатал рукава отцовского свитера, чтобы закрыть ладони, искренне сожалея о том, что капюшоны свитерам не полагаются. В шагах пяти от двери Андрей остановился и тоскливо задумался, как согнать обитателей погреба с насиженных мест, но тут они сами потихоньку, бочком, начали отступать в тень. Не задумываясь над тем, помешал ли паукам свет или поднятый им шум, он ухватился за ручку двери, потянул на себя, и та распахнулась с привычным уже скрипом. Андрей торопливо шагнул через порог и осмотрелся. Тут пауков, к счастью, не было.
Первая из осмотренных Мишкой комнат выглядела, как он сам подумал, бесперспективной: маленькая, места хватило бы только на то, чтобы поставить кровать, даже стол не поместился бы, с единственным окном. Не то спальня кого-то из прислуги, не то вовсе чулан. Мишка – больше для порядка – постучал по нескольким половицам и пошел дальше.
Второе помещение выглядело настолько многообещающим, что в нем пришлось задержаться надолго. Едва перешагнув порог Мишка решил: здесь раньше находился кабинет хозяина. Стоило чуть прикрыть глаза, и легко можно было представить, что на камине стоят старинные часы и дорогие вазы, что прикрученные к стенам массивные полки ломятся от толстых умных книг, а еще стоят на этих полках пузатые реторты и всякие занятные штуки, привезенные издалека.
К сожалению, никакого хода и в этой комнате не оказалось. Уже стоя на пороге Мишка оглянулся, в последний раз осветил фонариком комнату и тихонько позавидовал: он и сам не отказался бы от подобного кабинета.
Второй погреб был, пожалуй, побольше первого, и Андрею подумалось, что старый хозяин, должно быть, хранил тут вина, а то и какие-нибудь снадобья: в некоторых из стоявших на полках бутылок плескалась какая-то темная жидкость. А вот лежавшие в ряд бочонки – Андрей постучал по каждому из них, когда проходил мимо – были все как один пустыми.
Осмотревшись, Андрей в унынии уселся на один из валявшихся у стены ящиков: выхода не было. Идти назад? Но там пауки, да и дверца, через которую он сюда попал, не поддавалась, как будто ее подпер кто. И не просто подпер, но еще и заложил чем-то так, что кричи – не кричи, а никто не услышит. И что делать? Ждать понедельника, когда рабочие придут, чтобы дом сносить? Хотя нет, родители раньше шум поднимут. Мишка сообразит, что все рассказать надо. Так что к обеду Андрея точно спасут. Если ход найдут, конечно. Только вот провести ночь и часть дня по соседству с пауками – это не то приключение, о котором он мечтал. А ведь тут еще и крысы могут быть. Да и сыро в погребе, холодно.
Взгляд Андрея задержался на самой большой бочке: было в ней что-то такое, неправильное, но понять, что именно, никак не удавалось. Андрей поднялся и обошел ее, касаясь стенок руками. Здоровенная такая. И только тут его осенило: подобная махина не прошла бы даже через дверь между двумя погребами, что уж говорить о том лазе, через который он сюда спустился. Андрей принялся озираться: казалось маловероятным, что старик-чернокнижник развлекался, делая огромные бочки в собственном темном подвале, а значит где-то должен был находиться еще один вход. Тут Андрею почему-то вспомнилась картинка из детской книжки: крошечные человечки скатывали по доске в погреб огромные, с них самих ростом, фрукты. Андрей направил фонарь выше, к самому потолку, и уже через минуту в погребе раздался победный клич: луч света упал на двустворчатую дверцу, которая наверняка вела к свободе. Но тут же радость омрачило одно досадное обстоятельство: выход располагался так высоко, что дотянуться до него не получалось, даже если встать на цыпочки.
Мишка зашел в последнюю комнату и уже привычно осмотрелся. Здесь не было необходимости в догадках: массивная кровать, когда-то украшенная пологом, гордо заявляла, что тут прежний хозяин «изволил почивать». Подушки и перины наверняка дожили свой век в спальнях соседей, но сама постель, как и комод внизу, оказалась слишком массивной. Мишка на мгновение задумался, хотел бы он такую же, и тут же решил, что скорее нет: вот так проснешься ночью, а вокруг, как сказала бы бабушка, «тьма кромешная» из-за полога, краев у кровати не найти – никаких кошмаров не нужно с такой мебелью!
Битый час Мишка ползал по полу, прислушивался к стенам – и ничего! Наконец он устало сел на край кровати и уставился на расположенный у боковой стены камин. Не было в доме никаких тайников, вечно Андрюха что-то насочиняет. Единственная загадка, с которой столкнулся здесь Мишка, было исчезновение самого Андрея. А если утром окажется, что приятель домой не вернулся, что тогда говорить его родителям? Хорошо, если это просто розыгрыш. Мишка даже сердиться не будет, лишь бы с Андреем все в порядке было. А тайники, секретные ходы – чушь, нет тут ничего такого. Мишка закрыл глаза, вспоминая лежавшие на отцовском столе планы. Два этажа, лестница, дымоход…
Внезапно Мишка вскочил и бросился к камину, затем к окну, попытался было взглянуть на крышу, но сообразил, что ничего не получится, и снова метнулся к камину. Как же он раньше-то не сообразил? Ведь на плане-то был всего один дымоход, и тот ближе к середине дома, над кабинетом. Мишка и сам эту трубу не раз видел, когда мимо дома ходил. Это что же получается, что дымоход от камина в спальне через половину чердака идет? Кто же так строит-то? А если огонь в камине разводить нельзя, то может это и вовсе не камин?
Мишка начал было лихорадочно стучать по всем кирпичам подряд, но тут же взял себя в руки, и принялся исследовать всю кладку, не пропуская ни одного кирпичика. Не заметить прятавшийся где-то в камине секрет означало бы потерять уйму времени и упустить шанс отыскать Андрея. Если тот, конечно, пропал, а не сбежал домой.