Одна из основных потребностей человека – быть понятым самыми родными и близкими людьми...
Все события вымышлены мной. Все совпадения случайны.
Людвиг решил не ограничиваться словами, и на следующий вечер Ингу ждал сюрприз в виде классического предложения руки и сердца с кольцом, букетом и романтическим ужином в ресторане. Игорь, который, пригревшись в родительском доме, не спешил в большой город, всё пропустил.
Кольцо, правда, заметил сразу, когда приехал, как и красивый букет, который стоял в комнатке Инги. Игорь был очень рад за сестру и за Людвига, и успел-таки шепнуть Инге украдкой: «Ну вот видишь, стоило мне задержаться у родителей на пару дней, как вы моментально поладили!».
Приближались новогодние праздники, и Людвиг сам выразил желание отправиться с Ингой и Игорем к их родителям. Пора им познакомиться, Людвиг был абсолютно прав. А второго января Людвига и Ингу ждали дома у родителей Людвига, ведь сын рассказал им о том, что помолвлен.
Родители Инги и Игоря приняли Людвига очень хорошо, и ему удалось найти с ними общий язык. Праздник отмечали прямо во дворе, благо, новогодняя ночь выдалась достаточно тёплой.
Людвиг удивлялся сам себе, ведь до сих пор он всегда сторонился шумных и весёлых компаний, любил отдыхать в одиночестве, а праздновать - в узком кругу семьи. Однако с тех пор, как в его жизни появилась Инга, он полюбил не только её, но и всё, что с ней связано, принял всех, кого любила Инга. И они его, кажется, приняли, хоть и видели впервые.
Людвигу было интересно всё, что связано с его невестой, и на следующий день он с удовольствием смотрел все семейные альбомы, слушал рассказы будущей тещи о том, как росла Инга, о детских проделках, о достижениях. День пролетел очень быстро, а вечером Людвиг с Ингой вернулись на электричке в краевой центр.
Второго января Людвиг и Инга отправились в гости к его родителям.
Конечно, Инга сначала была шокирована и подавлена теми условиями жизни, от которых добровольно отказался Людвиг. Сам дом, придомовая территория, подъезд, - всё не то что говорило, а кричало: тут живут непростые люди.
Квартира родителей Людвига отличалась стильной роскошью и безупречным вкусом: ничего вычурного, никаких излишеств, но всё очень дорого и всё по последней моде.
Инга заметила помощницу по хозяйству, сервирующую праздничный стол в гостиной. В кухне ещё кто-то был, видимо, повар.
Навстречу Людвигу и Инге вышла моложавая стильная брюнетка с цепкими голубыми глазами и очень модной стрижкой.
- Нина Альбертовна, моя мама, - сообщил Инге Людвиг. Затем продолжил, повернувшись к матери: - Инга Костина, моя невеста.
Инга готова была поклясться, что в то время, когда мама Людвига энергично пожимала руку Инги, холодные голубые глаза её говорили: «Ну это мы ещё посмотрим, невеста или нет!».
Они прошли в гостиную, где Инга была представлена бабушке и деду Людвига, очень приятной пожилой супружеской чете. Также в одном из кресел располагалась статная дама в одеянии, напоминающем пончо, только выполненном из натурального шёлка. У дамы была точь-в-точь такая же стрижка, как у Нины Альбертовны, и волосы тоже окрашены в иссиня-чёрный цвет. Людвиг поцеловал даме руку и повернулся к Инге:
- Разреши представить тебе мою крёстную и близкую подругу мамы, Серафиму Ильиничну. Тётя Серафима, это моя невеста, Инга. Прошу любить и жаловать.
Однако в глазах «тёти Серафимы» читалась такая открытая неприязнь, что Инга поспешила отойти от неё, устроилась рядом с бабушкой и дедом Людвига. Они приняли Ингу очень хорошо, и беседа с ними протекала легко и непринуждённо.
Вскоре из рабочего кабинета вышел отец Людвига, Герман Леонидович, и Инга поняла, на кого похож её возлюбленный: Людвиг был копией отца, только моложе лет на тридцать. Инга сразу прониклась симпатией к Герману Леонидовичу и кажется, вполне взаимно. Он был немного рассеянный, но при этом мог долго и увлечённо говорить о чём-то, по-настоящему интересующем его.
Вообще, их компания словно разделилась надвое. Одну, более сильную, властную и авторитарную часть, представляли собой Нина Альбертовна и Серафима Ильинична, а вторую, более многочисленную, но и более простую и дружелюбную, - все остальные.
Дедушка Людвига, до сих пор преподающий в консерватории, так и сыпал занимательными рассказами о своих студентах и их проделках; чувствовалось, что он очень этих самых студентов любит и опекает. Бабушка тоже преподавала, была теоретиком, и всегда оставалась очень строгой, хоть и справедливой. Студенты её побаивались. Герман Леонидович не отставал от своих родителей, пытаясь получить свою долю внимания сына и будущей невестки. Людвиг молчал и улыбался, но Инга весь вечер чувствовала его тёплую руку, осторожно сжимающую её ладонь.
Поддержка любимого была неоценима, особенно тогда, когда Нина Альбертовна и Серафима Ильинична начали обсуждать Инессу, ту самую оперную певицу из Италии. Оказалось, что Инесса - дочь «тёти Серафимы».
В какой-то момент двум дамам удалось захватить инициативу в общей беседе; они долго и упорно пели дифирамбы Инессе, её красоте, таланту и прочим достоинствам. Откуда ни возьмись появился смартфон с фотографиями, на одной из которых совсем юный улыбающийся Людвиг был запечатлён под руку с высокой статной брюнеткой, очень красивой и яркой. Парочка стояла на фоне одной из знаменитых столичных высоток. Фотография была сделана в один из приездов Людвига в столицу.
Инга, конечно, всё понимала, но испытывала жгучую алогичную ревность. Настроение было испорчено, хотя она старательно улыбалась и оставалась по-прежнему вежливой и внимательной до конца вечера.
От дома родителей Людвига до квартиры, которую молодёжь арендовала, было примерно полчаса пешком. Решили прогуляться, проветриться.
Инга старалась не подавать вида, что её задела фотография, но Людвига было сложно обмануть во всём, что касалось его возлюбленной.
- Инга, что с настроением? Почему ты грустишь? - мягко спросил он, слегка пожимая руку Инги.
- Всё хорошо, - заверила Инга, но Людвиг остановился вдруг, пристально вглядываясь в её лицо. Инга, как ни крепилась, всё же не смогла сдержать слёзы, которые брызнули из глаз.
- Таааак, всё ясно, - серьёзно сказал Людвиг, подхватил Ингу и крепко прижал к себе:
- Ревнивица моя! У нас с Инессой никогда даже намёка на отношения не было! Тебе показали просто фото, снятое во время прогулки с моей мамой и тётей Серафимой, - с нежностью глядя в её глаза, убеждал Людвиг. - Я люблю тебя. Тебя одну, больше никого. Ты для меня единственная, других не существует. Хочу, чтобы ты знала это и никогда не сомневалась во мне.