Как и всегда Евгения Михайловна встала сегодня очень рано, хотя этот день и был у нее особый, юбилейный – 75 лет со дня рождения, но она никогда не праздновала свой день рождения в этот день. Тогда, 22 июня 1941 года, она не знала, что он станет трагической вехой в истории страны, она, как и все младенцы, родившиеся в этот день перенесла все тяготы войны и ощутила с раннего детства и голод и холод.
Свое первое воспоминание – возвращение домой отца и его единственную руку, которой он гладил ее по голове, она пронесла через всю свою жизнь, рассказывая о нем своим детям, внукам и правнукам, а также и длинной веренице учеников, которых она учила все ее 55 лет работы в школе. Еще и сейчас она нет-нет, да и и заменит кого-нибудь из учителей, уходящих на больничный.
В их Раздолье и нет человека которого бы она не учила.
– Хотя нет, – вспомнила старая учительница, – три месяца назад у меня ведь появился новый сосед.
Там, где жила раньше Артемовна, которую дочь увезла в город, поселился угрюмый мужчина лет 50-55, никто не знает откуда он взялся, зачем живет тут совершенно один, как бирюк, правда есть у него живность во дворе: кошка и красивый кобель немецкой овчарки Арман, так он его называет.
Кроме слова “здравствуйте” она никогда не слышала от него ничего, но она считала, что каждому свое, значит судьба так распорядилась – сделать его одиночкой. И она безропотно приняла его соседство. Пару раз он стучался к ней и просил обрезать свои деревья деревья с ее стороны, тогда пес становился лапами на ее не очень высокий заборчик и внимательно смотрел, как он спиливает ненужные ветки у дерева, искоса поглядывая и на нее. И, честное слово, она видела в его глазах чисто человеческое любопытство.
Тут она вспомнила, что пора кормить свою живность – пятнадцать курочек с петухом и старого кота Архипа. Она сначала поставила варить для себя рисовую кашу, а потом покормила кур и поставила им чистой водички. Архип знал, что следующая очередь его, но не торопился, а вольготно развалился на крылечке в терпеливом ожидании. Наконец-то хозяйка позвала и его, лениво поднявшись, он направился к наполненному до краев блюдцу с пшенной кашей, смешанной с фаршем.
Сегодня к Евгении Михайловне с поздравлениями придет только Верочка, жена ее старшего Бориса, так и не вышедшая замуж после того, как он пропал без вести в Афганистане, а внук Дима живет в городе и работа у него такая, что вряд ли он выберется к ней: он хирург, его непонятный для бабушки график не позволяет уезжать надолго. А вот остальные придут завтра, и цветов у нее будет, как в в цветочном магазине, но они не будут выглядеть так казенно, как выставленные в витринах букеты, завернутые так, что не видно и красоту самих цветов. Ей принесут срезанные цветы из собственных палисадников, которые с любовью вырастили, как и все остальное на огороде. Вырастили для того, чтобы, собравшись вечером после трудов праведных, любоваться их девственной красотой, сидя на лавочке с соседями за задушевной беседой.
Она еще вчера напекла своих домашних печенюшек, в детстве другой внук Леша назвал их “петюньки”, с тех пор так и пошло, все родные, приходя и приезжая в гости обязательно просили “петюньки”, а завтра с раннего утра она поставит тесто на пироги. Евгения Михайловна всегда их не только вкусными делает, но и красивыми, каждый раз придумывая новое украшение. Народу бывает много, поэтому угощает она всех только чаем, сдабривая его большим количеством выпечки и конфет.
Сейчас она протянула шланг в палисадник и стала поливать свои цветы, за которыми ухаживала, как мать за младенцем. Нередко даже пела им песню про букет, которую исполнял когда-то Александр Барыкин, а слова песни принадлежат ее любимому поэту Николаю Рубцову. Тут она увидела, как во двор к новому соседу заходит Семен Ларин, одноклассник Бориса, тоже прошедший Афганистан и благополучно вернувшийся оттуда, она видела, как они поздоровались и повернули головы в ее сторону. Семен помахал рукой в знак приветствия, она тоже помахала в ответ.
Ближе к полудню пришла Вера, они зажгли свечу, сели за стол и молча смотрели на огонь, думая, каждая о своем. Это уже стало у них ритуалом, из года в год они в этот день вместе отчитывались Борису в том, что было сделано ими на благо семьи, о своей любви к детям и внукам, отдавали ему дань памяти за всех уже многочисленных родственников, ведь только у Бориса родились двое внуков, а у младшего сына Никиты трое: две внучки и внук .
Вдруг они услышали стук в дверь, Вера пошла посмотреть, свои знали, что дверь открыта, значит это кто-то чужой. На крыльце стоял Сеня Ларин с незнакомым мужчиной:
– Можно к вам?
– Да, проходите, – пригласила гостей Вера.
Евгения Михайловна с удивлением увидела своего соседа.
– Знакомьтесь, это ваш сосед, – сообщил Семен.
– Да я знаю, что сосед, а зовут-то его как? Он, как переехал сюда, и в нашу сторону не глядит, – обиженно произнесла старушка.
– Он сейчас исправится, – засмеялся Семен, ну друг давай, не подвели, по всей форме представься.
Тот вытянул руки по швам и представился:
– Гвардии майор Родион Дмитриевич Астахов, бывший военный корреспондент, служил в Афганистане с 1982 по 1986 год, пришел выразить вам, Евгения Михайловна, соболезнования, мне сказали, что именно в этот день вы узнали о гибели сына, дай вам бог здоровья и благодарности односельчан, ведь вы, как говорит Семен, знаете каждого, кто живет в Раздолье, счастья вам. А я приглашаю вас в свой дом, у меня есть что вам показать, чтобы вы не только помнили сына, но и увидели ,через что он прошел там, в чужих не гостеприимных горах, которые стали его последним пристанищем. И вас, Вера Николаевна, я тоже приглашаю.
– Давайте сначала Бориса помянем, – сказала Евгения Михайловна.
– Я сейчас чайник поставлю, – Вера побежала на кухню и быстро накрыла на стол, спросив только у свекрови о том, где все то, что она приготовила на завтра.
Евгения Михайловна стала показывать гостям свое скромное хозяйство:
– Стараюсь по мере сил: и огород сажаю, и цветочки, курочек держу да и Никита, младший, меня не забывает, помогает. А уж внуки прибегают по первому зову. Правнуки тоже помогают, но без энтузиазма. Испортили нам молодое поколение гаджеты и интернет, удовольствия у человека должно быть в меру, а он, современный избалованный человек, хочет все и сразу. Портятся люди на глазах, портятся, но, хочется думать, что молодежь сейчас стала умнее нас, и поймет, что надо искать свою, правильную дорогу в жизни. Заговорила я вас ребята. Все думаю, что я в школе, привычка учительская, извините. Пойдемте к столу.
За столом они говорили о деревне, о сельском хозяйстве в целом, о родном Раздолье, где почему-то год от года становится все неуютней.
– Молодежь из него разбегается, все в город норовят уехать, а за картошкой все приезжают домой, уже позже, к зиме, чтобы прямо из погреба достать, а не из земли вырыть, ведь так проще и легче, – удрученно сказала Евгения Михайловна, – а у вас Родион Дмитриевич, дети есть?
– Нет, не женат я, родители недавно умерли, осталась только сестра, она и живет в родительской квартире, а я вот дом себе купил.
– Пора и хозяйку заводить, да помоложе, чтобы могла вам наследников родить, – категорично заявила Евгения Михайловна.
Мужчины хмыкнули, а Вера опустила глаза чтобы, не заметили ее вдовьих слез. Сколько раз ее звали замуж, а она всё надеялась, что Борис вернется, но вот уже 25 лет прошло, уже и внуки у нее и на пенсию скоро. Так и прошла ее жизнь в ожидании счастья.
А на следующий день Вера опять пришла, теперь уже помогать. Родиону, с удивлением глядевшему на бесконечный поток гостей, казалось, что рядом живет не бывшая учительница, а известный писатель или художник. И никого она не отпустила, не посадив за стол и и не напоив чаем, а он-то не поверил Семену, что в наше время такое возможно.
– Вот это юбилей, да она без рук без ног уже, устала старушка, – глядел он издали, как Евгения Михайловна суетится, встречая и провожая гостей, – это каким надо быть человеком, чтобы при жизни так к нему относились. Да, учитель – этот второй после родителей человек, и налицо пример – его соседка, она полностью этот факт доказывает.
В субботу Родион пригласил обеих женщин в гости, они пришли со своим пирогом и банкой свежего меда. После чая он повел их в ту комнату, которую он называл архивом, и стал показывать все свои фотографии 1982-1989 года, сделанные в Афганистане. Он почему-то был твердо уверен, что Евгения Михайловна на одний из них узнает своего сына.
И он не ошибся. Она узнала его на одной из фотографий, где Родион запечатлел привал, на переднем плане выделялся парень с печальныам глазами. Он смотрел прямо в объектив. А матери казалось,что он вот-вот протянет ей руки и скажет:
– Мам, вот он я, я вернулся.
Но он уже никогда не заговорит. Родион сделал портрет с этой фотографии, купил в городе рамку и подарил портрет Евгении Михайловне, а та повесила его на самом видном месте. С тех пор Родион стал часто бывать у нее, они сидели в ее уютной кухоньке и за чаем вели длинные разговоры, ведь обоим некуда было торопиться. Пролетело лето, прошли осенние дожди, а зимой она слегла, и больше уже не встала.
Умерла Евгения Михайловна 10 мая. Вся деревня провожала ее в последний путь, был там и Родион. Вместо горсти земли он кинул в могилу небольшой камешек, этот камешек он привез из Афганистана, подобрав его после очередного боя, зачем он его поднял он не знал, но хранил, постоянно перекладывая его с места на место. И вот теперь этот камешек нашел свое постоянное место, как будто бы знал, что он должен лежать именно здесь, в этой могиле, связывая собой Мать и Сына, оставивших после себя одна – добрую память, а второй – сына, как продолжателя их рода.