Среди падших ангелов Азазель интересен не менее, чем Бельфегор. Но если Бельфегор является упомянутым в Библии Баал-Фегором, под именем которого скрывается, скорее всего, семитский бог Хамос, то Азазель – гибрид еврейских обрядов и какого-то Прометея.
Священные для иудеев и христиан тексты используют слово «азазель» отнюдь не по отношению к падшим ангелам, о которых они, признаться, не говорят практически ничего, а по отношению к обряду иудаизма.
Этот обряд тоже оказал на европейское сознание (во всяком случае, на русское) тем, что подарил термин «козел отпущения».
Суть обряда сводилась в двух словах к тому, чтобы взять козла, возложить на него руки и тем самым возложить на бедное парнокопытное грехи всего израильского народа.
Возможно, с этой ношей козлик и справился бы, но, к его несчастью, после возложения грехов его «отпускали» в пустыню, иными словами, на смерть. Как вариант, его сбрасывали со скалы, которая по одной из версий так и называлась – Азазель.
В личность в облике падшего ангела обряд трансформировался уже после того как евреи как следует прониклись античным язычеством.
Ничего удивительного в этом нет, поскольку в Древнем Риме евреи занимали примерно ту же территориальную нишу, что и в современном, ибо в крупных римских городах их обитало едва ли не больше, чем в Иудее, как и сегодня, когда в США и ЕС их больше, чем в Израиле.
Так что логично, что с античными религиозными традициями они познакомились очень плотно. Это даже повлияло на религиозную философию в самой Иудее, насытив ее элементами подозрительно схожими с греческими.
Это обстоятельство даже смущало некоторых иудеев, в частности, видевших в книге Экклезиаста что-то более смахивающее на чужеродный греческий скептицизм, чем на ревностный иудаизм.
Как бы там ни было, но Миф о Прометее иудеям из диаспоры был знаком превосходно, ибо он лежал, так сказать, на виду. И этот миф был красив!
Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что и сам Прометей не является чем-то уникальным и в целом попадает в рамки культурного героя, который дарует людям знание, навыки, ремесла или что-то еще полезное и хоть немного приближающее двуногих дрожащих тварей до уровня богов.
В итоге уже тогда, когда язычество в Риме приближалось к той черте, за которой последует его запрет, в еврейском сознании Азазель становится личностью, да не простой, а падшим ангелом.
Вроде бы он не испытывал к Яхве безоговорочного почтения и решил действовать по своей воле, что возмутило последнего. Яхве, как известно, на руку скор, поэтому, недолго думая, приказал послушным ангелам грохнуть непослушного.
Увы, несмотря на «всеведение» Яхве, дело не срослось, ибо непослушный Азазель оказался сильнее послушных ангелов. Получилось только пообрубать ему крылья и сослать в ад. Но говорилось также, что Азазель был прикован к находящейся где-то на задворках вселенной скале, что выглядит уж совсем по-прометеевски.
С Прометеем его роднит еще и то, что Азазеля представляли еще и как потомка выживших каким-то непонятным образом гигантов, которые обретались на земле до потопа.
Из этого в мою циничную голову приходит заключение, что либо потоп был организован из рук вон плохо, либо допотопные гиганты оказались блестящими пловцами, что, опять же, не было учтено Яхве при разработке плана Барбаросса тотального наводнения.
Как бы там ни было, но сходство с титанами из греческой мифологии у Азазеля имеется. Другая параллель видна в том, что, подобно тому, как титаны противились богам-олимпийцам, допотопные гиганты восстали против Яхве.
Падший ли он ангел или потомок гигантов, но одно можно сказать точно: каждый раз, когда Яхве пытался добиться «окончательного решения азазельского вопроса», у него получалось нечто невразумительное.
Потоп его не утопил, цепи оказались недостаточно прочными (или же Ад оказался дырявым), ибо все те же народные еврейские сказания говорят, что Азазель, игнорируя кары, спокойно занимается обучением людей, видимо, сбежав с места отбытия наказания.
Обучает он, надо сказать, весьма занятным вещам. Так ему приписываются авторские права на изобретение войны.
Можно ли назвать такой навык благим, словно прометеев огонь, сказать сложно, но, как известно, кому война, а кому – мать родна. И последней группе, желавшей преуспеть в прореживании человеческой популяции, Азазель преподнес оружие, обучив и искусству его изготовления.
На этом он останавливаться не стал, и взялся за женщин. Нет, скалкой и сковородой этих неспокойных созданий вооружил не он, за что ему большое человеческое спасибо.
Вместо этого он дал женщинам оружие пострашнее – косметику и украшения! А вот за это ему надо сказать спасибо уже не большое, а просто огромное, ибо жить в мире ненакрашенных женщин не знаю как вам, а мне не хотелось бы!
На этом можно было бы и успокоиться, но энергия Азазеля не ведала границ! Видимо, понимая, что искусство войны основано на обмане, он обучил людей и этому, а заодно стал отцом сексуальной свободы и атеизма!
Считать ли это злыми деяниями – решайте сами, но одно можно сказать точно. Если облик хитроумного изобретателя Бельфегора следует выбить на всех научных заведениях, то печать Азазеля должны украшать не только эмблемы военпрома и армии, но и косметических и ювелирных фирм, а заодно и сердца идеологов атеизма и агностицизма.
А вот первую во вселенной тюрьму в виде ада (пусть даже дырявого), придумал, как ни странно, Яхве. Так что знаменитый строчка из песни, гласящая о том, что «церкви и тюрьмы сровняем с землей», видимо, имеет определенную внутреннюю логику.