Бывает так, как будто лампочка в душе перегорела. А запасной нет. Потемки. Бродит бедная душа, наталкивается на предметы. Больно ей. Затем она ложится – где придется – и лежит. Конца ждет. Грустно это.
Старичку восемьдесят. Он жил и жил, как заведенные часы. Заводил сам себя утром и «тикал» потихоньку весь день. Завтрак сварганит. На улице на скамейке посидит, если погода позволит. После ковыляет домой – посуду после завтрака мыть.
Занятия одни и те же. От завтрака до ужина. От ужина до дивана. Скучно не было. А чего скучать? Жизнь потихоньку поскрипывает в старых суставах – вот и хорошо.
Чужая помощь не нужна. Сам справляется. А это главное – для его возраста.
И вот лампочка перегорела. Позвонил сыну. Не общались дней десять. Что-то сосало внутри – вот и позвонил. Такое случается у одиноких людей. Вроде спокойно, а потом – что-то заболит – на сердце. И дышать тяжело. И в такие минуты одинокий человек кому-нибудь звонит. Вдруг почувствуют? Если любят – должны почувствовать. Почувствуют и скажут две-три фразы с теплом и участием. Больше и не надо. Тогда можно и дальше поскрипывать старыми суставами.
Взял и позвонил. Сын что-то резкое сказал. Неласковое. То ли некогда. То ли что-то другое – стандартное.
Вот лампочка и перегорела. Душа начала натыкаться на предметы. И дед лег. Лежал и думал, хоть бы смертынька пришла. Хватит, наскрипелся суставами. Пора на покой – на вечный.
Да и что держит-то? Сын деловой. Ему некогда. Он все какие-то проблемы решает. То на работе, то дома. Ему некогда.
Ничего не держит. Надоело все. Нет смысла. Все потухло, ничего не радует.
Лежит и ждет – избавительницу. Потому что душа болит – от столкновений. С равнодушием.
Лежал-лежал, а она все не приходит. Все равно встать пришлось: организм же живой. Функционирует, как говорится.
Мало того, что встал. Пришлось еще и в магазин собраться.
Возвращается и видит на площадке большую железную клетку. Птичью. Только в ней не птица, а какая-то зверушка. И записка: «Простите, но мы переезжаем в другой город. Далеко. Не дайте Пусе подохнуть. Мы не можем ее в самолет взять».
Это морская свинка – Пуся. Рядом пакет с опилками. Свежая морковь. Укроп – два пучка. Какой-то корм – тоже пакет.
Заглянул в клетку – на него две бусинки уставились. Не испугалась – Пуся.
Стоял, в затылке чесал. Делать-то что? И вдруг – мысль. Животинка ведь тоже никому не нужна. Взяли и в подъезд выбросили. Как тряпку. А она не тряпка, а живая. Божья тварь. И глазки как бусинки. И ей кушать надо. И пить водичку. И чтобы ее по головушке погладили. И сухие опилки постелили. И укропом с травкой угостили.
Махнул рукой – и забрал. Принес на кухню. Водрузил клетку на табуретку. Посмотрел: опилки сухие. Значит, перед тем, как выбросить, сменили. В клетке чашечка, можно воду наливать.
В пакете с опилками обнаружил скребушку – клетку чистить.
Крышку снял. Провел ласково по голове – Пуси – она замерла от нежности, от тихого счастья. И сам чуть не расплакался, несмотря на свои восемьдесят лет.
И начались странные вещи. Он вдруг почувствовал, что уйти из кухни не может. Тянет – сидеть и смотреть, как она мило жует что-нибудь. Известное дело – грызун!
Не утерпел. Вытащил из клетки. Посадил, как кошку, на колени. А она замерла от неожиданности. Гладит и чувствует ладонями, что в шерсти что-то есть. Как будто комочки. Отнес в ванную и вымыл детским мылом. Завернул в тряпку. И снова сидели. Она у него на коленях. Смешно мордочку из тряпки высунула. И смотрит. Так и замерли - оба, пока шерстка не высохла.
Юность вдруг проснулась – находчивая и шаловливая. Написал на бумажке: «Морской свинке нужны сухие опилки, корм, шампунь для мытья». И подпись: «Старый дед». На двери в подъезде прикрепил. На скотче.
За день пришли подростки – пара человек. Одна женщина тоже пришла. Он показал им воспитанницу. Они смотрели и улыбались. Так хорошо.
Вот и все! Не нужно самому в магазины для Пуси ходить. У нее «шефы» появились. Причем на свои деньги покупают.
Но главное не в этом. А в том, что у старичка в душе лампочка загорелась. Как будто кто-то вывернул старую и вкрутил новую.
Походит по комнате – и на кухню. Снимет решетчатую крышку – погладит. Спросит, нужно ли еще морковки? Может, водичку сменить? Или: не хочет ли Пуся по полу побегать, лапки размять?
