Солнечный день. Я сижу на лавочке на небольшом плиточно-зеленом островке рядом с Садовым кольцом. Потягиваю кофе и равнодушно глазею по сторонам.
В центре островка стоит памятник, громоздкий и претенциозный, а окружают его мраморные прямоугольные колонны. В то же время он как будто и неприметный, поскольку стоит на пересечении дорог.
Смотрю на это величественно изображенное лицо и думаю: такое же оно было при жизни или это фантазия скульптора?
Где-то сбоку слышу голоса: мужской, нарочито выразительный, который иногда перебивает женский.
Оборачиваюсь - к памятнику подходят парень и девушка. Сразу заметно, что это пока не пара: держатся скованно, руки спрятаны в карманы либо заняты чем-то, изредка сталкиваются взгляды.
Молодой человек вещает что-то про поэзию.
- …Серебряного века. Я очень люблю его стихи. Они проникнуты каким-то крестьянским, деревенским, духом, близким и понятным каждому, - он вынул руку из кармана и стал непроизвольно взмахивать ею, видимо, возомнив себя прирожденным оратором. - Удивительно, что даже спустя сто лет многие восхищаются его хулиганскими и простецкими стихотворениями, что, несомненно, является признаком гениальности. Кажется, даже памятник немного отражает это.
Я удивленно поднял брови и взглянул на памятник. Видимо, я каким-то образом пропустил черты гениальности на морщинистом бронзовом лице.
- Да, мне тоже нравятся его стихи, - вставила девушка.
Молодой человек негромко прокашлялся. Очевидно, сейчас будет читать.
- Когда-то давно я выучил парочку стихотворений, проходил пробы в театральный кружок в университете, - его грудь инстинктивно надулась колесом, и он заголосил: -
Все живое особой метой
Отмечается с ранних пор.
Если не был бы я поэтом,
То, наверно, был мошенник и вор.
Худощавый и низкорослый,
Средь мальчишек всегда герой,
Часто, часто с разбитым носом
Приходил я к себе домой…
- Это Примакову памятник, - перебил я его монолог.
Не мог больше слушать, как этот горе-любовник декламирует стихи не перед тем памятником.
- Что? - молодой человек удивлённо поглядел на меня.
- Это памятник Примакову, бывшему председателю Правительства. Не Есенину.
Парень лихорадочно таращился то на меня, то на монумент. Видимо, интернет его подвел. Или топографический кретинизм.
- Есенин стоит на Тверском бульваре, в сквере, - добил я ослабевшую жертву.
Кажется, еще не веря моим словам и сохраняя призрачную надежду на свою правоту, он взошел на постамент и приблизился к памятнику. Естественно, «Евгений Максимович».
- Вообще я больше прозу люблю, - проговорила девушка в его отсутствие.
Я повернулся к ней.
- Да? А я пишу рассказы, друзьям вроде нравятся.
Она оценивающе оглядела меня, вероятно, пытаясь понять, насколько хороши могут быть произведения сидящего на лавочке незнакомца.
- Была бы рада почитать, - сдалась девушка.
Я дал ей свой номер. Потом напишет.
Вернулся наш романтик.
- Да, это не Есенин. И как я не заметил пожилое лицо и залысины? - это был риторический вопрос.
- Пушкин стоит на Тверской, Лермонтов на Красных воротах, а Маяковский, - я выдержал театральную паузу, - на Маяковской.
Молодой человек уставился на меня, искренне не понимая, шучу я или говорю серьезно.
- Спасибо, - он кисло улыбнулся и повернулся уходить.
А девушке издевка понравилась.
- Пока, - прошептала она одними губами.
Я махнул ей рукой, и она исчезла вслед за своим знакомым.