Недавно Ксения Федорова, белорусский ресторатор, узнала о том, что больна раком молочной железы. Она бросила вызов испытанию: активно лечится и откровенно делится происходящим в сети. Мы попросили Ксению рассказать свою историю читателям журнала.
Перед интервью казалось, что с героиней надо разговаривать осторожно и подбирая слова, – все-таки у человека не обычная простуда. Но уже спустя пару минут разговора стало понятно: все эти «предосторожности» никому не нужны, и вообще, непонятно, кто кого поддерживает. Ксения просто заряжает своей энергией: в ее словах чувствуются сила, запал и большая вера в то, что все наладится. Первой вопрос героине очевиден: как она узнала о диагнозе и как приняла?
«Врач смотрела на меня с ужасом»
– В течение года у меня было не очень хорошее самочувствие – постоянная усталость и сонливость, не оставалось сил ни на что. Понимала, что со мной что-то происходит, но не могла найти причину, хотя сдавала анализы несколько раз в течение года и обращалась к разным врачам. В итоге все списала на стресс и волнение, но через какое-то время при самообследовании обнаружила уплотнение в груди. У моей мамы был рак, и мне сразу стало понятно, что уплотнение в груди – тоже опухоль. Сразу попыталась успокоить себя тем, что она небольшая, хотя впоследствии все оказалось намного серьезнее, чем я предполагала.
Записалась на УЗИ. Врач изменилась в лице и буквально начала со мной прощаться: спросила, сколько у меня детей, и стала сокрушаться, что дочь еще очень маленькая. Она смотрела на меня со смесью страха и ужаса, а я стала сомневаться, дойду ли домой в принципе. Это уже к вопросу о том, как врачи доносят информацию до пациентов.
«Жизнь пришлось перестроить»
По словам Ксении, она не теряла самообладания, несмотря на то, что ей диагностировали третью стадию, но был момент, когда героине действительно стало страшно.
– Когда я оказалась в Боровлянах, врачи тоже были очень обеспокоены: думали, что у меня могут быть метастазы в мозге. К счастью, на МРТ их предположения не подтвердились. Но в тот момент было страшно, и даже приходилось думать о смерти. Мне, конечно, хотелось прожить максимально долго, насколько это возможно.
Героиня признается, что, узнав о диагнозе, жизнь пришлось перестроить.
– Жизнь, конечно, изменилась. Ведь ты живешь и строишь какие-то планы, а тут понимаешь, что у тебя такой диагноз, который меняет кардинально все: начиная от отношения к своим привычкам и заканчивая тем, что первостепенная цель – начать лечение и выздороветь. Если раньше можно было где-то забить на самочувствие, теперь это стало невозможным: твое здоровье – самое важное. Мир перевернулся, и меня хватало только на то, чтобы заняться диагностикой и лечением.
Ксения говорит, что в депрессию не впадала, а сразу решила: нужно действовать.
– Возможно, включился какой-то внутренний менеджмент, и я начала составлять план действий. Поняла, что этот план растянется не на неделю, а на ближайшие год-два.
«Была какая-то злость. Особенно после химиотерапии»
Не могу сказать, что после того, как узнала диагноз, стала более мнительной и начала ценить маленькие жизненные мелочи. Наоборот, была какая-то злость. Особенно после первой-второй химиотерапии: я чувствовала себя без сил и не могла делать то, что хотела бы. Особенно разозлилась после того, как кто-то из советчиков сказал: день отлежись – и все будет нормально. В реальности же оказалось, что я неделю не могла встать с постели.
…Пришлось настраивать свою жизнь так, чтобы даже в своем состоянии все равно взаимодействовать с работой и людьми, выходить на улицу. Хоть каких-то полкилометра, но пройти. Возможно, я просто человек действия, и для меня очень важно движение.
«Объяснила старшему сыну, что все можно преодолеть»
У Ксении трое детей. И все они знают о диагнозе мамы.
– У старшего сына аутизм, и он несильно впечатлился этим известием, хотя обычно довольно эмоционально все воспринимает. Сильнее всех испугался и очень переживал средний 19-летний сын, но я с ним поговорила и объяснила, что все можно преодолеть.
Некоторые люди, узнав о таком диагнозе, отгораживаются от других и скрывают недуг. Но Ксения говорит о своей болезни открыто. Более того, помогает другим информационно и морально.
– Я считаю, что это дело каждого, как себя вести в подобной ситуации. Я поделилась своей историей, потому что веду довольно активный образ жизни, многие меня знают. Мне также нужно было сообщить о болезни сотрудникам, чтобы перестроить систему работы. И я предполагала, что, вероятно, изменюсь внешне, потому не видела смысла скрывать происходящее: пришлось бы много врать по мелочам, а правда все равно бы выплыла.
«Это правильно, когда не нужно ничего скрывать»
– Мне очень помогли многочисленные отклики в ответ на мое признание. Оказалось, что многие болеют или болели, но стесняются об этом говорить открыто. И дело не в том, что люди боятся о чем-то попросить, ведь когда я об этом объявила, речь шла не о просьбе. Мне кажется, это правильно: информировать и жить дальше, тогда не приходится ничего скрывать.
Знакомые и незнакомые люди помогли мне советами, консультациями с врачами и лечением. Я даже не говорю о моральной помощи, которая действительно очень трогает и согревает. Были советы и про церковь, и про какие-то травки, но я думаю, что эти люди просто хотели проявить участие, насколько возможно.
А вот в тематических форумах Ксения не участвует: не считает нужным углубляться в тему болезни.
– Мне сбрасывали очень много ссылок на группы, на всяких блогеров, прошедших через болезнь. Но я поняла, что пока не хочу приобщаться. Ведь чем больше я буду сидеть на этих форумах, тем больше буду жить болезнью. А я хочу жить своей жизнью, но учитывая, конечно, что я человек с определенным диагнозом и планом по лечению.
Ксения продолжает работать, но в ином ритме.
– Я перешла на более щадящий режим. Понятно, что если вопрос будет стоять остро: здоровье или работа, – я выберу первое.
«У нас не выстроена коммуникация между врачом и пациентом»
– Проблема в том, что врачи вообще не делают прогнозы. У нас хорошие специалисты, но наша система не предусматривает коммуникацию медиков с пациентом. Они в принципе не комментируют ничего, а только назначают лечение. К сожалению, у нас нет такого: попал в больницу и все узнал о своей болезни, начиная от питания и заканчивая рекомендациями. Свое лечение, можно сказать, я взяла в свои руки. Пришлось коммуницировать с несколькими специалистами и разбираться, что правильно, а что нет. Повторюсь, меня устраивает уровень квалификации наших врачей, не устраивает отсутствие коммуникации с пациентом.
Я недавно ездила в Германию на консультацию – для того, чтобы подтвердить диагноз и убедиться, что все делаю правильно.
«Зачем бояться того, что не наступило?»
Многие ассоциируют рак с приговором, но Ксения настроена иначе. Ей даже с некоторым юмором удается воспринимать новую прическу после химиотерапии.
– Большинство людей опускают руки, когда слышат такой диагноз. Наверное, выдержка приходит с опытом, ведь ты не можешь сразу родиться сильным. Но я считаю, что даже с таким диагнозом не все пропало. Сколько бы ни было тебе отмерено, все равно нужно жить здесь и сейчас, на полную катушку, а не бояться того, что еще не наступило.
Фото Елена Коровашкина, @Korovashkina