«Классику играть трудно.
Трудно, потому что классика обросла штампами, предвзятыми мнениями. Роль до тебя уже сыграна и первый раз, и сотый. Одни артисты ее сыграли хуже — те забыты. Другие играли лучше - их вспоминают в мемуарах и устных рассказах; третьи превосходно, они создали традицию восприятия. Это передается из поколения в поколение.
Первую роль из классики я провалила: Вера в спектакле Театра на Таганке "Герой нашего времени".
Была я — только что закончившая театральную школу, и был Лермонтов — недосягаемая вершина, на которую можно смотреть, только задрав голову. Но так ничего не увидишь!
Хотя вначале имелось вроде бы все, что создает неповторимость. Прекрасный литературный источник. Очень хорошая, с большим вкусом и знанием театра инсценировка, сделанная Н.Р. Эрдманом! Нетрадиционное распределение ролей: Печорин — Н. Губенко, Грушницкий — В. Золотухин, от автора — С. Любшин.
Валерий Доррер, художник "Героя нашего времени", принес замечательный эскиз декорации. Сцена была затянута в серое солдатское сукно. А на сцене, чуть вправо от зрителя, ромбовидный, из белой кожи станок. И белый, прозрачный на свет задник. Очень лаконично и красиво. (Станок и задник, кстати, потом вошли в спектакль "Антимиры".)
Печорин – Губенко казался необычным. И он действительно хорошо репетировал. Коля Губенко, как никто из актеров, точно вписывался в задуманный новый театр, хотя, в отличие от нас "щукинцев", окончил ВГИК и не прошел вроде бы школу "Доброго человека из Сезуана". Правда, во ВГИКе он прекрасно играл в "Карьере АртуроУи".
Нечто "брехтовское" было и в его Печорине. Какая-то замкнутая жестокость. И у меня — Веры — складывались с Печориным какие-то сложные, интересные отношения: я его не понимала и боялась жестких, грубых срывов.
[...]
И вот такой Губенко — Печорин для меня — Веры — был и непонятным, и притягивающим, и раздражающим, и в чем-то недосягаемым.
Все вроде бы складывалось. Но... репетировали в холодном, нетопленом помещении, среди ремонта, грязи и разрушенных стен. Торопились и с ремонтом, и с выпуском спектакля к началу сезона. Мы были слишком неопытны: не умели управлять своей энергией, не умели закреплять найденное на репетиции, и вообще, взялись за разрешение очень трудной задачи — Лермонтов на сцене.
Довершил мой провал костюм.
Я всегда начинала репетировать в своем платье. В чем приходила на репетицию, в том и выходила на сцену. Пока не привыкну. Через некоторое время надевала какую-нибудь длинную нейтральную юбку. И уж потом только появлялись необходимые детали, которые диктовались рисунком роли, характером персонажа в общей атмосфере спектакля.
И вдруг перед самой премьерой Доррер принес эскизы костюмов, и их быстро сшили в "Мостеатркостюме", организации, против которой я ничего не имела, но все-таки шившей для ансамблей, так сказать, массово.
Мне дали репсовое бледно-сиреневое платье с буфочками на рукавах, а сверху еще газовый шарфик (очевидно, обозначающий чахоточность Веры), в котором можно было в плохом сне или в шаржированной провинции играть Островского, Грибоедова, Щедрина — кого угодно, всех и никого, но только не мою Веру с современными резкими движениями, с широким шагом, Веру — худую, даже несколько костлявую, на которую давит тяжелое суконное платье (так я видела себя в воображении), открывая ее худые ключицы. Тут и болезнь, и незащищенность, и трагический конец...
Да и на фоне условного оформления, затянутой в сукно сцены, это было бы очень красиво.
Мне тогда казалось, что классику нужно играть на театре всегда в чуть-чуть концертной манере, тем более инсценировку.
Надев это заурядное сиреневое платье, я плакала, ибо поняла: моей Веры не будет. Сшиты костюмы были за три дня до премьеры. Ничего изменить было нельзя. И в результате моя Вера получилась безликой несчастной женщиной в длинном платье, знакомой по шаблонным спектаклям и плохим иллюстрациям.
Наверное, были и искренность, и настоящие слезы, а вот какая она, эта «несчастная» женщина, не запомнил никто — ни я, ни зрители. После этого у меня, может быть, на всю жизнь осталось пристрастное отношение к костюму».
Отрывок из книги Аллы Демидовой «Вторая реальность»
Настоящую книгу составили письма к Тому Батлеру профессору Гарвардского университета, переписку с которым актриса Алла Демидова вела с 1990 года до 2007-го. Случайное знакомство привело к интереснейшему общению, а затем и к созданию книги.
Письма А. Демидовой вместили в себя описание поездок и гастролей, театральных постановок, а также рассказ о людях, с которыми ее сводила судьба. Среди них Сергей Юрский, Юрий Любимов, Роман Виктюк, Антуан Витез, Теодорос Терзопулос, Лариса Шепитько, Сергей Параджанов. Письма чередуются с выписками из дневников актрисы или небольшими "ремарками", где более подробно раскрываются те или иные события, а также укрупняются портреты современников. Книга со всей правдивостью отразила различные пласты времени и культуры в России и за рубежом.
Прочитать отрывок или купить книгу «Вторая реальность» (12+) в интернет-магазине: https://go.ast.ru/a000iiv
Поделитесь этой статьей в социальных сетях и не забудьте подписаться на AСT nonfiction :)
Если вам понравилась эта статья, рекомендуем другие по теме:
Кто такой «плохой» зритель и как им не быть? Рассказывает Алла Демидова
Алла Демидова о том, как играть в комедии после смерти близкого человека
Алла Демидова об актере, которому Станиславский поверил
Олег Даль в фильме Козинцева «Король Лир»: «Шут с лицом мальчика из Освенцима»