оглавление канала
К концу моего рассказа вид следователь имел грустный. Я бы даже сказала, тосковать он начал нешуточно. Все его мысли явственно читались на его следовательском челе. И, основная мысль, яркими буквами, прямо-таки, была начертана на его лбу. Была она весьма незамысловатой, и выражалась, практически одной фразой: «Принес же черт!». Поэтому, я сидела, стараясь слиться с мебелью и голоса больше не подавала. Наконец, Иван Петрович сумел взять себя в руки, и задал вопрос, глядя на меня с подозрением:
- А, позвольте узнать, Ольга Викторовна, откуда же у простой деревенской бабульки такое богатство взялось?
Подозрения у него начали складываться нешуточные, поэтому, вложив в голос максимум простоты и честности, я ответила:
- Так, я ж говорила. Наследство это, от тетки ее покойной досталось. У нее и доказательство имеется в виде фотографии. На ней тетушка стоит в этих сережках. И любая экспертиза это подтвердит.
Но, сомнения следователя не оставляли, и он, изображая проницательный взгляд, продолжал вопрошать.
- А, не та ли эта тетушка, кости которой не так давно упокоились в родной земле?
Я с готовностью кивнула:
- Именно, что та! – И, вроде, как обрадовалась, его сообразительности, растянула рот в улыбке.
Его слегка перекосило от моего оскала. Но, больше он ничего не придумал спросить. И, сейчас, сидел и тяжело смотрел на меня, выискивая подвох.
- А, от меня то вы чего хотите, Ольга Викторовна?
От подобной постановки вопроса, я слегка опешила, если не сказать больше.
- Как чего? – Вытаращила я глаза. – Соблюдения закона и справедливости. Вора отыскать. Добро хозяйке вернуть. В чем вижу вашу прямую обязанность. – И я выложила на стол листочек, вырванный из простой ученической тетради, на котором было написано заявление Марии Афанасьевны.
Пиреев от листочка шарахнулся, как будто, боялся, что он его сейчас укусит.
- А это еще что? – В голосе уже звучало неприкрытое возмущение.
Я, изображая искреннее недоумение, ответила:
- Как это что? Это заявление потерпевшей. Оформлено, как положено. На имя начальника райотдела, подполковника, товарища Копылова Владимира Дмитриевича. Так что, регистрируйте и, милости просим в Пантелеево. – Я встала со стула и стала бочком продвигаться в сторону двери.
- Куда это вы собрались, Ольга Викторовна? – Спросил он, привстав со стула.
- Как куда? Домой. Я свое дело сделала. Просьбу старушки уважила. А дальше, уж ваше дело, дорогой Иван Петрович.
Не дожидаясь его ответа, сделала в дверях ручкой и выскользнула из кабинета.
У входа, дожидаясь меня, уже стоял Павел. Я быстренько плюхнулась на сиденье.
- Ну, куда прикажете? – шутливым тоном спросил он.
- Паш, если вы все дела сделали, поедем домой. – А про себя мысленно добавила: «Пока растревоженный улей, не начал гудеть в полный голос».
Но, домой мы сразу не поехали. Егорка выпросил у отца посмотреть лошадей на конеферме (была и такая в нашем районе). Повиснув на деревянной загородке, он внимательно смотрел на лошадей, которых объезжали, минут сорок. Потом, тяжело вздохнув выдал:
- Нет, теть Оля, все-таки, лучшего, чем папкин Воронок вашей Матильде не сыскать.
Мы с Павлом прыснули от смеха. Я в шутку сказала:
- Егорка, ты, наверное, зоотехником хочешь быть?
Мальчишка серьезно на меня посмотрел и, светлея лицом, торжественно проговорил:
- Нет, я буду, как батя, МАСТЕРОМ.
В общем, домой мы добрались уже после обеда. Голодные, как Жучки. Я, слегка смущаясь, предложила пообедать у меня. Со вчерашнего дня у меня были щи. Мужчины дружно согласились. Я смотрела, как они наминают щи, переглядываясь и улыбаясь, и сердце сладко пело: «Вот она, семья». У меня у самой кусок не лез в горло, слезы то и дело подступали к глазам от щемящего счастья