Одна из основных потребностей человека – быть понятым самыми родными и близкими людьми...
Все события вымышлены мной. Все совпадения случайны.
Игорь слушал очень внимательно, так же, как вчера слушал Людвиг, но лицо его не просто мрачнело, оно буквально темнело. Он был уверен, что в полиции разобрались во всём, потому и отпустили его, а теперь ситуация предстала совершенно в ином свете.
- Я уничтожу их, всех троих, - мрачно процедил он. - Теперь мне понятна их схема, понятно, кто задействован! Наверняка не я первый, не я последний!
- Игорь, прошу тебя, не лезь в это! Тот блондин, который у них главный, он обещал, что тебя больше никто не тронет, если ты сам не влипнешь куда-нибудь! - Инга вскочила. - И я верю. У них всё просчитано, они стараются не злить и не «обманывать» тех, кто уже принёс им деньги, а люди молчат, потому что отделались относительно легко! Потому не надо донкихотства, Игорь! Я всё понимаю, тебе хочется наказать их, но я запрещаю тебе в это лезть! Мама не переживёт, если с тобой что-то случится, и у меня нет запасного брата! Кто меня будет защищать?
Игорь смотрел на Ингу во все глаза, потом тоже поднялся.
- А ты? - глаза его сузились. - Моя маленькая старшая сестрёнка, как ты могла? Тебя куда понесло?! Что за б@@дель ты здесь устроила?
Игорь наступал, а Инга пятилась к стене. Она никогда не видела брата в таком состоянии и по-настоящему боялась его сейчас.
- Игорь! Опомнись, ничего я не устроила! Я просто разговаривала, даже за бретельку майки взяться не успела! А потом появился Людвиг...
- А если бы не появился? А? Что ты стала делать бы? Пошла до конца?
- Игорь, пойми! - Инга выставила вперёд ладони, словно обороняясь. - Я должна была вытащить тебя оттуда!
- Да лучше бы я там сгнил! Лучше бы срок отмотал! - заорал Игорь так, что стены задрожали, а по батарее застучал кто-то из бдительных соседей.
- Игорь! Тише! - голос Инги дрожал. - Не хватало, чтобы соседи наряд вызвали! Ты не понимаешь, о чём ты говоришь! Я должна была спасти тебя! Тебе родителей и меня совсем не жаль?!
- А тебе?! - продолжал греметь он. - Как я отцу в глаза посмотрю теперь? Мы считали тебя идеалом девушки всегда, а ты... ты... грязная ...! Я не верю, что этот мужик дал тебе деньги просто так! Ты лжёшь!
Инга закрыла ладонями уши, чтобы не слышать его, из глаз текли слёзы обиды и страха. Она видела, что и у Игоря глаза блестят как-то странно, а ведь брат не плакал при ней уже как минимум десять лет.
Подскочив к компьютеру, он «с мясом» выдернул веб-камеру и разбил её о стену вдребезги, следом полетели наушники, потом одна из дополнительных приставок.
- Вон, - кричал Игорь. - Пошла вон! Уйди с глаз! Не хочу тебя видеть!
У него была самая настоящая истерика, но Инга не смела подходить, боялась. Схватив пальто, шарф, сумку и телефон, она быстро сунула ноги в сапоги и выскочила в подъезд, как была: в домашних легинсах и футболке. Пальто надела в подъезде, накрутила шарф и бегом понеслась по лестнице, не обращая внимания на слёзы.
...Людвиг, вернувшись с репетиции, пил кофе, когда его мать, Нина Альбертовна, села напротив. Она была в дополнительном отпуске, четыре дня назад вернулась из столицы, где гостила у подруги, и с тех пор пребывание Людвига дома превратилось в пытку. Он и тогда, в пятницу, был почти не в себе, когда зашёл на сайт. Как хорошо, что там оказалась Инга!
Отец работал в кабинете, до Людвига доносились звуки фортепиано. Они жили в огромной квартире на верхнем этаже элитной новостройки, в самом сердце города.
Людвиг задумчиво смотрел в окно на непривычно ясное для ноября небо, когда мать заговорила.
- Как дела в филармонии?
- Всё спокойно, но все очень ждут, когда ты выйдешь на работу, мама. Сегодня меня несколько раз спрашивали о тебе, думали, ты приедешь, а тебя нет. Сказал, чтобы завтра ждали.
Мать улыбнулась и кивнула. Она была скорее хорошим управленцем, чем музыкантом, и подчинённые очень уважали её.
- Людвиг, ты подумал о моих словах? - спросила Нина Альбертовна, немного помолчав.
- О каких именно, мама?
- Ты прекрасно понимаешь, о каких! До отъезда Инессы в Италию остаётся две недели. Сын, такого шанса больше не будет! Девочку пригласили в La Scala! Такой шанс, сынок, выпадает раз в жизни!
- Я рад за Инессу и желаю ей всяческих успехов на новом поприще.
«Девочке» Инессе было тридцать два года, она была на полголовы выше Людвига, примерно вдвое шире, и служила в одном из театров столицы. Инесса была не только талантливой и подающей огромные надежды оперной певицей, бархатным меццо-сопрано, но и дочерью маминой подруги. Полгода назад Инесса развелась с мужем, оказавшимся «альфонсом и редкостным негодяем», и вот теперь мать Инессы и Нина Альбертовна не придумали ничего лучше, как поженить Инессу и Людвига. «Молодые» были знакомы ещё с тех пор, когда Людвиг ходил пешком под стол, а уже довольно большая Инесса водила его на прогулку в песочницу. Они периодически встречались то дома у Людвига, то дома у Инессы, ездили в гости друг к другу. Потом повзрослели, и судьба их, к счастью, развела. Тем удивительнее теперь было для Людвига принципиальное заочное согласие Инессы на брак с ним!
- Сын...- терпеливо начала Нина Альбертовна, но Людвиг уже знал этот тон.
- Мама, даже не начинай! Когда я решу жениться, непременно поставлю тебя в известность. Но я не буду жениться на Инессе, никогда, мама! Я не люблю её, не хочу видеть своей женой.
- Сынок, иногда необходимо переступить через своё «хочу» и «не хочу» ради великой цели! Ради мечты! Сынок, Италия! Не каждому выпадает шанс, а ты нос воротишь! У тебя талант! Наш город тесен для тебя!
- Мама, если я захочу в Италию, то поеду туда в качестве туриста. А если я такой уж талант, то и тут не затеряюсь. Меня устраивает моя жизнь. Не обнадёживай Инессу и тётю Серафиму понапрасну, мама! Я не собираюсь жениться. На Инессе точно.
- Не ожидала я от тебя такого непонимания, такой холодности и равнодушия, сын! И это благодарность за всё! Ты говоришь, не затеряешься, но где бы ты был с твоим талантом, если не связи?! Талантов много, Людвиг! И где они? Ты всегда всего добивался при поддержке семьи!
Людвиг выпрямился и отставил чашку, лицо его побледнело.
- То есть, ты хочешь сказать, мама, что сам я ничего из себя не представляю? Ничего не значу?
- Ты очень талантлив, сын, но согласись, что у тебя всегда были все условия для развития таланта! Прекрасная квартира, лучшая школа, талантливейшие педагоги! Бабушка и дед - преподаватели в консерватории, я директор филармонии! Отец...отец гениален, и за это он в чести. Ты всегда шёл по ровной дороге, Людвиг, беспрепятственно!
- То есть, я в этом виноват?
- Нет, пойми, мы все прекрасно знаем, что ты действительно талантлив, природа не стала отдыхать на тебе! Но хотелось бы благодарности и признательности от тебя!
- В виде жертвоприношения себя Инессе и Италии, я так понимаю? - глухо спросил Людвиг, сверля мать глазами. Ей стало неуютно под его взглядом, она занервничала, поняла, что хватила через край.
Но процесс был уже необратим. Людвиг встал, вымыл чашку и аккуратно поставил на сушилку. Прошёл в свою комнату, достал небольшую дорожную сумку, с которой обычно ездил на дачу, сложил минимум вещей.
- Людвиг! - Нина Альбертовна стояла в дверях гардеробной. - Прекрати мальчишество! Что ты сейчас стремишься доказать?!
- Именно мальчишество, ты права, мама, - спокойно ответил Людвиг, укладывая вещи. Потом принёс из ванной комнаты свои туалетные принадлежности, начал складывать их. - Я миновал все трудные периоды и периоды становления, был ограждён от всех проблем. Вырос на всём готовом, ничего не добивался сам. За меня уже всего добились. Осталось только жениться за меня. Спасибо, мне понятно. Пора взрослеть. Лучше поздно, чем никогда.
- Куда ты собрался? К бабушке и деду?
- Нет. Сниму квартиру. Завтра приду и напишу заявление об увольнении. Надеюсь, ты не станешь создавать препоны. Никаких судьбоносных концертов пока не предвидится, я никого не подведу и не брошу в последний момент.
Людвиг взял сумку и футляр с саксофоном, надел светлое кашемировое пальто, тёплый длинный шарф. Нина Альбертовна ловила ртом воздух, не в силах заговорить от возмущения.
- Отец! - наконец, собравшись с силами, крикнула она, да так, что ей удалось перекричать фортепиано.
Людвиг надевал ботинки, когда в прихожей появился лохматый и растерянный Герман Леонидович.
- Гера, он уходит, насовсем! Хочет уволиться из филармонии, жить своим трудом! Сделай что-нибудь!
- Что я должен сделать? Людвигу двадцать пять, а не пятнадцать, Нина! К тому же, он и так жил своим трудом и талантом. А что хочет уйти от твоей опеки...так давно пора!
Людвиг усмехнулся и пожал руку отцу. Герман Леонидович вновь скрылся в своём кабинете. Нина Альбертовна плакала и заламывала руки.
- До завтра, мама, - Людвиг поцеловал мать в щёку. - Завтра приду и напишу заявление.
Он вышел и закрыл за собой двери родительского дома.
- Людвиг, ты забыл ключи от машины! - Нина Альбертовна выскочила в подъезд следом за сыном, но успела лишь увидеть, как закрылись двери лифта. Она так и осталась стоять, вытянув вперёд руку с брелоком.