В поселке Славское Багратионовского городского округа от восточно-прусского городка Кройцбург не осталось практически ничего. Сегодня это типичный сельский населенный пункт Калининградской области: с уродливыми типовыми зданиями советской постройки и «немецкими домами», которые местное население разбирает на кирпичи ради того чтобы приобрести «огненную воду». Впрочем, таким же типичным можно считать и когда-то находившийся здесь за́мок Кройцбург. Хотя он и был самым первым из укреплений Тевтонского ордена в этой части Натангии.
Основан «замок креста» был также вполне себе традиционно на месте прусской крепости Витиге, в 1240 году захваченной небезызвестным Оттоном I Ребенком, первым герцогом Брауншвейг-Люнебурга во время его «рейза» в земли язычников. Опорный пункт поименовали в честь замка Kastrum Krutzeburg, с 1212 по 1255 годы существовавшего в Бурценланде (одной из восточных областей тогдашней Венгрии). Прусский Кройцбург изначально был обычным деревянно-земляным укреплением: четырехугольник, окруженный со всех сторон валами с палисадом поверху. Расположенный на господствующей высоте замок контролировал долину в месте впадения речушки Кайспер в речку Пасмар.
Однако этот Кройцбург простоял куда меньше своего трансильванского предшественника, будучи сожжен уже через три года, во время Первого прусского восстания. Тевтонцам потребовалось 10 лет, чтобы поднять замок из праха. Рядом появилось поселение, что давало надежду на скорейшую колонизацию пока еще совершенно дикого края.
Увы, в 1260-м грянуло Великое прусское восстание, и Кройцбург оказался окружен воинами знаменитого Геркуса Манте (Монте). Упорно и умело сопротивлявшийся замковый гарнизон постигла страшная судьба. Вот что сообщает об этом хронист Петр из Дусбурга:
«В тот же год от Рождества Христова, а именно в 1263, когда замок Крейцбург осаждался наттангами три года тремя камнеметами и тремя укреплениями, братья с дружиной своей после многих славных битв, совершенных здесь, когда у них кончились припасы, незаметно ночью ушли из замка. Когда это узнали пруссы, они погнались за ними и всех, кроме двух братьев, предали мечу».
Только спустя год после подавления грандиозного бунта, в 1275-м орден вновь смог восстановить крепость, ставшую резиденцией комтура и фогта Натангии. Освобожденные от коренных обитателей окрестности понемногу заселили новыми германскими колонистами, и наконец, 21 января 1315 года все более разраставшийся Кройцбург получил городское право из рук Верховного маршала Генриха фон Плоцке. В качестве бонуса были пожалованы 50 гуфов (в современных мерах, вероятно, от четырех до пяти гектаров)) земли, на которой уже не пруссы, но пруссаки получили участки под личные подворья.
На севере города находились Мельничные ворота на юге – Дворовые, в центре, как положено, обустроили площадь с ратушей, а в юго-западной части воздвигли входившую в систему городских укреплений кирху - кирпичное здание без башни, которая появилась только в 1598 году.
«Городская грамота запрещала иметь башни и другие дополнительные укрепления, за исключением крепостных стен и рвов, - поясняет калининградский историк и архивист Анатолий Бахтин. – Крепость лежала за городской стеной и с 1325 года использовалась под административное помещение каммерамта Кройцбург комтурства Бранденбург. В 1351 году орден передал городу право выбирать и назначать бургомистра и советников магистрата. В 1400 году севернее Кройцбурга на реке Пасмар была построена водяная мельница. По сведениям на 1402 год в городе имелась школа, которой руководил священник».
Очередным лишениям Кройцбург подвергся летом 1414 года, по ходу Голодной войны, в которой Тевтонскому ордену противостояли объединенные силы Королевства польского и Великого княжества Литовского. На город налетели поляки, которые убили пятерых бюргеров, сожгли 71 двор и разграбили кирху. Через 23 года после этого обрушилась новая напасть, противостоять которой было даже труднее, чем вооруженному врагу - разразилась эпидемия лепры, улицы заполонили прокаженные.
Когда кройцбуржцам вновь стало до политики, город присоединился к Прусскому союзу, месте с поляками пытавшемуся противодействовать явно утратившему былую мощь ордену. Впрочем, тевтонцы в 1455-м вернули себе власть над городом, но 11 лет спустя были вынуждены всего за 2 383 марки заложить Кройцбург, чтобы оплатить услуги ландскнехтов, сражавшихся на их стороне в Войне городов. Новыми хозяевами здесь стали предводители наемных отрядов – капитаны Ансельм Теттау и Михаэль Гройзинг. Только в 1496 или 1497 году помезанский епископ Иоганнес фон Ризенбург смог собрать необходимую сумму и по закладной выкупить город у кондотьеров. А в 1505-м передал его по наследству своему преемнику Хиобу фон Донебеку. В этом же году Кройцбург охватила эпидемия чумы.
Не успели еще горожане толком забыть о «черной смерти», как в 1519-м вспыхнул очередной польско-тевтонский вооруженный конфликт. Война всадников (она же Рыцарская война) прошлась по Кройцбургу год спустя, обернувшись очередным взятием города ляхами, сопровождавшимся масштабным пожаром, после которого местные укрепления пришли в совершенную негодность. Восстанавливать их уже не было ни денег, ни сил, ни желания.
Началась эпоха запустения, когда несчастный Кройцбург буквально пошел по рукам. Хозяева менялись с такой частотой, что ошалевшие бюргеры не успевали даже толком запоминать их титулы и фамилии. Мельхиор фон Лесгеванг, Каспар фон Фазолт, Альбрехт Трухзес фон Вецхаузен, Мельхиор фон Крейтцен… Из всей этой череды можно выделить разве что фаворита первого светского правителя Пруссии герцога Альбрехта - чернокнижника Пауля Скалиха. Этот легендарный проходимец даже величал себя «владетельным князем Кройцбургским», но очень недолго, ибо пришлось срочно делать ноги не только из города, но и вообще из страны.
В 1585 году Кройцбург, наконец, вернулся в собственность государства, хотя, признаться, это мало помогло. Продолжавшая царить здесь неразбериха привела к тому, что наиболее рачительные (или самые дерзкие) горожане исподволь принялись растаскивать на стройматериалы для своих домов оставшийся бесхозным замок. Вероятно, именно в эту эпоху все-таки немного побаивавшиеся лазить по мрачно-величественным развалинам мародеры сочинили легенду о Белой Деве – образ, весьма распространенный для многих не только восточно-прусских, но и вообще европейских замков.
Хранящая недоступные сокровища (которых, согласно народным убеждениям, просто не могло не быть в замке) про́клятая душа время от времени появлялась перед забегавшими в открывшиеся подземелья во время своих игр кройцбургскими пацанами. Дева предпочитала детей из бедных семей, которым щедро сыпала золотые монеты в подставленные шапчонки. А тем, кто завидовал счастливцам и отправлялся на поиски призрака, попадались только всякие болотные гады, которых в старых подвалах водилась тьма-тьмущая.
Однажды в какой-то из городских харчевен местные сапожники отмечали свой цеховой праздник. Не хватило. Однако все утаенные от жен заначки уже были потрачены, поэтому прикупить горячительного было не на что. И тогда двое уже изрядно набравшихся подмастерьев заявили, что намерены попросить Белую Деву о посильном денежном воспомоществовании.
- Warten Sie einen Moment, Kollegen! – лихо пообещали юнцы и, поддерживая друг друга, двинулись на Замковую гору.
В лунном свете они и в самом деле увидели Деву, которая с серебряным черпаком в руках сидела на вывалившемся из кладки камне перед доверху наполненной золотыми монетами большой сковородкой.
- Сердечно Вам рады, уважаемая! – обратились к привидению бесстрашные шумахеры. – Гебен зи унс этвас копек фюр айн штюк биер… тьфу, что мы говорим!.. айн штюк брот, конечно же!
Дева внимательно окинула взглядом попрошаек, подумала и согласно кивнула:
- Что ж, подставляйте свои кожаные фартуки!
Блаженно щурясь и слушая звон сыпавшегося из половника золота, парни представляли, как с триумфом вернутся в харчевню и утрут нос даже мастерам, не говоря уже о таких же, как они сами, подмастерьях. И хотя груз из благородного металла оказался тяжеловат, на обратном пути подбадривали друг друга в духе «своя ноша не тянет». Тем более что с каждым шагом эта самая ноша у каждого почему-то становилась все легче, хотя вот голова – все тяжелей.
Добредя, наконец, до собутыльников, герои вечера с торжествующими воплями «Jetzt werden Sie alle umwerfend sein!» вывернули свои фартуки прямо на стол. Но вместо приятных глазу желтых кругляшей по доскам во все стороны запрыгали мерзкие жабы, плюхаясь прямо в пивные кружки, заскользили гадюки с ужами и засеменили мохнатые пауки!
- Так, значит, да? – задумчиво глядя на враз протрезвевших учеников, произнес старшина цеха, медленно закатывая рукава рубахи. – Ну, сейчас вы узнаете, как издеваться над честными людьми, hinterhältige Betrüger!
Кроме кулаков в ход пошли также сапожные колодки и молотки, но до смерти незадачливых дружбанов, все-таки не забили – за такое полагалась смертная казнь, да и пару единиц какой-никакой, но все же рабочей силы терять было жалко.
Кроме коварных проделок Белой Девы горожане страдали то от наводнений (в 1568 и 1710 годах), то от масштабных пожаров (в 1593-м,1634-м и 1663-м). В 1707-м вернулась чума, свирепствовавшая четыре года кряду. Потом целое столетие ничего существенного, вроде бы, не происходило, но 19 мая 1818 года полыхнул такой пожарище, по сравнению с которым все прежние казались просто мелкими неприятностями – кирха, школа и свыше полутораста домов обратились в пепел! Само собой, все это отнюдь не лучшим образом сказывалось на жизненном уровне обитателей Кройцбурга, который постепенно превратился в полное захолустье, нечто среднее между городом и деревней.
Но государство все-таки спохватилось и помогло погорельцам к 1831 году отстроиться практически заново. Кроме 10 общественных и 207 частных зданий здесь появились кирпичный завод, мельница, 255 амбаров и сараев, а также прочие хозяйственные объекты. Население составило 1678 человек и постепенно росло, достигнув максимума – 2 181 душ – в 1864 году, после чего вновь начало уменьшаться. Находившийся в стороне от основных транспортных магистралей Восточной Пруссии, Кройцбург оставался эдаким полусельским, хотя в 1930-е обзавелся ниточной и шерстопрядильной фабриками, молочным и кирпичным заводами, а также лесопилкой и паровой мельницей.
Русских солдат обыватели Кройцбурга сподобились лицезреть трижды – в Семилетнюю, Первую мировую и Великую Отечественную войну. Особенно пронзительной выдалась последняя встреча, когда оборонявшие город гитлеровцы в феврале 1945-го оказали ожесточенное сопротивление войскам советской 5-й армии 3-го Белорусского фронта. Результаты штурма оказались такими, что калининградские власти решили: городом эти развалины считаться уже вряд ли могут, разве что поселком.
Новое имя долго выбирали из двух вариантов - Славгород и Славск. Определиться помог последовавший в ноябре 1947-го Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о разделении бывшего Кройцбурга на два населенных пункта. Один из них назвали Славское - в честь славы Советской Армии, другой – Енино, в память о замкомандира 1313-го стрелкового Минского полка 173-й стрелковой Оршанской Краснознаменной дивизии подполковника Николае Енине, павшем в том февральском штурме и похороненном здесь же, в братской могиле.
«5 июля 1950 года Славское был выделен в самостоятельный населенный пункт с названием Садовое, вошел в Калининградский район, а с 1959 года стал относиться к Багратионовскому району, - дополняет топонимическую справку Анатолий Бахтин. - В 1965 г. населенный пункт Енино был присоединен к населенному пункту Славское».
(Заглавная иллюстрация - с сайта vbaden.blogspot.com.)